Александра Самарина.
Рисунок Сергея Елкина/РИА Новости
Оптимистичные заявления властей о пройденной самой острой фазе кризиса социологи никак не подтверждают. Возможно, конечно, что правительство и видит сегодня свет в конце тоннеля и готово оттолкнуться от кризисного дна, однако процедура всплытия явно не кажется гражданам, судя по опросам общественного мнения, близкой и скорой. Из обилия цифр и графиков выделим главное: по данным Левада-Центра, за год (с марта 2008-го) число россиян, считающих, что положение их семей ухудшилось, выросло втрое и достигло почти половины опрошенных. Растет число тех, кто с одобрением воспринимает мысль об уличных протестах.
Однако эксперты не фиксируют резкого роста озабоченности общества ситуацией. Рейтинг власти по-прежнему высок. И она, власть, делает все, чтобы его не уронить. Создается впечатление, что это главная ее задача: продержаться. До новых выборов. До конца кризиса. Прогнозы правительства полны «осторожного оптимизма», и называемые сроки «всплытия», заметим, совпадают со следующими избирательными кампаниями – парламентской и президентской. Иногда успокоительные заявления министров похожи на заклинания шаманов.
Страх и творчество несовместимы
Откуда уверенность в прогнозируемых сроках – если даже накануне кризиса те же министры не увидели опасности, грозящей отечественной экономике? Если до сих пор они твердят о российских проблемах как о простом отражении мировых, обвиняя во всем Америку? Если до сих пор не могут определить ни причин, ни характера этого трудного для экономики страны периода? Очевидно, следует с большей осторожностью примерять процесс оздоровления экономики к политическим процедурам. Они могут не совпасть во времени. И тогда следующие выборы – и Думы, и президента – будут проходить на фоне весьма опасных социально-политических тенденций.
Политика вторична. В том смысле, что нельзя выдернуть за ушко высокий рейтинг из тревожных общественных настроений, нельзя завернуть его в вату и положить на полку в ожидании 2012 года. Рейтинг надо кормить. Мы наблюдаем этот процесс ежедневно – денежные запасы государства на черный день тают на глазах. Только за март, сообщил в субботу вице-премьер Виктор Христенко, Резервный фонд России уменьшился на 22 млрд. долл. По словам чиновника, в правительстве наступило «жесткое понимание» необходимости экономить ресурсы.
Надо продержаться! И вот уже объявлено о повышении пенсий, о незыблемости зарплат бюджетников... О миллиардных дотациях автопрому – чтобы тихо было в Тольятти. В суете затыкания дыр, рассовывания по углам резервов страны никто не думает о том, чем, к примеру, обернется России консервация неконкурентоспособной промышленности.
Будущее, в представлении власти, – лишь успех нынешней элиты на думских и президентских выборах, обеспеченный высокими ее нынешними показателями. Самосохранение, выживание власти ради власти может лишить страну тех преимуществ, которые дает экономике, а потому – и социуму, кризисная модернизация. О ней забыли: надо продержаться! Цена усилий – выход из кризиса с отсталой экономикой, символизировать которую будут вечно убогие «Лады» и «Нивы».
Демонстрируя заботу о гражданах копеечными пенсионными надбавками, власти в экономической политике делают все, чтобы эти крохи не залеживались в кошельках электората. Иначе – к чему высокие таможенные барьеры, лишающие население дешевого импортного продовольствия? Эксперты уверенно говорят о снижении спроса на продукты питания. Люди, по словам социологов, стали отказываться от необходимого, экономят на еде. Забота о них остается виртуальной. В то время как правительство вполне конкретно заботится о банках и крупных компаниях, которые большую часть денег, выданных им государством, уже перевели за границу.
Широко объявлена охота на антикризисные идеи. Вроде бы и площадок для их обсуждения хватает, включая главную – форум «Стратегия-2020». Однако почему-то не рождаются там идеи. Во всяком случае, те, которыми торопится воспользоваться руководство страны. В чем причина? «Дело в том, – утверждает глава Центра изучения элит Института социологии РАН Ольга Крыштановская, – что рождает идеи не просто сборище умных или глупых людей, а определенная среда, творчески конкурентная. Авторитарный режим во всех его проявлениях задевает как раз именно этот сегмент общества – люди боятся инициативы, боятся высказаться свободно, боятся, что это как бы не в струю будет, что для них наступят какие-то последствия неприятные. Так было: некоторые кремлевские эксперты где-то по телевидению говорили немножко не так, как надо, не то, что от них ждали, и потом их на ковер вызывали. То есть люди боятся просто. Страх и творчество – несовместимые вещи». Партия, построенная на бюрократических принципах, не предполагает творческого обсуждения проблем, считает Крыштановская.
