Роза Цветкова
Иллюстрация РИА Новости
О поведенческих особенностях первых лиц страны, их предпочтениях в речи, выборе одежды и очередности на президентском посту ответственный редактор «НГ-политики» Роза Цветкова беседует с заведующей кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ Еленой Шестопал.
– Елена Борисовна, стилистика президентской власти с приходом Медведева изменилась?
– Конечно. Как в машине каждый водитель прежде всего подгоняет водительское кресло под себя, так и каждый новый президент под себя подстраивает стилистику своей роли. У Медведева это происходит через притяжение-отталкивание по отношению к своему предшественнику. (Кстати, и Путин в свое время также выстраивал свой образ через сравнение с Ельциным.) Так, Путину удаются прямые линии, Медведеву придумали более камерные видеомосты с участием граждан и чиновников разного уровня. Медведев в отличие от своего предшественника активно присутствует в Интернете. На Валдайском клубе президент и премьер теперь появляются оба, чего при Путине-президенте не было. Кроме того, нынешнему президенту сделали еще и свой форум – Ярославский. Поскольку Путин – мастер хлестких фраз и выражений, то Медведеву, с одной стороны, нарочито огрубляют речь, а с другой – придумывают яркие формулы и лозунги вроде 4 «и» или «свобода лучше, чем несвобода». Так что здесь есть и сходства, и отличия.
– Получается, что и у Путина должна была произойти смена имиджа, стилистики с переходом на должность главы правительства?
– Что касается Владимира Владимировича, его имидж – это во многом то, что он сам говорит и делает. А говорит и делает он то, что считает нужным сделать или показать публике. И заметьте, он мало заботится о том, как он выглядит. Поэтому говорить о смене его имиджа у меня оснований нет. Понимаете, имидж Путина – это прежде всего он сам. И, кстати, значение имиджа в отрыве от самого персонажа часто преувеличивают, возможно, это связано с желанием пиарщиков максимально заинтересовать своего клиента. Специалисты утверждают: не более чем 15–20% восприятия политика зависит от имиджмейкера, все остальное – это он сам. То есть то, как воспринимают политика, зависит от того, что он делает, как он говорит, от его личности. Конечно, можно убрать какие-то углы, которые могут раздражать публику, но невозможно убрать тот внутренний мир, который просвечивает через внешность, мимику, действия, походку, словом, через все внешние проявления. Здесь уместно вспомнить Станиславского. Ведь школа Станиславского базируется на том, что внутреннее эмоциональное состояние актер передает через действия и поступки. Это касается не только актеров, но и вообще людей, политика в первую очередь, потому что он человек публичный. Мы считываем из его поведения то, что в нем есть на самом деле. Можно что-то попытаться скрыть, сыграть, но переигрывание всегда заметно и усиливает ощущение неискренности. Поэтому в данном случае нет оснований говорить о том, что у Путина и, кстати, у Медведева спустя почти два года президентства появилось что-то новое в имидже. Другое дело, что меняется контекст, в котором происходит политическое поведение.
– И все-таки сегодняшний Медведев – совсем не тот, каким он был в начале своего президентского пути...
– Да, но связано это с тем, что он становится более опытным политиком, более ответственным и умелым, а не со сменой имиджа. Если сравнивать, например, его публичное поведение во время ситуации с «Невским экспрессом», с тем, как он вел себя во время осетино-грузинского конфликта, мы действительно увидим два разных имиджа. Но это не потому, что кто-то с ним поработал, и он стал от этого выглядеть лучше, хотя, может, с ним и работают имиджмейкеры, и дай бог, чтобы ему помогали. Как политик Медведев стал более уверенным, самостоятельным и адекватно реагирующим. Более того, у него выработалась своя линия поведения и своя форма публичного политического присутствия на этой сцене.
Что касается Путина, и в премьерском статусе он общается с людьми в той же манере, как когда был президентом. Для него эта манера органична, естественна, это выражение его ощущения жизни. Он берет на себя всю полноту роли, не отличимой от прежней, президентской, не потому, что пытается зайти на поле нынешнего президента, а потому, что эта манера – его личная особенность. А личность, стержневые характеристики человека за такие сроки не меняются.
