В знак несогласия

Пики медиаактивности Михаила Шмакова в течение целого года пришлись на его визит к премьеру и праздничный Первомай.
Фото Елены Преображенской (НГ-фото)

Протестные акции, спровоцированные кризисом, становятся заметным явлением российской повседневности. Забастовки, митинги и голодовки – уже не только социальная реальность, но и важный фактор политического процесса: визит премьер-министра Владимира Путина в Пикалево является характерным тому примером. И хотя каких-то критических проблем пока не возникло, всем понятно, что потенциально именно социальный протест в регионах несет власти куда больше головной боли, чем все марши несогласных и националистов, вместе взятые. В особенности если региональные чиновники перестают контролировать ситуацию.

Информационное сообщество стало пристально обращать внимание на эту тему с декабря прошлого года (см. график № 1). Именно тогда стало окончательно ясно: в условиях кризиса социальный протест реален и может трансформироваться в политический, что привело власть в состояние определенной растерянности. Нечто похожее уже наблюдалось в начале 2005 года, после монетизации льгот; тогда, впрочем, ситуация была заведомо лучше контролируемой.

Напомним, как развивалась ситуация в конце прошлого года: нежелание автомобилистов и автодилеров Владивостока смириться с повышением таможенных пошлин на ввоз импортных «железных коней» вывело их на улицы. Несколько жестких антиправительственных лозунгов и плакат, призывавший отдать город Японии, сделали свое дело. В независимых СМИ эта тема стала едва ли не главной, официальные в упор не замечали проблемы, сосредоточившись на освещении контрмитинга работников ВАЗа, а власти принялись искать в протестах элементы подстрекательства со стороны иностранных спецслужб.

Со временем интерес СМИ к теме несколько поугас. Хотя протесты время от времени продолжались, пристального внимания они уже не привлекали. Да и в экономике на некоторое время установилось затишье, появились первые ростки оптимизма. Заодно и власти стали действовать превентивно. К примеру, глава правительства стал довольно часто появляться на экранах телевизоров рассуждающим об антикризисной политике в кругу рядовых рабочих. У последних, да и у телезрителей, создавалось впечатление, что к мнению народа власть прислушивается.

Однако в начале июня Путину уже пришлось действовать пост-фактум: лишь с его личным участием удалось разрешить социально-экономический конфликт в Пикалеве, что стало центральным политическим событием в информационном пространстве.

Власть впервые на таком уровне отреагировала на протест, тем самым не только набрав политические очки, но и создав опасный для себя прецедент: понятно, что теперь найдется много желающих повторить успех пикалевских рабочих и заполучить в гости премьера.

И все же можно отметить, что наиболее пессимистические прогнозы, широко распространявшиеся в начале кризиса и предвещавшие стране едва ли не голодные бунты, пока не сбываются. Массовая активность граждан все еще носит контролируемый и неполитический характер. Но удастся ли сохранить эту относительно стабильную ситуацию, да еще в условиях, когда ход кризиса по-прежнему непрогнозируем, а порог личного невмешательства первых лиц государства в возникающие социально-экономические конфликты уже преодолен, – большой вопрос.

Еще одна примечательная особенность сложившейся к настоящему моменту ситуации повышенной социально-протестной активности населения – характерная пассивность главной профсоюзной структуры страны и входящих в нее организаций. (Говорят, куда как активнее ведут себя независимые от нее профсоюзы, но центральные медиа их почти не замечают.) Если проследить упоминаемость Федерации независимых профсоюзов (ФНПР) в российских СМИ (см. график № 2) в период с начала кризиса, легко заметить, что наибольшее внимание журналистов данная организация привлекла дважды. Сначала – в момент, когда с главой ФНПР Михаилом Шмаковым встречался Путин, причем очевидно, что отнюдь не персона главного профсоюзного босса была причиной медиаинтереса к этому событию. А потом по традиции на скучный официозный Первомай. Комментарии излишни.