Роза Цветкова
Высоко сижу, далеко гляжу.
Фото Reuters
«После этого лета очень многие вещи видятся снизу, со стороны населения, несколько иначе, чем это было даже полгода назад. Глубинных исследований еще никто не успел провести, но есть экспертное ощущение, что что-то сдвинулось в массовом сознании», – ведущий социолог одной из весьма авторитетных отечественных социологических служб в приватной беседе с корреспондентом «НГ-политики» был очень серьезен.
«Я был когда-то странной игрушкой безымянной»
Почему-то в этот момент вспомнилось, что лето, действительно с трудом пережитое, и не только в Москве с тяжелейшим смогом, с резко увеличившейся смертностью, неурожаем и многими другими бедами, вдруг навалившимися на россиян, началось и практически закончилось выяснением отношений между двумя по-своему авторитетными и известными людьми – российским премьером Владимиром Путиным и лидером группы ДДТ Юрием Шевчуком. Соизмерять степень значимости каждого нет смысла. О Владимире Владимировиче знает сегодня каждый россиянин едва ли не с пеленок – под лейтмотив родительских забот о материнском капитале, праве на счастливое детство и, главное, спокойную старость. Имени же Юрия Юлиановича председатель российского правительства, как теперь всем известно, не знал вовсе: «Да мало ли у нас в Питере талантливых людей┘»
Парадоксально, но именно экс-президент, а ныне премьер Владимир Путин в значительной степени поспособствовал тому, что фанатов у рок-музыканта Юрия Шевчука прибавилось в несколько раз, что его теперь знают и уважают за гражданскую смелость даже те, кто никогда в жизни не интересовался ни самой группой ДДТ, ни собственно роком как таковым. Это, можно сказать, пиар высшей пробы – быть неопознанным (на самом деле или понарошку, теперь уже не важно) одним из первых лиц государства. Шевчуку бы быть благодарным за столь растиражированную рекламу его скромной – разумеется, на фоне премьерской – персоны, а он нет, с концертами по стране теперь еще чаще ездит и народ смущает своими речами, не всегда в тексты песен вписывающимися.
Впрочем, и сам Путин должен тоже быть признателен своему визави – разве что совсем ленивые СМИ не уточнили у самого певца: почему во время той памятной, в преддверии лета, благотворительной встречи с деятелями культуры в Санкт-Петербурге премьер не узнал или не захотел узнать Шевчука. На фоне одного «честно партийного» объяснения Владимира Путина: «Мне сказали, что это певец. Ну что, я очень рад. Ну я не знал, как его имя и фамилия. Ну неужели не понятно?» – ответы лидера группы ДДТ многообразны как по жанру, так и по эмоциям. Общий рефрен которых, впрочем, – он нисколько не обижен тем, что премьер не узнал его и спросил, как его зовут. Более того, лидер ДДТ в своем блоге позже напишет, что он не ожидал такой реакции на свою «скромную речь» 29 мая. Как признается Шевчук, его одинаково позабавила и некая героизация его личности, и некоторые попытки «слить в унитаз» его беседу с Путиным. Не все, кстати, знают о продолжении этого блиц-диалога: во время того же самого приема Юрий Шевчук, обращаясь к главе правительства, произнес тост «за будущее наших детей и в какой стране они будут жить – в мрачной, злобной, коррумпированной, тоталитарной, авторитарной, с одной партией, с одним гимном, с одной мыслью или в светлой, демократичной, где действительно все равны перед законом. Все, ничего больше не нужно, но, к сожалению, пока этого нет. Но очень хотелось бы, чтобы наши дети жили в этой стране и выздоравливали в ней. Вот такой вот тост». «Какой тост, такой напиток», – с улыбкой подытожил речь музыканта Владимир Владимирович, подняв свой бокал с минеральной водой. Все присутствующие, в том числе и сам тостующий, весело рассмеялись, разговор в весьма непринужденной атмосфере продолжился дальше.
В интервью же различным СМИ рок-герой был уже иным. В зависимости от направленности издания Юрий Шевчук, интерпретируя свой поступок, то был почти хулиганом, то как бы уставал от заданности вопросов на политические темы, то вполне серьезно говорил об очень трудной атмосфере встречи, где «был разговор художника и власти, где было очень тяжело что-то из себя выдавить». По признанию Шевчука радио «Свобода», например, «многие, попав в эту атмосферу, они блестяще сыграли эту бессмертную пьесу «Народ и царь». Борис Годунов, Пушкин. Народ безмолвствовал. Они просто вошли в роль и сыграли это блестяще».