– А разве за последнее время не поменялся путинский стиль общения с народом? В том смысле, что он стал ближе к людям, по крайней мере на экране?
– Это вопрос достаточно сложный. Потому что это все те же формы общения с населением, что были и раньше. Тогда он тоже часто детей тискал, они от этого даже плакали, как вы помните. Владимир Путин – как раз человек, который много общался с публикой в разных формах до того, как стал премьером. Другое дело, что как человек он достаточно закрытый. И он лучше себя чувствует не с широкой публикой – в противоположность Медведеву, который наслаждается, купается в лучах, которые идут от публики. Для Путина гораздо приятнее находиться, как мне представляется, в узком кругу единомышленников, чем на публике. Но за эти годы он очень хорошо освоил и публичную сферу, в которой ведет себя достаточно органично. И здесь также, если сравнивать Путина 2000 года с Путиным 2009 года, то это, конечно, дистанция огромного размера. Он наработал очень богатый опыт публичного общения. Другое дело, доставляет ему это удовольствие или нет, но экзамен на публичного политика он сдал и довольно давно сдал на «отлично».
– Есть ли тут заслуги его имиджмейкеров и спичрайтеров?
– Я сомневаюсь в том, что у Владимира Владимировича есть имиджмейкеры. У него, конечно, и раньше была, и сейчас есть пресс-служба, есть люди, которые контролируют публичные потоки, в которые ему приходится вступать. Но это не имиджмейкеры в привычном смысле слова. Ему не нужен такой специалист, потому что он свой имидж слепил сам, где-то более удачно, где-то – менее. Но на этом уровне имиджмейкера не очень-то допускают. Имиджмейкер – это все-таки человек, который работает не только с текстами, не только с камерами, он работает с личностью. Я плохо себе представляю имиджмейкера-психолога, которого допустили бы до первых лиц государства. Я знаю, что с Ельциным работали люди, но это была другая эпоха и другой персонаж. Если говорить о книге Путина «От первого лица», которую написали трое журналистов, то, безусловно, текст там шлифовался с точки зрения подачи образа, который надо было донести до масс. Но придумать какие-то конструкции и вкладывать это в его уста – ни один политик такого уровня не позволит. Я думаю, что в этом смысле никакого имиджмейкера нет ни у Медведева, ни у Путина. Другое дело, что есть советники, консультанты, которые могут подсказать какую-то тему, которую стоило бы затронуть, какой-то поворот, реакцию на события. Это и спичрайтеры, и консультанты, и эксперты, которых могут привлекать под конкретную задачу. Но не более того. Здесь мы имеем дело с личностями такого масштаба, которые, во-первых, не подпустят к себе подобных специалистов, а, во-вторых, не нуждаются в этом. Они сами понимают, что им надо делать, иначе они не были бы политиками.
– Включая галстуки?
– Костюмы и галстуки – это скорее вотчина жены, нежели имиджмейкера. Мой опыт консультативной работы показывает, что, сколько бы ни советовали политику надеть другой галстук, жена все равно переспорит. Так, Медведев со своей женой Светланой производят впечатление гармоничной пары, у которых есть взаимное уважение, взаимная любовь. И я допускаю, что жена может подсказать Дмитрию Анатольевичу, какую рубашку предпочесть. Но это не означает, что стоит говорить о влиянии жены на принятие политических решений. Пример Раисы Горбачевой у всех в памяти, поэтому, думаю, что жена любого из наших первых лиц государства понимает, что по крайней мере публично ей надо держаться достаточно скромно. Хотя Путин, как мне кажется, выбирает себе все сам, сомневаюсь, чтобы он мог прислушаться к советам, даже со стороны жены, по поводу фасона костюма или цвета галстука.
– А что по поводу разных словечек и выражений? Это тоже свое собственное, спичрайтерами не придуманное? Помните, как в Пикалеве Путин выразился нелицеприятно в очередной раз: «забегали, как тараканы, перед самым моим приездом». Потом это же образное выражение он еще где-то употреблял.
