Мы живем, под собою не чуя страны

Одиночные пикеты пока еще терпят...
Фото Интерпресс/PhotoXPress.RU

Оппозиция в России переживает то ли взлет, то ли кризис. С одной стороны, усиливается ожесточение в противостоянии по 31-м числам. Радикалы упрямо являются в урочный час к метро «Маяковская», а милиция все усиливает свой контингент, уже разросшийся до размеров небольшой армии. К «триумфальным» акциям добавились «дни гнева», которые устраиваются уже в другое время и на другой площади, перед столичной мэрией.

С другой стороны, участников этих мероприятий больше не становится, в их рядах – разброд и шатания, а народ напрочь отказывается понимать, зачем надо сражаться за какую-то статью, в то время как растут цены и горят деревни. Эксперты «НГ» считают преувеличенную жесткость в борьбе с радикалами опасной для власти, избравшей ложную цель в борьбе за социальную стабильность. Оппозиция тоже в тупике – она может не выжить в безвоздушном отечественном политпространстве.

Сила и бессилие оппозиции

... Диалог у выхода из метро «Маяковская» 31 августа. Строгая девушка-милиционер в мешковатой кожаной робе, на три размера большей, чем надо, внушает корреспонденту «НГ»: «Отойдите в сторону, вы что, не слышите, вам из громкоговорителя говорят». – «Представьтесь, пожалуйста». – «Зачем? – искренне удивляется сотрудница МВД. – Я ведь вас не задерживаю!» Очевидно, это счастье. Что не задерживают. Не волокут в автозак. Наверное, надо преисполниться благодарности. Получается плохо.

Потому что на наших глазах уже волокут других. Не оказывающих сопротивления, ничего не требующих, не нарушающих общественного порядка. Просто разговаривающих с любопытствующими прохожими и журналистами. Бывшего вице-премьера, который раздает автографы на своих книжках, уводят, словно бандита, – заломив руки. Да кто же будет разбираться?

В отношениях власти и радикальной оппозиции существует некая законодательная размытость, создающая тупик. Дума приняла невнятный закон о митингах. Заявки на акции действительно носят уведомительный характер. Но в том же законе сказано, что место должно быть согласовано с властями. То есть власти должны согласиться выделить митингующим нужную им площадку. В этих условиях «уведомление» ничего не стоит. Вышел, уведомив, куда не надо, – «отоварят по башке». Правда, есть еще и Конституция, ст. 31. Да кто ж ее читает?

Скоро появится новый законопроект «О полиции». Где будут прописаны, как обещают, правила применения дубинок. Документ патронирует президент. Путин долго его не комментировал. Но на днях все же сказал, что думает по поводу дубин и методов их использования. Возникает вопрос: насколько информирован премьер о законодательстве страны, все-таки предоставляющем право ее гражданам собираться мирно и без оружия, уведомляя заранее власти о своих намерениях и месте сбора?

И не подобная ли неадекватность применяемых мер позволяет такому радикальную политику, как сопредседатель движения «Солидарность» Борис Немцов, утверждать, что «оппозиция работает в тяжелейших условиях, не только под омоновскими дубинками, но и в условиях информационной блокады, дискредитации и провокаций»? «Это смелые люди, – убежден Немцов, – я бы сказал, пассионарии». Он уверен, «Стратегия-31 важна, потому что на этих акциях, во-первых, закаляется оппозиция, а во-вторых, потому что власть, которую мы пытаемся заставить соблюдать Конституцию, показывает свое истинное лицо». В недавнем прошлом сам представитель исполнительной власти, сегодня лидер неформального движения Немцов настаивает: «Власть утрачивает чувство реальности. Она, уничтожая политическую конкуренцию, потеряла политическое чутье. Про них, про власти, еще Мандельштам написал: «Мы живем, под собою не чуя страны».

Действия властей и в самом деле выглядят хаотичными и неадекватными угрозе отечественного радикализма. Однако соотношение горстки демонстрантов и тех сил, которые направлены на их подавление, напоминают главному научному сотруднику Института Европы РАН Дмитрию Фурману поздние советские времена: «Тогда было то же самое. Пожалуй, в еще более гротескном виде. На пикет выходили несколько человек, а на их захват бросали сотни и тысячи правоохранителей».

Только на первый взгляд, отмечает эксперт, эти действия выглядят нерациональными. События, происходившие незадолго до перестройки, равно как и сегодняшние, показывают, по мнению Фурмана, что на самом деле власть слаба и боится «чего-то другого и более страшного»: «К сожалению, за массированным подавлением радикальной оппозиции стоит нечто более глубокое – ощущение властью своей слабости».