Не оставили в покое ни Путина, ни осмелившегося ему возражать музыканта, ни СМИ, ни некоторые наслоения и образования в гражданском обществе. Первые всерьез и надолго обсуждали проблему, что стоит за путинским «Как вас зовут, извините?», а некоторые излишне ретивые движения, названия которых тоже иногда хочется забыть, со всей горячностью молодости набросились на главную персону информационного сезона. «Ату его! – кричали наши и не наши. – На концерты ДДТ никто не ходит, а тексты песен Шевчука безнравственны, бездуховны, несовременны». И, уже совсем выдохшись, младшие братья одной партии предоставили вниманию интернет-публики и вовсе тухлую историю многолетней давности – МГЕР в лице некоторых своих младо-представителей обвинила Юрия Шевчука ни много ни мало┘ в мародерстве. Мол, он не погнушался присвоить себе погоны убитого в Чечне офицера. В которую, опять же по незрелости, попытались втянуть даже военных.
И снова скандал в блогосфере разгорелся нешуточный. И опять общество, по крайней мере в Сети, разделилось надвое – одни тиражировали упреки в непорядочности подобного поступка, другие готовы были отстаивать честь рок-идола на кулаках, в теле-, радиоэфирах, в блогах.
Сам Шевчук, отвечая уже на эти вопросы, констатирует: «┘Между людьми пропасть, и она растет. А как эту пропасть завалить любовью? Как? Я не знаю. Но нужно что-то делать. Идет разрыв страны, я это чувствую как художник. А новой революции не хочется. Потому что при революции маргиналы, как в Бишкеке, будут громить магазины, грабить и убивать».
Итак, интернет-страна нашла своего героя – страсти по Шевчуку, редко когда такое случается, не утихают в блогосфере вот уже четвертый месяц подряд: кто-то считает его «фигляром», «клоуном» и «бездарным певцом», но все больше в интернет-сообществе тех, кто уверен: Юрий Шевчук – мужик что надо, и именно он может и способен возглавить оппозиционное движение. Как написала одна девушка в блогах: «Дядя Юра, кто как не ты, с нервом в голосе, с болью в глазах скажет нам, во что вляпалась Родина-мать!»
Власть сама должна создавать себе противников
«Шевчук – это некий заусенец на поверхности российского общества, которому еще далеко до гражданского, но которое уже царапается», – считает член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. «Общество и власть существуют в параллельных плоскостях: власть знает о том, что есть общество, но она хотела бы его не замечать. А общество, также зная о существовании власти, хотело бы тоже как минимум жить не при этой власти – с «Единой Россией», с пожарами, постоянной и неконтролируемой инфляцией, разрушением памятников культуры, архитектуры, – объясняет эксперт. – И как только между этими двумя мирами возникает контакт, например, в точке «Шевчук», «Химкинский лес» или еще где-то, высекаются нешуточные искры, взаимное раздражение. В этой параллельности – российская политическая культура». Политолог уверен, «позиция Путина, которая была очень хорошо изложена в интервью Андрею Колесникову («Коммерсант» от 30.08.10), где премьер демонстрирует полное пренебрежение к тому, что общество о нем думает, – это не нарочитая его позиция. Он в своих резкостях и цинизме искренен, он убежден, что все говорит и делает правильно».
Но чем быстрее и больше будет развиваться гражданское общество, чем больше будет возникать в нем проблем, тем больше и адекватнее оно будет воспринимать власть и понимать, что именно оно должно контролировать власть и влиять на нее, говорит Малашенко.
 Игра в своего парня, грубоватые выражения – расчет не на образованную часть общества, а на электорат попроще. Фото Reuters |
С коллегой не вполне согласна заведующая кафедрой политпсихологии философского факультета МГУ Елена Шестопал. По мнению эксперта, «в данном контексте Шевчук – плохой пример, потому что он представитель поколения, которому за 50 и которое эту самостоятельность, эту критичность по отношению к власти впитало с юношеских лет». «Он – яркая фигура нон-конформизма и в творчестве, и в жизни. Такие люди были всегда, но то, что они не составляют критической массы, которая бы позволила говорить о том, что в обществе, у людей просыпается гражданское сознание, это тоже неприятный факт для тех, кто мечтает о немедленной демократизации общества». Стихийное спонтанное вызревание гражданского общества в стране маловероятно, уверена Шестопал: «Как ни парадоксально это звучит, такое может постепенно произойти, если сама власть предпримет меры по выстраиванию гражданского общества».