– Насчет тараканов – это интересно. В свое время мы провели лингвистический анализ текстов Путина, особенно его спонтанной речи. И у него оказался довольно любопытный лексикон. У лингвистов есть такое понятие «лингвистическая личность» – грамматические формы слов создают определенный вербальный образ. У меня сложилось четкое впечатление о том, что Путин далеко не так прост, каким он хочет казаться. Набор его выражений, когнитивные основы его речи выдают в нем человека с достаточно сложно устроенными мозгами. В то же время он явно пытается создать у нас впечатление, что он парень простой. Все эти словечки, вульгаризмы, которые он иногда использует, направлены как раз на это. А подлинный Путин намного более сложный, интеллектуальный, если хотите. Но как политик он интуитивно понимает, что такой сложный образ не будет воспринят обществом и, обращаясь к более широкой аудитории, ему надо быть проще, говорить более доступным языком.
 Жены первых лиц государства (Людмила Путина – слева, Светлана Медведева – справа) могут влиять на выбор галстуков и костюмов, но не на принятие политических решений. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
Это мы установили из анализа его языка, и никто не подсказывает ему этих словечек, я в этом уверена. Я помню разговор с одним из людей, близко стоявших к Путину в момент, когда было сказано знаменитое «мочить в сортире». Я его буквально пытала, прижав к стене: «Скажи, ему кто-то это придумал или он сам?» Мой собеседник сказал буквально следующее: «Мы все обалдели и растерялись, когда он это сказал. Поняли, что он брякнул что-то не то».
На самом деле ведь как удачно все сложилось – Путин всем этим выражением и запомнился. Так же как, к примеру, Черномырдин. Можно ли придумать то, что и как говорил Черномырдин? Это же абсолютно невозможно. По поводу «тараканов» – надо анализировать, как слова в его лексиконе, повторяющиеся к тому же, возникают. Я уверена в том, что здесь сказывается его питерское детство, довольно бедное, детство мальчика с улицы. И хотя когнитивная сложность у него довольно высокая, в его речи нередко дает о себе знать его жизненный опыт, опыт детства, когда он крыс гонял, помните – в этой книжке «От первого лица» есть воспоминание, когда они загнали крысу в угол, а она на него бросилась.
Это очень важный эпизод, показывающий, что в детстве он приобрел в том числе и опыт лидерства, потому что в среде своих сверстников он уже тогда выступал как лидер. Думаю, что это оттуда, скорее всего из того бедного питерского детства, которое, хотя и было преодолено, но все равно сидит внутри.
Опыт пребывания у власти не может не сказаться и на умении скрывать то, что человек думает на самом деле. Это и опыт международных переговоров, и опыт общения с российскими коллегами, которым тоже палец в рот не клади. Поэтому Владимир Владимирович, думаю, среди мировых политиков – один из самых опытных сейчас. И весь потенциал, набранный в годы президентства, он сумел трансформировать в новую роль, которую ему сейчас судьба дала сыграть. Эта новая роль у него получается не хуже, чем роль президента. Мне кажется, он занимается тем, чем ему интересно заниматься. Экономические сюжеты – это его, он в этом компетентен, он чувствует себя здесь уверенно.
– Тогда зачем ему нужно давать понять почти открытым текстом, что он, может быть, будет президентом?
– Думаю, что эта роль, премьера, тоже не так проста. Наша страна устроена таким образом, что если ты не первое лицо, то появляется очень много ограничений. Эта двоичная система власти оказалась довольно сложной для всех участников процесса. Возможно, Путин не один раз пожалел, что сам же и придумал такую схему. Это создало сложности прежде всего ему самому, хотя как премьер он оказался на голову выше всех предыдущих премьеров в стране. Он сумел конвертировать опыт президентства, хорошо знает страну, людей, с которыми он работал и работает. Ему было проще осваивать эту роль, чем кому бы то ни было.
– Значит, получается, если он вновь станет президентом, ему будет более комфортно?
