Ирина Орлова
Через ГУЛАГ прошли 15 – 18 миллионов советских граждан.
Иллюстрация из каталога музейного собрания общества «Мемориал»
В начале декабря в Москве состоится международная конференция «История сталинизма: проблемы изучения». Участник конференции и соавтор монографии «ГУЛАГ – экономика принудительного труда» Леонид Бородкин, доктор исторических наук, профессор МГУ, в интервью «НГ» опровергает мифы, сложившиеся вокруг исследованной им проблемы.
– Леонид Иосифович, реальное представление о структуре ГУЛАГа и вкладе лагерной экономики в экономику СССР стало формироваться только в 1990-х годах. Что привлекло вас в этих исследованиях?
– Когда началось рассекречивание огромных архивных фондов ГУЛАГа, ОГПУ, НКВД, МВД СССР, мне довелось провести много часов, работая с его делопроизводственной документацией, хранящейся в фондах Госархива Российской Федерации. Это дало возможность посмотреть на лагерную систему «изнутри» – так сказать, глазами ее функционеров.
– Зачем системе понадобился ГУЛАГ?
– Здесь есть и политические, и экономические причины. Политические объясняются тем, что репрессии были частью системы, которая должна была породить страх. Это один из механизмов управления в условиях диктатуры. С другой стороны, надо иметь в виду мобилизационный характер сталинской экономики, ее потребность в масштабном применении принудительного труда. Давайте посмотрим, что происходит при переходе с 1929 к 1930 году. Объявлен «великий перелом», это конец смешанной экономики нэпа, впереди индустриализация и связанная с ней коллективизация. Причем проводить ее надо в форсированном жестком режиме. А потому на повестку дня сразу встают вопросы. Первый – репрессирование «кулаков» и «вредителей», «контрреволюционеров». Второй – мобилизация средств на индустриализацию. Вот здесь и возникает ГУЛАГ, который решает эти проблемы. С одной стороны, «кулаки» и прочие «враги народа» будут арестованы, появятся миллионы репрессированных и их надо где-то размещать, а с другой стороны – надо заниматься индустриализацией без опоры на иностранный капитал, европейские инвестиции, служившие важным источником средств на дореволюционном этапе индустриализации России. А заключенные – это дешевая и мобильная рабочая сила. Не случайно организация системы ГУЛАГа приходится на 1930 год. Именно к этому времени относится приказ ОГПУ № 131 от 25 апреля 1930 года, где звучит призыв к чекистским кадрам о записи добровольцев на руководящую работу во вновь организующиеся лагеря. Здесь необходимо заметить следующее. Наша индустриализация имела две стадии: одна – дореволюционная – длилась около 30 лет, вторая началась в конце 1920-х годов. А за счет чего строить тысячи предприятий и оснащать их станками? До революции почти половину средств для промышленного развития страны давал иностранный капитал, привлекаемые им зарубежные технологии.
– На протяжении 20-х существует всего один лагерь – СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения. Там держали заключенных, используя их на каких-то работах без особой системы. Причем использовались как уголовники, так и «политические» заключенные.
– Да, конечно, но в результате репрессий начиная с 1930 года заключенных становится все больше, и СЛОН уже не в состоянии вместить всех. А необходимость проведения индустриализации порождает потребность в миллионах рабочих, занятых принудительным, зачастую рабским трудом. То есть нужны мобильные отряды, контингенты заключенных, которые без всяких оплат, без сложных кампаний по привлечению рабочей силы, без создания социальной инфраструктуры можно кинуть в самые «трудно освояемые» области. К примеру, около 30 тысяч заключенных были направлены во второй половине 1930-х годах в Норильск, в заполярную местность, строить в тяжелейших условиях горно-металлургический комбинат. Эти условия характеризует, например, приказ начальника Норильлага Завенягина, который ограничивал работу зимой на открытом воздухе лишь при морозе «свыше 40 градусов или при ветре более 22 м/с». Для работы на комбинате в начале 1950-х годов были привлечены уже около 100 тысяч заключенных.
