Николай Гульбинский
Тех, кто прошел сталинский ГУЛАГ, сегодня осталось совсем немного.
Фото с сайта federalpost.ru
Два института, претендующих на то, чтобы сформулировать идеологическую «повестку» для будущего президентства Д.А. Медведева, выдвинули аналогичные инициативы. Вначале в докладе ИнСоРа «Обретение будущего» прозвучала мысль о том, что модернизация России невозможна без «глубокой десталинизации». Затем Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека выступил с предложением об учреждении государственно-общественной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении». Первая и главная цель этой программы, по словам ее авторов, – это «модернизация сознания российского общества через признание трагедии народа времен тоталитарного режима».
Новейший взгляд на новейшую российскую историю заключается, по словам одного из авторов предлагаемой программы С.Караганова, в том, что «народу и элите после последних почти ста лет мало есть за что себя уважать». В свою очередь, авторы доклада ИнСоРа ставят нам в пример побежденную Германию, где «общенациональное покаяние вытравило и продолжает вытравливать дух тоталитарности».
Иными словами, предлагается начать модернизацию страны с единодушного проклятия советского прошлого, покаяния за него и горького признания того, что за последние сто лет гордиться нам нечем. Ни получившей мировое признание советской наукой, ни полетами в космос, ни созданием атомного оружия, реактивной авиации, ни развитием энергетической инфраструктуры, ни освоением северных территорий, ни советской литературой, кино, балетом – словом, ничем.
Возникает как минимум три вопроса: насколько осуществима предложенная программа «модернизации сознания» в антисоветском духе, насколько она необходима стране и обществу и каковы будут издержки ее реализации, если вдруг президент Медведев на это решится?
В той части, которая касается открытия архивов, поощрения исторических исследований, увековечения памяти жертв государственного террора, социальной поддержки ныне живущих репрессированных и т.п., сомнений быть не может. Нынешнее российское государство является правопреемником СССР и должно сделать все, что в его силах, чтобы хоть как-то минимизировать тот громадный урон, который был нанесен стране и ее гражданам в результате незаконных массовых репрессий. Кстати говоря, ничто не мешало государству заняться этой работой и раньше.
А вот в том, что касается модернизации сознания в духе осуждения тоталитарного прошлого и массового покаяния, дело обстоит не столь очевидно. В 70–80-е годы мне, как фанатичному антисталинисту, например, казалось, что дело здесь в недостатке информации. Что, как только советские люди прочтут письмо Ф.Раскольникова Сталину, воспоминания Б.Бажанова, А.Орлова, В.Кривицкого, книги и статьи Л.Троцкого, работы Р.Конквеста, С.Коэна, Дж.Боффы, Р.Медведева, доклад Хрущева на ХХ съезде и т.д., сталинистов в нашей стране практически не останется. Однако вот уже почти 25 лет вся эта и множество другой литературы, включая архивные документы, изданные фондом «Демократия», абсолютно доступны, однако число тех, кто оценивает сталинское прошлое в основном положительно, в последние годы даже растет. Практически во всех телевизионных дискуссиях апологеты этого прошлого неизменно одерживают верх. Огромной популярностью пользуется и литература, прославляющая Сталина и его эпоху, которой буквально завалены полки книжных магазинов. Нравится это кому-то или нет (мне, например, очень не нравится!), но антисталинисты в свободной дискуссии на данный момент проигрывают сталинистам.
Что же предлагают в этой ситуации сторонники «модернизации сознания»? Они, по сути дела, предлагают упразднить свободную дискуссию и сделать осуждение советского тоталитаризма своего рода официальной идеологией, вплоть до запрета занимать государственные должности тем, кто отрицает или оправдывает преступления тоталитарного режима. Кто будет здесь выносить приговоры – непонятно.
И вот что странно. Наши либералы страстно осуждают государство за использование информационных и административных ресурсов в интересах партии власти и ее идеологии и недопущение полноценной идейной и политической конкуренции. Однако при этом они сами предлагают сделать, по существу, то же самое: переключить государственные ресурсы на поддержку близкой им идеологии и де-факто заткнуть рот своим идейным противникам.
