Аплодисменты, не переходящие в овацию

До боли знакомый антураж. Слева – Кремлевский дворец съездов. 21 октября 1972 года. На трибуне Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Справа – Дворец спорта "Лужники" На трибуне – лидер партии "Единая Россия" Владимир Владимирович Путин.
Фото РИА Новости и с сайта партии "Единая Россия"

Недобрые языки сплетничают: сентябрьский съезд ЕР был расписан словно по нотам. Говорят, что весь организационный процесс был изложен в своего рода либретто, в котором были предусмотрены даже такие мелочи, как долго и после какого выступления необходимо хлопать. Про словам очевидцев, краем глаза видевших эти негласные распоряжения в письменном виде, максимума аплодисменты должны были достигать по окончании выступления лидера партии Владимира Путина. Так, собственно, и вышло – огромный зал, ритмично хлопающий в ладоши, до боли напомнил съезды советской эпохи. После которых любой желающий мог приобрести для собственного пользования хорошо и оперативно изданные материалы прошедшего события. В брошюрах в твердых переплетах каждое из выступлений члена ЦК КПСС сопровождалось «громкими, продолжительными аплодисментами». Иногда после основного доклада генсека Леонида Ильича Брежнева «переходящими в непрекращающуюся овацию».

Какая модель – такой и социум

Пресс-секретарь премьер-министра Владимира Путина Дмитрий Песков в прямом эфире телеканала «Дождь» на вопрос о возможном застое в случае возвращения в Кремль премьера Владимира Путина ответил: «Действительно, в Москве можно достаточно часто услышать слова, зачем он возвращается. Действительно, многие говорят о брежневизации Путина. При этом так говорят люди, которые вообще ничего не знают о Брежневе».

«Брежнев – это не знак минус. Для нашей страны – это огромный плюс», – уверен Песков. И добавил, что между московским социумом и людьми, живущими вне столицы, есть противоречия: «Там (в регионах. – «НГ-политика») совсем другие проблемы, нежели чем у тех, кто живет в пределах Садового кольца и тратит два-три часа в день, чтобы писать в блогах». Об этом Пескову хочется рассказать «тому социуму, который сидит в дорогих ресторанах... ест вкусную итальянскую еду и страдает по родине».

Действительно, на фоне больших нефтегазовых доходов и различных социальных программ в эпоху Леонида Брежнева реально повысился уровень жизни россиян. Но порок эпохи не в бедности и даже не в отсутствии свободы. Ущербность застоя в том, что эта эпоха своей забронзовелой окостенелостью, кадровой несменяемостью людей, клановой лояльностью привела, по большому счету, в будущем к распаду Союза. Все деструктивные тенденции были заложены именно в эту эпоху.

Однако люди оценивают эпоху по фактическому уровню жизни. Из сегодняшнего времени отчетливо видно – эпоха Брежнева была неспособна отвечать на вызовы времени, она реагировала на текущие потребности граждан. Но вызов времени может и должен отличаться от обыденной потребности. Которая у людей одна – побольше и сейчас. И это нормально.

Но руководители высшего ранга должны закладывать такую модель функционирования государства, которая способна не только давать желаемое людям сегодня и сейчас, но и обеспечивать им в будущем конкурентоспособное развитие, возможность получения новых профессий, перспективы и гарантии экономического свойства.

Именно этого не дала брежневская эпоха. Хотя, наверное, могла бы. В 70-е годы прошлого века произошел колоссальный отток из страны думающих людей. По сути это была третья волна эмиграции, после революционной и поствоенной. Михаил Горбачев, когда пришел к власти, на первом же Пленуме ЦК КПСС – апрельском – сказал: «Мы два года не могли провести Пленум ЦК по научно-техническому прогрессу. Мешками собирали документы, и ничего не вышло». И это опять можно поставить в упрек брежневским временам: та эпоха фактически не смогла ответить на основные вызовы научно-технического прогресса. Горбачеву, как он ни пытался что-то делать, это не вполне удалось. Следующую попытку сдвинуть дело с мертвой точки сделал Борис Ельцин. Результат – тот же.

Вместо страха – безразличие

Получается, что-то было надломлено в механизме государственного функционирования в период правления Брежнева. Причина обеспокоенности думающей части общества, не элиты, а скорее просто умных людей, все еще болеющих за развитие страны, связана не со сравнением Владимира Путина с Леонидом Брежневым. Проблема глубже и застарелее: мы все видим, что премьер только и делает, что решает социальные вопросы.

И здесь требуется понять самое важное: интересы какого класса в большей степени выражает власть? Из интервью Пескова явствует, что он противопоставляет людей, живущих внутри Садового кольца, остальным гражданам. Это не его личное мнение, в данном контексте он выступает как бы транслятором мнения своего патрона.

Но это противопоставление по меньшей мере не политкорректно: считать, что думать и даже спорить о будущем страны есть удел людей, которым больше и нечем заняться, неправильно. Игнорировать, да еще в такой демонстративной форме, мнение людей умных, к тому же потенциально готовых инвестировать в отечественную экономику свои капиталы, мозги, ресурсы, и быть уверенным в том, что эта часть электоральной поддержки не понадобится, – иллюзия. Потому что не может быть динамичной конкурентоспособной государственной системы, не учитывающей интересов людей внутри Садового кольца.