Неспособность партии власти родить плодотворную идею борьбы с кризисом политолог объясняет и ее происхождением: «В Кремле сели и решили – нужна такая партия. И сделали эту партию. Значит, актив ее изначально был исполнителем чужой воли, эти люди не горели никакой идеей. Разве они – свободные люди? Разве они свободны были принять какое-то решение? А если это решение не вымучено, не выстрадано и не прошло через какие-то дебаты – то чего от нее можно ждать? То есть эти партии нужны только для того, чтобы представлять интересы бюрократии в законодательных органах власти». Все партии нужны для того, чтобы наш истеблишмент имел представительство в парламентах разных уровней, отмечает Крыштановская: «Вот их задача. И что в этой задаче творческого?»
Причину неспособности власти генерировать идеи Евгений Гонтмахер, руководитель центра социальной политики Института экономики РАН, видит в политическом монополизме: «Конкуренты ЕР отнесены искусственно к другому лагерю, и потому их слушать не надо, даже если есть там что-то разумное. И когда социальные реформы не проходят, единственный способ – залить это дело деньгами». Власть неоднородна, подчеркивает эксперт: «Один лагерь фактически потакает радикалам и националистам. Другой говорит, что все-таки надо быть реалистичными, надо, чтобы Дума была местом для дискуссий». В стране, указывает эксперт, сложилась «имитационная политическая система, которая не дает возможности говорить оппонентам и не хочет выслушивать иные точки зрения, она настроена на единогласие, на единомыслие, «единороссие».
 Партия власти – в поисках антикризисных идей. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
Фетишизация рейтинга
Задачу сохранения рейтинга до момента выхода России из кризиса эксперт считает главной для команды Владимира Путина. Крыштановская допускает даже, что власти сегодня умышленно преувеличивают масштабы экономических проблем – с целью исключительно политической: «Надувание этого кризиса происходит через средства массовой информации. Мне кажется, что это отчасти тоже заказ сверху, потому что Путину надо будет в 2012 году триумфально возвратиться на пост президента. В представлении граждан он оказался бы счастливчиком, «золотым мальчиком», который пришел и решил многие-многие сложные проблемы». В соответствии с этой схемой восприятия народ должен рассуждать следующим образом: Путин ушел с поста, и все обрушилось, наступил кризис».
В соответствии с этой схемой Дмитрий Медведев не должен выглядеть великолепным президентом. Он должен выглядеть всего лишь неплохим, замечает политолог, спокойным, но не блистательным, «потому что только когда «отец родной» вернется, только тогда кризис закончится. То есть в районе 2011–2012 года».
Теория Крыштановской выглядит убедительно. Во всяком случае, в истории тандема был период – примерно в декабре прошлого года, когда Дмитрий Медведев проводил весьма энергичную политику и его личный рейтинг сильно вырос. Президента начали было воспринимать в обществе как более или менее самостоятельного политика. Однако тогда же заметили любопытную закономерность: Владимир Путин всячески избегает участвовать в мероприятиях, где Медведев играет «первую скрипку», даже когда эти мероприятия отнюдь не носят судьбоносного характера. В частности, премьер с самого начала игнорировал заседания Совбеза. В те дни, когда Медведев проводил важные мероприятия, Путин участвовал в других, также дававших хорошие поводы для освещения их в СМИ. Недавнее совместное появление на публике Медведева и Путина во время сочинского визита президента смотрелось сенсацией. Однако сразу после него участники тандема вновь разделились: пока Медведев в Лондоне встречался с Обамой и обсуждал мировые проблемы, партия Путина собрала в Москве, в Манеже форум «Стратегия-2020», где напряженно искала выход из кризиса.
По словам Крыштановской, Кремль, реализуя проект тандемократии, все время следит за балансом: «Делается все, чтобы связка премьер–президент выглядела тандемом. Чтобы не было впечатления, что Путин забыт. Однако конфликта в этом союзе быть не может и по той причине, что Медведев не имеет ни одного своего человека на ключевых государственных постах. И для него конфликт означает просто самоубийство. Он продолжает оставаться президентом без команды и членом команды Путина».
Заметим: на Западе каждый раз уверены, что, когда Медведев нападает на правительство, он имеет в виду Путина. Происходит такая уверенность от малого знакомства с русской историей, через которую красной нитью проходит идея: «хороший царь – плохие бояре».
Высокие показатели Путина и Медведева не должны вводить наблюдателей в заблуждение, считает Гонтмахер. Это качественно иные рейтинги, чем год назад, уверен эксперт: «Раньше это были высокие рейтинги удовлетворенности, действительно люди все лучше и лучше жили. Сейчас это рейтинги надежды, когда люди ждут, что эти два человека реально что-то могут поменять, потому что кризис людей задел. Психологически люди сильно озабочены, они потеряли перспективу».
Ставка на рейтинг – рискованная тактика, указывает эксперт: «До последнего времени мы думали, что кризис на квартал, на два квартала, а он оказался очень длинным. Поэтому, думаю, слишком быстро тратится Резервный фонд. Возможно, власти действительно успеют этими резервами закрыться до того, как кризис закончится. Но есть опасность. Во-первых, риск в том, что не успеют, во-вторых, мир после кризиса будет другой, он очень быстро перестраивается».
В этом новом мире Россия с ее неперестроившейся экономикой и архаичным политическим строем может оказаться ненужной.