Иными словами, под «модернизацией сознания» подразумевается некая идеологическая «либеральная диктатура», которая неизбежно превратится в диктатуру политическую.
И это очень опасно. Допустим, сегодня я проиграл в свободных телевизионных дебатах «Суд времени» Сергею Кургиняну (реальный случай), но завтра я теоретически могу выиграть, если дебаты останутся свободными. Но если сегодня я и мои единомышленники «заткнут рот» Кургиняну, то завтра, при перемене политической конъюнктуры, он и его сторонники «заткнут рот» нам – и тогда прощай свободная дискуссия! Зачем же создавать подобный прецедент?
Осмелюсь утверждать: «модернизация сознания» в том духе, как понимают ее авторы программы, невозможна в принципе. Представления о том, что сталинская эпоха – это вершина российской цивилизации, а Сталин – это «Цезарь всех наших великих свершений», стали для многих своего рода религиозной верой. Переубедить их так же невозможно, как невозможно отвратить от веры убежденного католика, рассказывая ему о зверствах инквизиции, безумствах Крестовых походов, распутстве и коварстве Римских Пап, преследованиях ученых, «процессах ведьм» и тому подобных реальных, подчеркиваю, реальных фактах. Для него противоречивая история Католической церкви все равно останется «земными злоключениями прекрасного идеала». Отречься от нее он сможет разве что под угрозой сожжения на костре.
Точно так же вынудить современных «наследников Сталина» относиться к вождю с чувством «брезгливого презрения», как настаивает С.Караганов, возможно только путем какого-то фантастического воздействия на их сознание и подсознание, чреватого полным разрушением личности. Ведь человек, отрекшийся от одной веры и перешедший в другую, – либо сломленный, либо крайне опасный.
Конечно, кто-то скажет, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Но тогда возникает вопрос: зачем? Откуда у авторов программы убеждение, что только человек, преисполненный чувством раскаяния за прошлое своей страны, способен к модернизации? Какой именно опыт убеждает их в этом? Я, например, хорошо помню одну из речей Рональда Рейгана, которым в то время восхищался. Америка тогда находилась в тяжелейшем моральном кризисе, вызванном целой серией поражений в противостоянии с советским блоком. И что же, разве он говорил: давайте осудим собственное прошлое и покаемся? Например, за истребление индейцев, рабство и дискриминацию негров, политику «большой дубинки», атомные бомбардировки японских городов, маккартизм, войну во Вьетнаме, нарушения прав человека? Нет, он говорил совсем другое: мы – великая страна, мы – народ героев и первопроходцев, мы первыми побывали на Луне, мы запустили шаттл, мы преодолеем все трудности, у нас все получится. И ведь получилось!
Если нам, как полагает С.Караганов, нечем гордиться за последние 100 лет, то откуда же мы почерпнем уверенность в том, что в ближайшие 10 лет мы сможем совершить что-нибудь стоящее?
Глубокая вера в оправданность советского строя не помешала множеству ученых, конструкторов, инженеров, рабочих, писателей, поэтов, советских руководителей в их модернизаторской деятельности. В то же время, начиная с горбачевской перестройки, на всех этажах власти мы наблюдаем людей с радикально антисоветскими взглядами, но это обстоятельство не делает их ни честными, ни государственно мыслящими, ни эффективными, ни созидательными.
Если, скажем, кто-то позитивно оценивает деятельность Сталина, это отнюдь не означает, что этот человек – коварный, жестокий, бездушный. Самый яркий пример – маршал К.К.Рокоссовский. Даже в хрущевские годы он говорил о Сталине с глубоким уважением, хотя и пострадал в годы «большого террора». Что не мешало ему быть не только одним из самых талантливых, но и, пожалуй, самым гуманным советским военачальником.