Формально такие меры власть вроде бы предпринимает и сегодня, «мы знаем о наличии некоторых гражданских форумов, клубов». Но если говорить о населении в целом, поясняет Елена Шестопал, то оно как было вялым, апатичным, аполитичным и политически циничным, таким во многом и остается, если не считать узкой прослойки в обществе, которая по большей части присутствует в Интернете. Эта часть общества достаточно активна, люди имеют свое мнение, и оно далеко не всегда в пользу власти. Эксперт в области политпсихологии убеждена, если власть сама не начнет выращивать себе оппонентов, критически мыслящих людей, если социальный протест, который есть в любом обществе, постоянно загоняется под почву и не канализируется, то именно тогда, когда власть совершенно этого не ждет, он может полыхнуть так, что мало не покажется всем – и тем, кто протестует, и тем, против кого протестуют. Повод, по словам Шестопал, может быть ничтожный. Она напоминает: «Вспомните Пикалево, где люди, доведенные до отчаяния, вышли на улицы и перекрыли трассу. Вспомните монетизацию льгот, когда государство, решив сэкономить смешные по масштабу деньги, получило стихийный, ничем и никем не подготовленный протест пенсионеров. И, как правило, ничем хорошим такие бунты не заканчиваются, в нашей истории немало тому примеров».
«Есть законы политики, от них никто не избавлен, и нельзя манипулятивными методами решать серьезные социальные проблемы и загонять их вглубь. Диалог между обществом, населением и властью – он у нас как не был выстроен, так и не выстроен до сих пор, – констатирует Шестопал. – Говорить, что у нас население такое-сякое, что оно не так, как надо, созревает и демократия ему не нужна, глупо. Потому что население волне адекватно реагирует на ту жизнь, которая у него складывается. Его пассивность, отсутствие гражданской позиции – это нормальная здоровая реакция организма на те раздражители, которые дает ему политика. С этой политикой население не хочет вступать в диалог, оно не хочет даже критиковать эту власть, потому что видит бессмысленность и полную глухоту со стороны власти».
«Власть будет относиться к нам без особого уважения до тех пор, пока мы не дадим ей понять, что с нами надо считаться, – вторит Алексею Малашенко Елена Шестопал. – И достаточно грубоватые высказывания, которые позволяют себе первые лица, по большей части это свойственно премьеру, это скорее пиар, наши политики думают, что так они больше будут нравиться простому народу». При этом, по убеждению доктора философских наук, расчет идет не на образованную часть общества, которая составляет не очень серьезную электоральную силу и которая, как правило, не ходит голосовать, а на людей попроще, на электорат, который, по мнению пиарщиков или самих политиков, можно привлечь на свою сторону.
«На самом же деле попытки создать образ своего парня, демократичного, за рулем народной, такой простецкой машины, подозреваю, что это не самый удачный ход, – говорит эксперт. – Хотя гражданское общество у нас не очень быстро вызревает, но некоторая компетентность политическая у людей точно стала выше в том смысле, что они стали гораздо четче улавливать наигранные интонации и т.д. Они тоже посмотрели и послушали много чего и стали весьма скептично относиться к попыткам таких игр».
Люди, пройдя через несколько волн выборов и манипуляций общественным мнением, научились так же, как в советское время, между разными картинками, которые им показывают, различать интонации, фальшь или, наоборот, искренность. Граждане отлично стали разбираться в том, дурачат их или не дурачат. И скоро, если власть не научится разговаривать с гражданами не формально и показушно, под камеру, а реально и честно, так, чтобы люди были уверены, что их мнение будет учтено при принятии решений, административного ресурса уже будет недостаточно, даже для создания иллюзии демократии. Ведь демократия без доверия, без реальной психологической поддержки населения к своей власти – это демократия неэффективная, она – формальность. «У людей просыпаются новые ощущения, новое восприятие власти, и последняя должна сейчас из кожи лезть вон для того, чтобы ощущение брошенности, забытости у людей прошло, – говорит Шестопал. – Это очень непросто, потому что вера, доверие уже порушены. Мне кажется, самая главная проблема для любой власти любого уровня – это борьба за восстановление нормальных отношений. Ведь люди активно реагируют на любые властные попытки сделать что-то действительно хорошее».
