Михаил Виноградов
Принцип укрепления партийности в Кировской области не сработал: единоросса Николая Шаклеина (слева) на посту губернатора сменил экс-лидер СПС Никита Белых.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В 2008 году, в разгар дискуссий об экономическом кризисе и «оттепели», внешней политике и путях модернизации властной системы, тема отношений Центра и регионов оказалась на периферии внимания общества и элит. Однако, несмотря на очевидный недостаток системных мер, минувший год принес много важных тенденций в жизни регионов, ответы на которые предстоит искать в ближайшие месяцы.
Вертикаль
Есть две основные причины паузы в принятии решений в сфере региональной политики. Первая – общее снижение интереса в столице к развивающимся в территориях процессам, резко ускорившееся после отмены губернаторских выборов. Вторая – реорганизация в работе большинства федеральных структур, так или иначе связанных с выработкой региональной политики. Администрация президента и аппарат правительства в 2008 году только осваивались в своих новых ролях, в кадровом блоке АП шла реорганизация, сменилось руководство Министерства регионального развития, силовые структуры были заняты внутренними реорганизациями и конфликтами, статус полпредов продолжал падать.
Естественно, что образовавшимся вакуумом активности попытались воспользоваться наиболее амбициозные региональные лидеры. Возродилось к жизни понятие «губернаторы-тяжеловесы»: Лужков и Шаймиев выступили за восстановление выборов глав регионов, а Рахимов пошел еще дальше, превратив республику в защищающуюся от федеральных чиновников «осажденную крепость». Принятые же в 2007 году 43 критерия эффективности работы глав регионов так и не заработали: губернаторы представили формальные отчеты, но до их публичной оценки так и не дошло.
Важнейшими источниками воздействия федеральной власти на регионы в 2008 году оставались бюджетная политика и замена губернаторов. Однако пряник использовали чаще, чем кнут. Денег в предкризисный год еще хватало на всех, а перестановок среди глав регионов было меньше, чем ожидалось. Ставка по-прежнему делалась на омоложение губернаторов: семь из 10 пришедших региональных лидеров оказались моложе предшественников (средний возраст назначенцев – 47 лет, отставников – 53 года). Но из 10 субъектов Федерации, где поменяли руководителей исполнительной власти, лишь один – Иркутскую область – можно отнести к числу системообразующих.
Кадры
Одно из основных препятствий на пути обновления региональных элит остается кадровый кризис. Падение качества управления, происшедшее после отмены губернаторских выборов, побудило Центр искать источники кадрового резерва. Задача особенно актуальна с учетом того, что ставка на «варягов» себя не оправдала – подтверждением чему стал финал карьер Александра Тишанина (Иркутск) и Николая Колесова (Амурская область).
Возможных источников кадров у действующей власти четыре.
Первый – представители действующих административных элит. Эта схема была апробирована на Чукотке, где была реализована собственная версия проекта «преемник». Но Романа Копина в Москве не восприняли как «равновеликую» Роману Абрамовичу фигуру.
Второй – партийные кадры. Однако 2008-й не стал «годом партий». Губернаторы начали постепенно дистанцироваться от «Единой России», пресекая ее попытки контролировать политику региональных властей. Несмотря на заявленный переход к усилению партийности в подборе губернаторов, на практике этого не произошло. Примерами этого стала смена глав в Ингушетии (прошедшая по схеме «переворота» – без соблюдения предусмотренной законом процедуры), Кировской области и на Ставрополье. В последнем случае пощечину получила «Справедливая Россия» – победительница выборов в региональный парламент, не получившая возможности конвертировать этот успех в выдвижение «своего» губернатора.
Третий источник – муниципальные сообщества. Этот путь можно было бы построить наиболее системно: если местное самоуправление станет источником рекрутирования кадров, перспективность работы в МСУ для управленцев заметно возрастет. Однако такой сценарий блокируется губернаторами, не заинтересованными в усилении муниципальных сообществ.
Четвертый сценарий – бизнес-сообщество. Однако проблема в том, что наиболее эффективными лоббистами здесь являются госкомпании и госкорпорации (к числу их выдвиженцев можно отнести Тишанина, Есиповского, Артякова, Хорошавина, а с оговорками и Белых). Однако качество управления у этих структур пока хромает, а стремление механически переносить навыки управления заводом на территорию огромного региона чаще приносит малоутешительные результаты.
Кризис
За полтора года кризис обрушивался на губернаторов дважды. Сначала в 2007 году главам регионов поручили бороться с повышением цен на потребительские товары. Уже тогда губернаторы оказались предоставлены сами себе, не получив от федеральной власти четких методических рекомендаций. Каждый из глав регионов реализовывал свою «произвольную программу»: одни вводили административные ограничения, другие заключали соглашения с торговыми сетями, третьи – снижали арендную плату для магазинов.
Эта хаотичность не вызвала у федеральной власти особых возражений и была так или иначе реанимирована в 2008-м. Было образовано множество региональных и муниципальных антикризисных штабов, но четких критериев так и не появилось. Синхронизация же с федеральными антикризисными мерами слабо проявляется даже в информационной политике: первые лица страны сообщают о выделении крупных сумм в рамках антикризисных мер, а жители региона остаются не в курсе того, какая часть из этих средств направляется именно в их территорию.
Рычаги для изменения ситуации у Центра пока остаются. Это и методическая помощь по антикризисным мерам, и анализ представленных губернаторами программ, и задействование потенциала муниципальных властей, часто имеющих более внятные предложения по ограничению последствий кризиса. Однако с учетом ожиданий ухудшения экономической конъюнктуры в марте–апреле эти шаги необходимо предпринять уже в ближайшие недели.