Там ли ищет власть своих главных противников? Ведь народу на Триумфальной площади не прибавляется. В советское время, вспоминает Дмитрий Фурман, тоже был очень небольшой круг диссидентов, и больше их не становилось: «Сегодня – на другом витке спирали, в несколько иных масштабах и формах – отношения и логика того периода сохраняются. Для того чтобы противостоять власти в таком атомизированном обществе, как наше, нужна очень сильная раскачка. Какой нормальный человек пойдет непонятно зачем на площадь, чтобы выступать в защиту какой-то статьи Конституции, которую он даже не читал? Нужны другие поводы, и они появятся – сами собой».

Генеральный директор Центра политических технологий Игорь Бунин тоже считает реакцию власти на выступления радикальной оппозиции «мягко говоря, неадекватной»: «Когда страна скучает, когда в ней нет открытой политической борьбы, когда все решается сверху с помощью архитектурных подходов, появляется группа, которая на повороте истории продвигает свои решения, радикализируя ситуацию. В ней несколько десятков человек, иногда 300–400, а если появляется Шевчук, то численность группы доходит до нескольких тысяч. Происходит абсолютно обычный митинг. И если власть проявляет резкость, число радикалов растет. Туда проникает деструктивный элемент, которому прежде всего хочется схватки».

Конечно, отмечает эксперт, власть нарушает конституционные права граждан, поскольку «по большому счету у нас все-таки уведомительный, а не разрешительный способ проведения митингов». Однако, утверждает Бунин, идеи оппозиции остаются непонятными большинству российского населения, подчеркивает собеседник «НГ».

...но противостояние усиливается от площади к площади. Фото Reuters

«Нарушений не выявлено»

Да и сами представители несистемной оппозиции не скрывают своих целей, подчас весьма напоминающих мазохизм. «Реальная оппозиция – это те, кто не ходит на поклон в Кремль, а выходит на площади и получают удары дубинками», – объясняет «НГ-политике» координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов, сам попавший под горячую руку сотрудникам милиции на Триумфальной 31 августа. «Я обязательно зафиксирую следы побоев в травмпункте, чтобы возбудить уголовное дело», – пообещал. Хотя, как тут же признается, этого не произойдет: «Скорее всего мне пришлют очередную бумагу, что никаких нарушений служебной дисциплины в ходе проверки не было обнаружено». А на вопрос, зачем тогда это все нужно и почему так важно выйти именно на Триумфальную площадь, а не продемонстрировать со своими сторонниками гражданскую позицию на, скажем, «согласованной» Болотной площади, тоже в центре, кстати, долго и пространно рассказывает про убеждения и мировоззрения активистов РОТ-Фронта («Левый фронт» является частью этого объединения, которое вот уже в третий раз, и «скорее всего нам опять откажут», пытается получить регистрацию как политическая партия в Минюсте). А в заключение скажет: «Для нас это принципиальный вопрос. Если мы будем последовательны, я думаю, это будет иметь результат. Чем больше подключается к процессу людей, чем больше международных организаций, тем быстрее власть, хотя бы из прагматичных соображений, будет соблюдать закон».

Увы, Стратегия-31 раз за разом собирает все меньше сторонников. В последний раз на подступах к Триумфальной площади, официально закрытой из-за строительства подземного паркинга, присутствовало гораздо больше журналистов, чем самих участников акции. А уж про представителей правоохранительных ведомств и вовсе говорить не приходится – количественно они в десятки раз (!) превосходили потенциальных демонстрантов. 83-летняя глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, едва увидев происходящее, с места событий уехала, впоследствии заявив, что больше не будет участвовать в митингах в поддержку 31-й статьи Конституции на Триумфальной площади. Свое решение правозащитница объяснила возрастом, однако подчеркнула, что «все равно остается с движением в поддержку Стратегии-31 морально и разделяет требования митингующих».

«Зачем биться головой о заборы?»

Однако далеко не вся оппозиция, и не только из числа ярых радикалов, «морально разделяет» принципы «31-го». «Мы постоянно приглашаем к участию в этих акциях руководство оппозиции – как несистемной, так и системной», – признается в беседе с корреспондентом «НГ» Сергей Удальцов. Однако, по словам представителя «Левого фронта», до сих пор никто из лидеров непарламентских партий – «Правое дело», «Яблоко», «Патриоты России», ни даже кто-либо в руководстве КПРФ – на призывы левых не откликнулся.

«Люди приходят на эту площадь по разным мотивам. Одни из идеологии, другие – из желания подраться, поэтому объединение им не светит», – объясняет программные разночтения политолог Бунин. К этому стоит добавить, что есть еще и те, кто объясняет свое нежелание быть в рядах «триумфальных оппозиционеров» непониманием целей, ими преследуемых. «Люди на Триумфальной жертвуют собой ради 31-й статьи Конституции. Кому она на фиг уперлась?» – откровенничает с «НГ-политикой» председатель оргкомитета еще не зарегистрированной партии «Родина – здравый смысл» Михаил Делягин.

