Нереволюционные трансформации

Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМа проведен с декабря 2008 года по январь 2010 года. Опрошено 1600 человек в 140 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России.

С конца 2007 – начала 2008 года социологи наблюдали обвал всех основных показателей социального самочувствия населения нашей страны. Наблюдая за социальными волнами, сносящими лидеров и правительства, прокатывавшимися по другим европейским странам (включая и так называемое постсоветское пространство), немало политиков–теоретиков и практиков заговорило в этот период о возможном социальном взрыве и в России. Тем не менее и тогда, и сейчас данный сценарий развития событий в нашей стране представляется не особенно вероятным.

Россия по-прежнему находится в процессе политической трансформации, начавшейся на рубеже 1980–1990-х годов, проходя постепенно основные этапы – от революционного через хаос и стабилизацию к модернизационному. Процесс в российском сценарии, нужно сказать, несколько затянулся, но вряд ли покатится вспять.

Так, индексы ВЦИОМа, иллюстрирующие настроения в обществе (среди которых: оценка экономического положения государства и собственного материального положения, уровень социального оптимизма и т.п.), серьезно покачнулись два года назад, и лишь с весны–лета 2008 года наметилась стабилизация, а затем и постепенный рост данных показателей. Единственным относительным островком стабильности в данный период оставалась политическая сфера, выраженная в индексе политического положения страны (в отличие, например, от политической лихорадки в соседней Украине или «вечной мерзлоты» в Белоруссии). Нельзя отрицать, что и в данной сфере прослеживались определенные «проседания», однако в сравнении с остальными показателями они не проявились столь значительно, а, по сути, явились возвратом к довыборному периоду кампаний 2007–2008 годов.

О том же свидетельствовали колебания в рейтинге одобрения основных государственных институтов. По-прежнему здесь лидирует исполнительная власть. Так, деятельность правительства одобряют 59–52% опрошенных, для органов законодательной власти этот показатель ниже – в рамках 40–30% у СФ и Госдумы. Причем степень одобрения деятельности первых лиц так же, как и ранее, заметно выше уровня одобрения работы возглавляемых ими институтов, что не в последнюю очередь объясняется и тенденциями перцептивной персонификации властных институтов.

На фоне данных показателей, а также низкого уровня одобрения и, что даже важнее, интереса к деятельности оппозиции и партий в целом картина остается неизменной независимо от того, какую повестку дня могли ставить кризисные явления в отечественной экономике. По-прежнему партии – среди аутсайдеров в народном рейтинге популярности общественных институтов, заметно уступая СМИ и армии. Ни одной из оппозиционных сил не удалось предложить жизнеспособную альтернативу и отыграть очки у партии большинства – ни на кризисной риторике, ни на действиях.

Исследование же динамики протестных настроений лишь дополняют сложившуюся картину. Как свидетельствуют данные графика, с зимы 2008/09 года произошло постепенное снижение вероятностных оценок, и в целом протестные настроения продолжали оставаться в рамках докризисных значений. Впрочем, готовность личного участия респондентов в акциях протеста выражена в заметно более низких значениях в сравнении с отвлеченными вероятностными рассуждениями населения. Но нашим согражданам в достаточной степени свойственна такая пассивная форма протеста, как сбор подписей под петициями.

Вполне ожидаемым является тот факт, что среди наименее протестнонастроенных, как правило, оказываются россияне с высокой самооценкой материального положения – обеспеченные слои населения традиционно не настроены на протестные формы политического участия, менее всего поддерживая любые разновидности политической нестабильности.

Однако примечательна другая деталь: среди наиболее политически пассивных сограждан и жители обеих столиц – Москвы и Санкт-Петербурга. Риторически эти люди более трансформационно настроены, но лишь риторически. В действенном смысле обе столицы – пассивны. Это тем более важно отметить, если вспомнить, что именно так называемый эффект столицы был одним из катализаторов – процедурных факторов на пути революционных (в том числе «цветных») трансформаций последнего десятилетия (в России же вообще именно «эффект столицы» стал обязательным спутником всех радикальных политических трансформаций постсоветского периода). Отсутствие данного потенциально дестабилизирующего фактора также является свидетельством того, что в самом обозримом будущем вряд ли стоит ожидать потрясений революционного характера в нашей стране. Можно отметить и отсутствие других «необходимых» и «катализирующих» факторов нереформационной трансформации (харизматические альтернативные лидеры, конструктивно-активный характер адаптационных стратегий россиян и т.п.).

Современная российская политическая трансформация, начавшись более 20 лет назад, ураганом пронеслась по обществу и государственным институтам и, подходя к модернизационному этапу, оставляет значительное число открытых вопросов и альтернатив. Тем не менее очевидно, что время революций в стране миновало.