Тандем.ру

Тандем как четырехрукий способ управления государством был изобретен много раньше его реального воплощения.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)

Окончились, слава богу, юбилеи всех годовщин – первой выборной, первой инаугурационной, первой премьерской – с перечнями побед, обильными, как возлияния. В конце концов нам интересно лишь то, становится ли яснее, как и куда двигаться дальше.

Эпоха импровизаций

Тандемно-юбилейный год Медведева, президента, и год Путина, премьера. Они оба одновременно отмечают, но что именно?

Для Путина это сверхтрудный год, год смены политической «шкуры». В начале тандема никто не знал, чем все закончится! Путин не мог знать прошлым летом: не разойдется ли уже к осени его большинство? Не растеряется ли между ним и Медведевым? И Медведев не знал: не возникнет ли у «путинского человека» отторжение его как новой фигуры – на фоне Путина? У нашей политики есть своя фоновая память кошмаров – Ельцин на фоне Горбачева, потом Путин на фоне Ельцина┘ Путин как фон – это очень рискованно; Медведеву должно было быть зябко.

Тактика Путина – максимальное использование временных ситуаций для наращивания своего лидерства. Их стратегически «выжимают досуха» – тактика, оставляющая позади недовольные меньшинства, меньшинства отбрасываются. С ними просто некогда разговаривать. Зато правящее большинство наращивается и уверяется в себе.

Поначалу путинское большинство было временным политическим удобством. Постепенно оно начало приниматься за «народ». Здесь возникают опасности. Не надо думать, что дело только в бюрократизации, тут все похуже. Появляются постоянно действующие «отморозки большинства», которых мы теперь видим и слышим почти ежедневно. Мандат большинства заменяет им компетентность, а «игра за народ» делает агрессивными. Путин сдерживает их – но сдерживает их только Путин.

Вертикаль власти, которую строил и выстроил Путин, это была власть лидера, очень персональная. Путин как лидер находился между элитами и недоверчивым большинством. Он геройски защищал то одних от других, то, наоборот, этих от этих. Проект тандема также поначалу был просто одной из «защит Путина». Экстрим Нулевых, обращенный Путиным в личное преимущество, для нового президента уже исключен. У Медведева изначально нет выгодной позиции массэлитного посредника. Ему приходится выстраивать власть, саму ее концепцию на новых основаниях.

Двойная страховка

Вообще-то изобретатели тандема – творцы Конституции, люди 1993 года. Это они зачем-то вмонтировали в Основной закон двуглавую верхушку исполнительной власти: президент – глава государства, зато глава исполнительной власти – правительство. Тандем материализовал эту странность, и она работает. Если прошлогодняя война потребовала от тандема уровня согласованности, который давался с заметным усилием, то экономический кризис отладил его рабочий режим. И оказалось, что «эта штука работает», причем в том именно звене, которое считали местом слома – «двуглавостью».

Ритм тандема в устойчиво колебательном режиме, попеременно определяющем центр принятия решения и центр оппонирования. Когда один из двух, президент или премьер, инициирует решение, другой выступает как наблюдатель, иногда даже критик. То и дело двое ролями меняются, и хотя центр принятия решений всякий раз ясен, он не является самодержавным. Этакий режим взаимного сдерживания от крайностей и импровизаций!

Вопрос, как справилась бы с мировым кризисом линейно-«царская» модель вертикали власти, относится, слава богу, к сфере догадок. Тандем же справился с этим недурно. Не потому ли, что руководство страны на этот раз было ограждено от очевидного соблазна – сыграть азартно, поставив все на одну карту, кремлевскую?

Если вертикаль – власть по преимуществу непубличная («демократия согласований», «демократия нулевых чтений»┘), то тандем – поневоле открытая обществу, то есть публичная, власть. Рабочий диалог в верхах власти исподволь превращается в норму, а у общества всякий раз оказывается адресат и партнер. Считать ли мелочью то, что впервые за 20 лет эксперты взаимодействуют с властями в рабочем режиме? Именно так сейчас работают экономисты – и с правительством, и с президентом. Может быть, именно потому и работают, что с каждым отдельно?

Медведевское большинство – сумма меньшинств

Если Путин открыл и учредил гегемонию большинства в основе власти, то Медведев разворачивается к меньшинству. Его новации направлены на защиту прав меньшинства как партнеров по демократическому процессу. Это генерации среднего класса, потому что средний класс – разноцветный класс. Он плюралистический, он состоит не из масс, а из меньшинств, очень разных сообществ.

Путина много упрекали в стагнации вертикальной подвижности, что не совсем верно. «Единая Россия» – это форма такого странного служилого дворянства. Она сама из среднего класса. Но пришествие непубличное и очень пассивное. Медведев активизирует сообщества уже тем, что хочет говорить с лидерами – и в них, в сообществах, действительно выделяются лидеры. Последние стремятся вступить, а некоторые вступают в диалог с президентом. Это лидеры групп гражданского общества, передовики бизнеса. Смышленые ребята, правозащитники. И, ведя диалог с ними, Медведев мало-помалу повышает мобильность в обществе. Ибо в нашей системе тот, кто разговаривает с «царем», тот сам «дворянин».