Наконец, о цене вопроса. Всякая «переделка сознания», осуществляемая сверху, всегда сопряжена с неисчислимыми трагедиями. Вспомним хотя бы «дехристианизацию» времен Великой французской революции под руководством таких отпетых мерзавцев, как Фуше, Колло д’Эрбуа или Вадье, или деятельность «воинствующих безбожников» в СССР под водительством Емельяна Ярославского.
Уже само появление предложений по «модернизации сознания» в антисоветском ключе породило полемику такого эмоционального накала, которая делает невозможным никакой компромисс между сторонами. Это ли путь к национальному примирению?
Именно «сталинская тема» была тем детонатором, который был способен спровоцировать взрыв советского общества. На Западе это хорошо понимали. Как прилежный слушатель радиостанции «Свобода», могу засвидетельствовать, что не было и дня, когда бы эта тема не затрагивалась. Это, как кажется, понимали в «застойные» годы и члены Политбюро, но не знали, как выйти из этого тупика. Накануне 90-летия со дня рождения Сталина в ходе обсуждения целесообразности выхода большой статьи, посвященной этой дате, А.Я.Пельше осторожно заметил: «Я считаю, что не наступило еще время у нас как-то говорить в расширенном плане о Сталине. Действительно, нанес вреда он очень много и эта боль чувствуется до сих пор. Это поколение ведь еще живо у нас. Может, заметку какую-то дать».
Вспомним конец 80-х – начало 90-х годов. Действительно, были сделаны исключительно важные шаги: завершена, наконец, реабилитация невинно пострадавших, официально признано, что зловещие «московские процессы» были фальсификацией, открыт доступ к прежде запрещенной литературе.
В то же время, пока великое множество людей, превратившись в историков, спорили о Сталине и его эпохе, некие предприимчивые граждане наладили вывоз ценных ресурсов за рубеж, освоили методы трансформации безналичных денег в наличные, обескровили советскую экономику и тем самым предопределили последующий крах государства. Не получится ли так, что новая волна дискуссий на «заданную тему» станет «дымовой завесой», прикрывающей какой-то новый этап отнюдь не созидательного «либерального» реформирования? А о провозглашенной сегодня модернизации страны просто забудут?
Скорее всего так и будет, ибо бороться с тоталитаризмом в прошлом значительно легче и приятнее, чем, например, противостоять тоталитарным тенденциям в настоящем. Можно, например, осуждать всеобщий страх и покорность во времена Сталина, а затем голосовать за законопроект, который противоречит не только интересам граждан и здравому смыслу, но и даже законам природы (как это было, например, с законом о нулевом содержании алкоголя в крови водителей). Можно одеваться, как лондонский денди и украшать свой кабинет сочинениями самых новомодных западных философов и литераторов, но при этом выводить на проспект Академика Сахарова 50 тысяч юных «борцов» за секс и против коррупции, которые понятия не имеют, кем был означенный академик. Можно возлагать венки к могилам Ивана Ильина и генерала Деникина, цитировать Солженицына, но при этом вполне искренне полагать, что народ еще не дорос до свободных выборов и открытой политической дискуссии. Можно говорить, что «свобода лучше, чем несвобода», но при этом предлагать тем, кто имеет независимое мнение по вполне частному вопросу, подать в отставку. Можно демонстрировать по телевидению фильмы вроде «Московской саги», «Детей Арбата» или «В круге первом», но затем обрушивать огонь главных «телевизионных калибров» на намеченную «жертву» – совсем в духе погромных кампаний послевоенных лет.
И можно слышать и видеть все это и не реагировать, а вместо этого увлеченно сочинять программы борьбы с тоталитарным прошлым.
Думаю, несмотря на весь пыл новоявленных «модернизаторов сознания», подавляющее большинство наших граждан никогда не будет готово признать, что в советском опыте не было ничего ценного и что СССР был «одной сплошной Катынью». И с этим означенные «модернизаторы» вынуждены будут считаться. Если же они полагают, что народ «не дорос» до их мироощущения, то, может быть, им имело бы смысл более внимательно оглянуться на собственное прошлое, которое ничем не напоминает жития «мучеников тоталитаризма».
Дарья Гармоненко