Алексей Малашенко
В истории с Химкинским лесом и деньги сыграли свою роль, и их связь с высокопоставленными лицами.
Фото Кирилла Зыкова / PhotoXPress.ru
Комментировать последние поступки российского руководства непросто. Возникает ощущение, что, с одной стороны, власть действует безалаберно, демонстрируя то свою избыточную силу, то откровенную слабость. С другой – логика все же есть.
В канун 2011-го мы стали свидетелями нескольких событий, которые при всем их различии странным образом выявили некоторые общие черты в поведении власти. Что объединяет все эти случаи? Полный беспредел и неумность, что ли? Подготовка Квачковым государственного переворота выглядит даже не утопией, а сказкой про Соловья-разбойника. Только на секунду представьте себе, что за комплот мог составить этот бедолага-полковник. Не Штауфенберг он, и сейчас не 44-й год, и Россия не Германия. Не те у нас высшие офицеры, тем более генералы.
Тогда зачем? Да на всякий случай, чтобы другим неповадно было.
При чем здесь Ходорковский и Немцов? Да все при том же. Повторю еще раз: чтобы другим неповадно было.
Вот посадили Немцова на 15 суток. Не буду обсуждать его роль в российской оппозиции и мировой истории. Более того, предположим, соглашусь с тем мнением, что «на безрыбье и рак рыба». Но тогда давайте признаем, что у нас уже давным-давно политическое безрыбье. Но еще пара омаров, может, и найдется, хотя там омары┘ Но Дума-то состоит сплошь из ракообразных, единственная цель которых – сберечь свой панцирь.
И еще, кажется, свою роль сыграл фактор мстительности. Личной мстительности. Месть вообще штука противная. В политике она отвратительна. Мстящий признается в своей слабости перед тем, кому он мстит.
История с Химкинским лесом смотрится несколько иначе. Там и деньги сыграли свою роль, и их связь с высокопоставленными лицами. Но где-то в глубине властных душ опять-таки сработало: сейчас напугаем, потом нам самим легче станет с ними справляться. Нельзя распускать народ.
Возможно, такое объяснение покажется упрощенным, даже примитивным. Но все равно трудно отделаться от ощущения, что столь грубо власть действует потому, что боится за свое будущее. За тактикой силы у правящей элиты кроется стратегия страха того, что в будущем удержаться наверху станет очень трудно, если вообще возможно.
Можно представить, как напугались вожди, узрев толпу на Манежной, зная, что почти синхронно прошли акции в десятке российских городов. Верхи почувствовали, что угроза национализма – это уже не из будущего, но из сегодняшнего календаря. С национализмом шутки шутить опасно. Всех в кутузку не упрячешь. Это, простите, публичное отражение общественного мнения. Представьте себе, что выборы – то ли в парламент, то ли президента – пришлись на конец прошлого декабря. Вот и пришлось премьеру прогуляться на могилу к жертве «этнической преступности». Даже несмотря на то, что его чеченские соратники решили приравнять «бандитов-экстремистов, бесчинствующих в российских городах», к «бандитам-боевикам, которые бегают в горах».
Не было у нацлидера иного выхода.
Стратегических гениусов наверху нет. Но вот чтобы почувствовать реальную опасность, нюху хватает.
Спонтанные волны недовольства накатываются все чаще. Под их воздействием власть если не качается, то как-то холодеет, напоминая застывшую под ледяной капелью березу, когда так и непонятно, распрямится ли она летом либо рано или поздно сломается, не выдержав собственного веса.
Но вот вопрос. А что будет потом, после этих? Ведь «этих», то бишь власть предержащих, скидывали уже дважды – в 1917-м и в 1991-м. Ну и?
Невзначай вспоминается песня:
«Будут внуки потом,
Все опять повторится сначала».
Поднимите руки, у кого есть внуки.