Не столь однозначен, но так же откровенен и лидер партии «Яблоко» Сергей Митрохин. Власть создает условия для увеличения радикальной оппозиции своей глупостью и твердолобостью, уверен он. Но Митрохин осуждает и упрямство радикалов: «Если им предложили провести акцию в другом месте, то я не понимаю, что им мешает. Чем Пушкинская площадь хуже Триумфальной? Она также ассоциируется со свободой слова. Зачем биться головой о заборы? Эта упертость работает против радикалов, она их маргинализирует».

К тому же такие фигуры, как Лимонов, по мнению яблочника, отпугивают большинство людей от участия в акциях. Митрохин напомнил, что идея защиты 31-й статьи Конституции принадлежит Алексеевой, «однако она выходит на площадь под брендом Лимонова и нацболов». Между тем, сожалея об отсутствии единства в лагере оппозиции, Митрохин и сам выставляет условия, которые не устраивают потенциальных соратников партии: «Демократы несут ответственность за крах страны в конце 90-х – начале 2000-х. Они участвовали в строительстве в России не демократии, а олигархии. Мы предложили объединиться на новой основе – пересмотра прежней политики и борьбы с олигархами. Они отказались».

Почему так принципиально идти на Триумфальную? Фото РИА Новости

Не согласен идеологически объединяться, например, «с какой-то «Солидарностью» и лично с Немцовым и представитель пока не состоявшейся партии Михаил Делягин: «У нас в партийном уставе есть пункт, согласно которому все деятели до 1988 года должны быть рассмотрены с позиций, какой вред они принесли стране». «Беда в том, что цели сегодняшней оппозиции не совпадают с целями народа, она не отражает мнений и настроений современного общества, – ставит диагноз оппозиции оппозиционный же политик. – Мы потому и пытаемся создать новую партию, что стараемся это преодолеть. Если бы оппозиция отражала мнение общества, для нее (партии) не было бы места».

По мнению Делягина, либералам и коммунистам по-прежнему трудно быть вместе: «Мы с начала 2000-х и в КПРФ, и в «Родине», и в «Другой России» пытались предложить идею объединения оппозиции на базе синтеза ценностей демократических, социальных и патриотических, чтобы в целом это получило демократическое выражение. Но либо либералы вставали в позу и говорили, что мы – против, мы слишком хороши для этого народа. Либо люди из госструктур прилагали все усилия для того, чтобы сломать это стремление к объединению». Потому что, убежден Делягин, государству нужно действовать по принципу «Разделяй и властвуй». Ему необходимо, чтобы носители этих демократических ценностей находились друг от друга как можно дальше.

Политический цугцванг

Так или иначе, но даже по базовым ценностям у ныне представленной в политическом пространстве страны несистемной оппозиции нет единства. Нет консенсуса ни по идеологическим, ни даже по организационным направлениям у оставшихся за парламентским бортом и с системной оппозицией. Пожалуй, лишь в этом «несистемщики» едины: Немцов, Удальцов, Делягин и иже с ними словно в унисон говорят о слабости думской оппозиции, об их зависимости от мнения Кремля.

Член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров видит проблему в том, что политическое устройство страны не позволяет через оппозицию транслировать наверх какие-то важные вопросы и проводить какие-то решения: «У оппозиции главная проблема – выживание в политической среде. Однако публичной политики очень мало. У политиков, не входящих в думские партии, нет шансов. Власть изначально прогнала их с политической сцены – сначала она лишила их возможности себя реализовывать, а потом начинает удивляться, почему эти политики принимают участие в акциях протеста». Если бы такие политики могли сформировать какую-то структуру для участия в выборах, был бы другой расклад, подчеркивает Петров. Но главной ошибкой власти эксперт считает концентрацию усилий на борьбе с радикалами. Любой локальный конфликт – «будет достаточно того, чтобы какой-нибудь чиновник в пьяном виде наехал на человека, а власть по своему обыкновению стала бы его покрывать» – может вызвать взрыв недовольства, по сравнению с которым выход радикалов на площадь покажется детскими шалостями, считает политолог.

Создания в любой момент поистине революционной ситуации опасается и сопредседатель партии «Правое дело» Леонид Гозман. По личным мотивам, как он сам выразился, не участвующий в уличных акциях радикалов (в 2007 году тогда еще зампреду федерального политсовета СПС Гозману, принявшему участие в петербургском марше несогласных, милиция сломала руку), он тем не менее считает, что власть сделала все для того, чтобы солидаризировать таких несовместимых персонажей, как, например, «Квачков, Лимонов и тот же Гозман». «Получается, что сегодня всех нас объединяет одно – неприятие политики, проводимой нынешней властью, но достаточно какой-то искры, чтобы это стало довольно гремучей смесью». И пояснил: «В шахматах есть такое понятие, как цугцванг. Когда каждый последующий ход в игре ухудшает позицию противника». По мнению Гозмана, в политическом цугцванге сейчас все – начиная с радикалов и заканчивая самым верхом властной вертикали.