Конечно, поддержка простых граждан дает власти электоральную выгоду и определенные надежды на успех. Но ведь и брежневская политика пользовалась популярностью! Люди приходили на участок, голосовали, пели, покупали пирожки... Но всего этого оказалось недостаточно, чтобы воспользоваться этим временем, чтобы вывести страну на новый виток развития, использовать нефтедоллары не просто для стабилизации продовольственной ситуации, а для именно модернизационных целей. Почему не получилось тогда и может не получиться сейчас?

И власть Брежнева, и власть Путина выражают скорее интересы бюрократии как класса. Которая рассматривает запросы и потребности простых людей как неизбежность, социальное иждивенчество. Но учитывать только эти, в основном бытовые потребности, и игнорировать при этом интересы предпринимателей, инноваторов, тех, кто хочет развивать экономическую культуру в стране, – значит заниматься бегом на месте.

Нынешней власти можно сколько угодно заниматься самообольщением – мол, ее поддерживают. Но Леонида Брежнева тоже поддерживали. Да и Сталина, о котором вполне можно сказать, что при нем и цены снижали, и войну победили. Но в основе сталинской эпохи был страх. И страх оказаться репрессированным перекрыл все достижения. Даже самое ближайшее окружение вождя просто опупело от этого страха. Все документы, опубликованные сегодня, ясно показывают, что даже Берия боялся Сталина. Никто из ближайшего круга генсека не знал, кого репрессируют следующим.

Сегодня страха нет, и это, без сомнения, можно поставить в заслугу власти нынешней. Но есть безразличие, убежденность в том, что тебя все равно не услышат, не захотят. И это также не путь к развитию.

Всегда – на измене

Прежние руководители страны построили систему, в которой все было недостоверно. Человек мог 20 лет быть членом Политбюро, потом его оттуда выбрасывали, и его же соратники тут же говорили: да он не марксист! Эта система жива и сегодня. Элита никому не доверяет. В людях воспитали понимание того, что каждый, кто наверху, может оказаться врагом. И это самое большое преступление Сталина: в нашей стране люди не имеют убеждений и всегда в состоянии поменять их с плюса на минус.

У нас элита все время «на измене». Поэтому самые умные и консервативные руководители типа Путина и Брежнева никого из своих не увольняют. Дмитрий Медведев, Михаил Горбачев, Борис Ельцин – олицетворение другого типа руководства, они всегда готовы выгнать людей с высоких должностей. Но в этом случае элита начинает мстить, заваливать и дискредитировать программу преобразований да и самого лидера. Хрущев, Горбачев, Ельцин – все они были жертвами заговора бюрократии.

Оборотная сторона медали: Россия утрачивает способность реагировать на изменения. В мире каждую секунду происходят важные изменения: кто-то придумывает айпад, айфон, новый способ привлечь капитал... Наша страна не решает такие вопросы. Неспособность продемонстрировать ни одного прорывного направления – серьезнейшая российская проблема.

Закладывается ли нынешней стабильностью способность к развитию, способность отвечать на вызовы, на глобальные проблемы, способность принятия решений, разрывающих монотонность существования, – вот что важно. В конце концов, хочется понимать, за счет каких отраслей мы будем глобально конкурентоспособны.

Модель развития и у Брежнева, и у Путина опирается на финансы государства. Сколько есть в бюджете денег, столько и будет развития. Но если у Брежнева вариантов не было, то у Путина они были. Но когда 80% ВВП создается в госсекторе, который по-прежнему является единственным источником развития, – это серьезнейшая ошибка. Развитием должен заниматься частный капитал. Отталкиваться надо от рынка – иначе деньги уходят в черную дыру.

Стабильность требует заботы о социально незащищенных слоях общества. Плохо не то, что при Путине растет, пусть и мизерными темпами, благополучие представителей этих категорий населения. Плохо то, что при нем не закладываются элементы будущего структурного развития, сырьевой характер российской экономики не меняется. Как же так? Столько денег было потрачено, чтобы изменить ситуацию, – что сделано? Выяснилось, что правительство даже не знает, как использовать резервы, образовавшиеся благодаря высоким ценам на нефть. Потому что никто не ставит настоящей цели.

Мы привыкли считать Стабфонд подушкой безопасности, спасшей нас от кризиса. Но деньги должны работать. Развитие требует сегодня уже не стабильности, а новаторства, рискового инновационного подхода.

Не стоит просто ругать эпоху Брежнева. Понимая и принимая социальные достижения эпохи застоя, мы должны выявить главные ее черты. Важно понять, какие возможности были загублены в то время, попытаться быть беспристрастными, но и честными одновременно. И если вдруг выясняется, что цена благополучия брежневских времен – упущенные возможности и незаложенные потенции к развитию – кадровые, научные, инвестиционные, – то, может, стоит проделать своего рода работу над ошибками? Не ругать огульно всех не соглашающихся с тем, что это было время не только плюсов, а сделать что-то для того, чтобы нам всем не стало СТЫДНО перед теми, кто будет жить в этой стране после нас.

Продолжение темы