Михаил Делягин
Теперь не будет никаких игр в демократию.
Фото РИА Новости
1. Содержательная сторона протеста на Манежной удивительно умеренна. Прежде всего это лозунг «Закон для всех один!» Подразумевается прекращение дискриминации русских и требование равных прав, вне зависимости от принадлежности к той или иной диаспоре.
Надо уничтожить финансовую базу преступности. Республики Северного Кавказа купаются в потоках федеральных денег, – а население живет в чудовищной нищете (которая и порождает терроризм). Раньше предполагалось, что деньги мирно воруются, обеспечивая согласие вождей соответствующих племен на формальное согласие с их пребыванием в составе России. Но, похоже, они воруются уже не вполне мирно, а идут на финансирование захвата остальной России: скупки лучших земель (часто с запугиванием их хозяев) чиновников, организацию банд с надежными юридическими и политическими «крышами».
Россия – отнюдь не только Москва – восстала против этого: пока мирно.
Прекращение финансирования криминальной агрессии, обеспечение контроля федеральных средств, направляемых на Северный Кавказ, и приведение их объема к среднероссийскому уровню не ухудшит жизнь населения Северного Кавказа: ему и так, насколько можно судить, не достается «с барского стола» почти ничего.
Но, похоже, государство пошло по иному пути.
Остается загадкой, почему заранее собравшийся на Манежной площади ОМОН (заснятый потрясенными проезжавшими мимо блогерами) не мешал собираться там людям. Похоже, милицейскому начальству было нужно не пресечь, а, напротив, продемонстрировать беспорядки.
2. Перенос оглашения приговора на предновогодние дни не оставлял никаких надежд на правосудие, однако беспросветный цинизм тупого зачитывания прокурорских обвинений в качестве судебного решения произвел впечатление даже на прожженных циников. Мне известно, что несколько успешных, рациональных, образованных людей приняли решение об эмиграции из России именно в эти дни – просто под впечатлением от поведения судьи Данилкина.
Приговор показал: скорее всего расхождений по вопросам дела ЮКОСа, пониманию законности, правового государства и простой человеческой порядочности в тандеме нет. Представления о наличии таких расхождений не более чем интеллигентская иллюзия, жажда самообольщения и придумывания себе кумиров.
С другой стороны, обществу дан недвусмысленный сигнал: все надежды на правосудие бессмысленны. Суд, насколько можно понять, – простой карательный инструмент, имеющий к установлению истины и обеспечению торжества законности не большее отношение, чем Госдума – к месту для дискуссий. Гражданин, пытающийся исполнять закон, – смешон и жалок, государство его просто не воспринимает.
3. Его история (Химкинского леса) во многом скрыта от общества и связана с подковерной борьбой административно-финансовых кланов.
Но факты бесспорны: общественность восстала против варварского уничтожения одного из немногих оставшихся клочков зеленых легких столицы. Смысл уничтожения – сберечь от разрезания автомагистралью массива земель, выделенных одной из олигархических группировок.
Президент Медведев сделал ряд успокоительных заявлений, приподнявших его популярность и деморализовавших измотанных защитников леса. Сейчас, насколько можно понять, он уничтожается уже без сопротивления.
Химкинский лес еще раз показал бессилие гражданского протеста против коммерчески мотивированного произвола бюрократиии. Показал он и бессмысленность попыток сотрудничества с ней.
4. Предъявление полковнику спецназа Владимиру Квачкову обвинения и его задержание осуществлены предельно откровенно и демонстративно: на другой же день после того как Верховный суд подтвердил его невиновность и правомерность его освобождения.
Либеральный Молох не выпускает тех, кого наметил в свои жертвы: на сей раз экс-полковник ГРУ задержан «за организацию вооруженного мятежа и вовлечение иных лиц в террористическую деятельность». Организаторы нового судилища учли опыт позорного провала своей прошлой провокации: теперь не будет никаких игр в демократию. Суд пройдет в закрытом режиме. Более вероятна, впрочем, другая причина секретности: абсурдность обвинений, буквально бросающаяся в глаза. Квачков в последнее время очень много говорил публично: давал интервью, записывал видеообращения. Никакие дела, даже отдаленно напоминающие организацию вооруженного мятежа, не осуществляются в режиме почти прямого эфира – это технологически невозможно. Кроме того, за ним велась демонстративная наружная слежка. Кто в таком положении способен готовить вооруженный мятеж?
5. Демонстративные аресты участников даже разрешенных митингов с вынесением максимальных сроков – 15 суток – начались еще в середине декабря. Правящая бюрократия демонстрирует максимальную жесткость и принципиальный отказ от соблюдения каких бы то ни было правил игры. Чего стоит хотя бы создание института «судьи по вызову», при которой судья уже ждет якобы случайно задержанного оппозиционера в отделении милиции и принципиально отказывается рассматривать любые доводы защиты.
Это запугивание – но запугивание от чудовищной неуверенности: правящая бюрократия начинает ощущать не только свою общую неадекватность, но и свою неспособность внятно (хотя бы для собственных членов) решить свою наиболее насущную проблему 2012 года.
Систематическое замалчивание оппозиционеров, арестованных вместе с Немцовым, и концентрирование всего внимания российской и иностранной зарубежной общественности именно на нем создает впечатление принятого решения о превращении его в консолидированного либерального кандидата на выборах 2012 года.
Понятно, что по ряду причин Борису Ефимовичу не удастся стать Борисом Николаевичем, но некоторое время этот проект могут пытаться реализовывать. По крайней мере ЕСПЧ отреагировал на жалобу адвокатов Немцова быстрее российских судов – при том, что по его правилам такая жалоба может быть рассмотрена только после прохождения жалобщиком всех кругов российского судебного ада.
***
Все предложенные сюжеты объединяет реакция государства на нарастающий общественный протест. Российская бюрократия неоздоровима – она играет сама с собой в сложные интеллектуальные игры, талантливо закрывая глаза на неуклонный угрожающий рост глухого недовольства.
Возникает ощущение, что значимые группировки внутри власти (причем принадлежащие к обоим противоборствующим хозяйственно-бюрократическим кланам) сознательно или инстинктивно взяли курс на развал ситуации, чтобы похоронить следы своей активности под обломками российской цивилизации – примерно так же, как горбачевская партхозноменклатура ушла от возмездия, похоронив следы своей деятельности под обломками цивилизации советской.
Дарья Гармоненко