– Трудно сказать, что он будет ощущать, потому что роль – всегда в историческом контексте. Кто думал, что премьерство Путина попадет на время кризиса? А кто может предсказать, каково ему будет, если он вернется в президентское кресло? Может, ему там будет совсем не так комфортно, как думается экспертам. Кто сказал, что Медведев возьмет и уступит? Медведев ведь тоже не тот мальчик, которым можно запросто управлять по принципу. В роли президента он тоже себя комфортно чувствует.
– Почему же многие эксперты говорят, что он по имиджу проигрывает своему предшественнику?
– Я не считаю, что кто-то кому-то проигрывает. В той трудной ситуации, которая сложилась в условиях кризиса, президент Медведев ведет себя очень адекватно. Иначе ведет свою роль, но это связано не с тем, что он сильнее или слабее своего предшественника, их трудно сравнивать. Он, может, менее опытен, чем Путин. Но, с другой стороны, он моложе, он «прогрессивнее» в том смысле, что он просто принадлежит другому поколению, и он вполне справляется со своими обязанностями и внешнеполитическими, и внутриполитическими.
Другое дело, что имидж Путина потерял во влиянии. У нас, повторюсь, так устроена политическая система, что роль премьера все же вторична. Но все же Путин потерял меньше, чем мог бы потерять, учитывая обстоятельства. Сравнивая его с премьерами других стран, которых кризис задел намного в меньшей степени, чем нас, я бы сказала, что он держит удар очень хорошо.
С этой точки зрения, я думаю, что никто из них не потерял и не выиграл. Другое дело, что никто не ожидал, что так повернется жизнь. Мне кажется, что оба они – и президент, и премьер – свою роль играют вполне адекватно и достойно. По сравнению со многими другими политиками за рубежом их рейтинг и отношение к ним граждан намного лучше, чем это могло бы быть в любой другой стране. Мы не ценим то, что мы имеем. Мы даже до конца не понимаем – то, что сделали Медведев и Путин, это на грани человеческих возможностей. Они страну удержали от разрушений. Не то что они выступили как спасители, но они сделали больше, чем в человеческих силах. Надо понимать это и быть благодарными за это.
– Чем больше человек во власти, тем большим профессионалом в политическом смысле он становится.
– Это так, но не забывайте: чем больше он находится в политике, тем больше и стресс, тем больше усталость. Вспомните Ельцина в конце его правления – это был человек, уже абсолютно разрушенный тем давлением, той ответственностью, которую он нес, придя к власти. Вспомните наших премьеров многочисленных, которые за год-два просто спекались. Стресс, который люди испытывают, находясь на политическом олимпе, он чудовищный. Только человек физически и психологически очень натренированный может держать этот удар, выдерживать это давление достаточно долго. Но все равно растет усталость. Отсюда такие выражения Путина, как «я пахал, как раб на галерах». И это правда, он действительно пахал, как раб на галерах. И то, что он сохранил такую замечательную физическую и психологическую форму, – это удивительно.
– Тогда откуда это постоянное обращение к интригам? Вроде «мы одной крови» или «мы решим, кто из нас пойдет на выборы»?
– Это политическая игра. Раньше времени показывать свои козыри? Зачем? Это неправильно. Язык нужен политику и дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли, а не для того, чтобы нам с вами рассказывать. К тому же, я глубоко в этом убеждена, решение ни один из них еще не принял. Такого рода решения – всегда есть результат не только того, чего мы хотим, или того, чего они хотят, но и определенной конфигурации обстоятельств, которые сложатся только накануне. До последнего момента эта интрига будет сохраняться не только потому, что они хотят нас держать в неведении, а потому, что они пока сами не могут принять решения.
– Как происходило с выбором преемника?
– Совершенно верно. Слишком много иксов, игреков и зетов, которые не позволяют им принять это решение до последнего момента. И какова будет конфигурация, параллелограмм сил, когда дальше нельзя будет оттягивать, мы не знаем, и они не знают. Не надо представлять себе политических лидеров как всезнающих. Они же не олимпийские боги, они люди.