Медведев не хочет быть президентом раз найденного, впредь несменяемого большинства. Он выступает президентом всех живых граждан России. В том числе и тех, кто с ним спорит, кто ему лично оппозиционен. Все эти люди, даже несогласные с его курсом, являются для него полноправными политическими партнерами, участниками государственного процесса. Он договаривает путинские решения до выводов, которые кажутся «непутинскими». Таковы его усилия добиться, чтобы хоть думские партии были защищены от произвола «отморозков большинства», чтобы они получили сопоставимые шансы медиаактивности. Медведев избегает снимать кандидатов от парламентских партий. Пустяк, а приятно: норма.

Эти двое постоянно меняются ролями, при том что центр принятия решений остается неизменным. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Движение к нормализации?

В этих мелочах движение к другой культуре, которая нам всем еще незнакома. И Медведеву незнакома. Это проект нормализации жизни страны. Можно говорить о демократии участия, демократии ответственности, но пока все это принимается с неохотой, как чеки офшорных банков. Риск потерять старое большинство на повороте исключен Путиным в составе тандема. Что позволяет Медведеву вести «непутинские диалоги» с небольшими сообществами, политически значимыми, но разными.

В каком-то смысле так называемые 10 политических инициатив – политреформа Медведева – это просто развитие плюралистической логики тандема. Пока все, волнуясь, подсчитывали, сколько именно губернаторов Медведев уволил, общество стало подвижнее. Даже обращение Медведева к лидерам тех или иных малых сообществ стимулирует мобильность в обществе.

Тандем Медведев–Путин начинался как тактическое решение, но неожиданно он перерос в нечто большее. Вопрос сегодня ставится таким образом: возможен ли уход от тирании тактики, от диктатуры временных решений – в стратегию наращивания нормальности? Выход может быть сегодня только развитием самого тандема. А если в конце концов тандем не сработает, мы вернемся к ельцинской системе «царь–президент», где правительство лишь одна из «собственных его величества канцелярий». Только можно ли теперь к ней вернуться?

Кризиса никто не ждал – ни Путин, ни Медведев. Было заметно, что поначалу осенью тандем растерялся. Но уже к началу года они быстро собрались. Тандем как институт полицентризма сработал. Если б Медведев поддался советам тех, кто толкал его к ельцинскому монархизму: вы президент, ваше величество, вы все сами решаете, – то, не исключено, что одинокий президент растерялся бы, заметался. Тем временем впервые за все время действия Конституции правительство восстановилось в качестве верхушки исполнительной власти. Оно работает конституционно, эффективно и во взаимодействии с президентом. Конечно, если бы не Путин, этого не произошло бы, но теперь политическое правительство имеет шанс закрепиться в нашей системе. А политический кабинет рано или поздно станет нуждаться в реальной политической поддержке, а не в одном «рейтинге».

Время былинных героев закончилось

Рейтинг президента превратился в сказочное чудище нашей политики, окончательно потеряв научный смысл. Рейтинг ведь попросту показатель, он показывает состояние вещей. Но у нас показатель обратился в ценность, в жупел, в саму вещь. Он не показывает – за него борются, его жаждут. Проблема поддержания рейтинга, хранения рейтинга, оберегания рейтинга, правильного сравнения рейтингов, обережения рейтингов от злокозненной трактовки – все превратилось в какую-то ритуальную кадриль в староиспанском духе. «Сэр, у вас упало? Поработаем, чтобы приподнялось!»

Рейтинг у нас – это замер харизмы, а не реальной поддержки. Забыто, что вообще-то лидеры, даже харизматические, проходят через неоднократные обвалы популярности. Они теряют поддержку и вновь ее обретают, иногда по нескольку раз. Ничего страшного и унизительного в этом нет. Наш рейтинг – это удостоверение лидера в том, что он обладает харизмой и поэтому вправе не искать реальной поддержки.

Рейтинг – это и способ возвестить большинству о том, что оно существует, когда иные способы демонстрации исключены. Например, публичная активность. (Отсюда поразительная вещь – «апологетическое бессилие» наимощнейших сил страны. Они сами не уверены в своей силе и уклоняются от дебатов и демонстрации силы.) Оттого рейтинг стал насквозь иррациональным фактором стабильности. Он высечен над Спасскими воротами, как каменный ключ в готических сказках Ирвинга. И падение его, а ведь оно неизбежно однажды, стало бы готичным сотрясением мира, а не нормальной биржевой корректировкой. В какой степени вообще можно опереться на рейтинги в оценке проблем 2012 года? Почти ни в какой.

Президентство, следующее за медведевским, не может быть личным геройством. Мы еще обсуждаем проблему равновесия в системе из двух и более героев, а героическая эпоха России закончилась. Путинское большинство переродилось в прозаический средний класс «плюс все остальные». А тот руководствуется семейным бюджетом, а не былинами о нулевых-девяностых. Двадцатилетняя эпоха богатырских игр «на всё и сразу», с проигрышами всего и азартными отыгрышами по маленькой, кончилась. Неважно, по каким временным соображениям обывателя позвали в игру, но он там и уже ведет подсчет своих выгод-невыгод. Нормализация подступает вместе с середняцкой дегероизацией. Тандем трансформируется в открытую сцену политики, и нормальная жизнь вернется в страну. Для России наступит обыкновенное – увлекательное будущее.