Начиная с яблока в райском саду

В мире ежегодно совершается от 500 млн. до 1 млрд. преступлений (разные системы учета не позволяют дать более точную цифру). Из них в России, по официальной статистике, в которую уже давно никто не верит, совершается приблизительно 3 млн. преступлений в год. Однако, по экспертным оценкам, эту цифру надо как минимум утроить, а «пессимисты» настаивают на еще более высоких показателях. Что же с нами происходит? Куда мы идем (или катимся)? Есть ли выход из этой весьма неприглядной ситуации? Все эти темы обсуждались на только что закончившемся V Российском конгрессе уголовного права, проходившем в Москве.

С древнейших времен до наших дней человек совершает преступления. Разумеется, далеко не каждый человек делает это, но делают это очень многие. Возможно, человек и осознал себя человеком лишь тогда, когда совершил первое преступление: украл яблоко с древа познания в райском саду. И преступление было групповое, что отягчает вину и влечет повышенное наказание для всех соучастников (двое их было). Уже потом было убийство – брат убил брата. Затем как бы прорвало плотину запретов, и преступления стали совершаться ежедневно и очень многими. Так происходит до сих пор, и конца края этому не видно.

Разумеется, люди не могли мириться с тем, что какая-то часть из них нарушает покой и «нормальный распорядок дня» всех остальных. Преступников всегда было принято наказывать. Наказывали по-разному: первородных воров изгнали из рая, первый убийца был отвергнут. Человек стал уже сам выдумывать наказания для соплеменников: их убивали, отдавали в рабство, заставляли работать, отбирали имущество┘ Ничего не помогало!

Уже в середине XIX века люди на уровне всего общества стали осознавать всю глубину и сложность этой проблемы и пришли к выводу о том, что в одиночку ни одно государство, ни одно общество, ни одна организация не в состоянии решить проблему преступности (то, что преступность действительно проблема, было осознано значительно раньше). Стали собираться знаменитые Тюремные, как звали их в России, или Пенитенциарные конгрессы, на которых представители разных стран и разных научных школ и течений пытались сообща хотя бы нащупать путь к построению общества, где было бы как можно меньше преступлений и преступников. Как ни странно, но решения такие находились, но их еще надо было воплощать в жизнь, и здесь ученый мир сталкивался с косностью мышления правительств разных стран: нет денег, нет времени заниматься этим, нет желания, нет┘ нет┘ нет...

После Второй мировой войны в рамках созданной Организации Объединенных Наций был создан новый институт – Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Первый конгресс состоялся в 1955 году в Брюсселе, и с тех пор он регулярно, раз в пять лет, собирается для того, чтобы специалисты со всего земного шара попытались бы сообща отыскать те решения, которые помогут реально сократить рост преступности. Последний – XII Конгресс ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (в 2000 году он поменял название, что вполне разумно и объяснимо) – проходил этой весной в Салвадоре (Бразилия). По решению Генеральной Ассамблеи ООН была утверждена тема конгресса: «Комплексные стратегии для ответа на глобальные вызовы: системы предупреждения преступности и уголовного правосудия и их развитие в изменяющемся мире».

На конгресс съехались представители более 130 стран, что само по себе свидетельствует об актуальности и болезненности обсуждаемой проблематики. Делегации по количественному составу были самыми разными. Например, Люксембург или Мали были представлены всего одним делегатом, крупные государства направили по 20–30 человек. Всех удивила Бразилия. Как принимающая сторона она заявила более 800 человек (никаких ограничений на количественный состав не было, и хозяева в полной мере использовали эту возможность, отправив на этот представительный международный форум большое количество сотрудников низового состава системы уголовной юстиции со всей страны). Было также много представителей неправительственных организаций, которые в ряде случаев вели себя не вполне корректно, что привело к их физическому недопущению в залы заседаний – шаг беспрецедентный в истории конгрессов.

О конгрессе можно рассказывать много и долго, но я хочу ограничиться всего лишь несколькими замечаниями.

Первое. Мир в растерянности. Мир не знает, как реагировать на преступность. Были жесткие и даже жестокие наказания – преступность продолжала расти. Наказание стали гуманизировать (исключили членовредительские наказания, постепенно исчезает смертная казнь как вид уголовного наказания и т.д.) – стало еще хуже. Места лишения свободы во всем мире переполнены, бросились искать альтернативные лишению свободы меры наказания – преступники, подстегиваемые «правозащитниками», восприняли это с одобрением и воодушевлением. Преступность же продолжает расти. Даже во время самого конгресса в месте его проведения было совершено несколько десятков краж личных вещей участников конгресса. Я не знаю ни одного такого случая по предыдущим конгрессам. Пострадал и один из российских делегатов.

Что делать? Однозначного ответа нет и рассчитывать, что он вот-вот появится, не приходится. Эта растерянность продлится еще несколько лет и, очень на это надеюсь, пройдет к следующему конгрессу, который состоится в 2015 году в Катаре. Главное – не опускать руки.

Второе. На конгрессе впервые отчетливо проявились два дефекта, которые я относил последние годы только на наш счет: депрофессионализация сферы борьбы с преступностью и ее обезнаучивание. Это производит тягостное и даже гнетущее впечатление: за дело берутся люди, которые просто ничего не смыслят или смыслят очень мало в тех вопросах, которые они обязаны решать по долгу службы. Так, на секции, где обсуждались проблемы борьбы с терроризмом, многие выступающие говорили о том, какие нехорошие организации существуют в мире («Аль-Каида», например), пересказывая, по сути дела, материалы, известные из СМИ. А что делать – не говорилось или говорилось самыми общими словами. Другой пример: представитель Молдовы с гордостью рассказывал, как они, борясь с распространением ВИЧ-инфекции, гепатита и другими заразными заболеваниями в колониях, ввели программу обмена шприцев, в ходе которой осужденные, сдавая использованные одноразовые шприцы, получают от администрации новые, которые тут же используют для потребления наркотиков. При этом было подчеркнуто, что официальная передача шприцев, и тем более неофициальная, в колонию кем бы то ни было недопустима, тем более недопустимо потребление там наркотиков. Да, количество нехороших заболеваний пошло на спад. А количество потребляемых наркотиков? Неужели непонятно, что лучшее средство от головной боли – это гильотина? Почему бы тогда осужденным и наркотики не раздавать? Быстрее подохнут, а нет человека – нет проблем. Таких примеров, к сожалению, очень много.

Даже проект итоговой декларации был составлен неряшливо и непрофессионально. Если бы не усилия представителей ряда делегаций (наших Минюста и МИДа в том числе), то документ так и выглядел бы пародийно и карикатурно.

Но есть и позитивные примеры. Например, обсуждая проблемы борьбы с городской преступностью, представитель Тринидада и Тобаго выступал с вполне конкретными и деловыми предложениями в отличие от некоторых своих коллег. Казалось бы, почему? Ответ, на мой взгляд, прост. Это маленькое островное государство просто не может позволить себе расслабиться: либо они решат для себя эту проблему, либо сама проблема их сбросит в океан. Жизнь вынуждает.