– Таким образом, возникает своего рода замкнутый цикл: с одной стороны, власти нужны репрессии для большей управляемости на крутом экономическом повороте, а с другой – острая потребность в дешевой и мобильной рабочей силе...
– Вот и получается, что создание ГУЛАГа было вызвано переходом к индустриализации и той волной репрессий, которая прокатилась по стране в 1930-х годах. Они совпали – потребности в создании мобильных и неоплачиваемых отрядов рабочей силы и необходимость репрессий для усиления сталинского режима. Они по времени как-то пришлись одно к другому. И поэтому феномен в таких масштабах и с такой жесткой системой принуждения явил себя в нашей стране. За 30 лет через ГУЛАГ прошли 15–18 миллионов наших граждан, из них более 1,5 миллиона остались там навсегда.
– Вклад ГУЛАГа в экономику страны – насколько он был велик?
– В целом вклад ГУЛАГа в промышленное развитие СССР был сравнительно небольшим: так, в 1952 году он составлял 2,3% от общего объема промышленного производства страны; в разные годы по-разному бывало, но никогда этот вклад не достигал 10%. Однако если взять некоторые важные отрасли, то роль лагерной экономики была заметной. Заключенные активно использовались в строительстве промышленных предприятий. Примерно 300 крупных предприятий построили именно они, а ведь это важное направление индустриализации, связанное с развитием целой сети новых производств. Объемы капстроительства, осуществляемого ГУЛАГом, были около 10% от общих государственных капвложений. При этом роль ГУЛАГа в строительстве промышленных объектов за Уралом была существенно выше. Типичная система: строится, скажем, Норильский комбинат и к нему подводятся дороги, строятся бараки, воздвигаются дома культуры и так далее. Это довольно грубая, тяжелая работа – рыть котлованы, долбить землю, закладывать фундаменты. Важной отраслью экономики ГУЛАГа была горнодобывающая промышленность: добыча угля, металлов, руды, в том числе золота и урана. Уже через несколько лет после создания ГУЛАГа стопроцентная добыча золота была его функцией, и собранное золото шло в основном на Запад, где приобретались станки, оборудование. Под управление ГУЛАГа после войны были переданы также вся слюдяная, асбестовая промышленность, добыча алмазов, кобальта, апатитов. Около 70% олова и 33% никеля добывались силами заключенных. В решающий период реализации атомного проекта (1947–1948 годы) основной объем капстроительства на этих объектах осваивался силами ГУЛАГа. Работы на лесоповале процентов на 15% выполнялись заключенными ГУЛАГа. Они же занимались гидротехническим строительством – это плотины, каналы, гидроузлы, ГЭС. Большой площадкой для деятельности ГУЛАГа было строительство аэродромов, железных и шоссейных дорог. Если брать конкретно эти отрасли, то здесь вклад ГУЛАГа был довольно значительным. Так что немалое число «великих строек коммунизма» – это стройки с участием заключенных.
– Насколько эффективной оказалась система?
– Естественно, весьма невысокой. Принудительный труд создает иллюзию, что из человека можно высокую производительность выжимать, а на самом деле это оказалось не так. И в действие была введена такая важная для зэков мера, как зачеты (не применявшиеся, однако, к «политическим»). Зачеты означали, что если план перевыполняется на 15%, то день идет за два и срок сокращают. А если на 21% и больше – в разных лагерях по-разному, – то день идет даже за три. И это подталкивало заключенных перевыполнять нормы, чтобы уменьшать длительность своего заключения. Но уже тогда было ясно, что нередко «урки», «бытовики» делали то, что потом называли туфтой. (Как говорили заключенные, «без туфты и аммонала не построить нам канала».) Туфта – это нарисовать завышенные цифры вместо реальных, и, когда после Ежова пришел Берия, он в 1939 году закрыл зачеты, потому что сказал, что слишком много народу стало досрочно освобождаться. Ну а дальше началась война... Послевоенный ГУЛАГ столкнулся с тем, что принцип самоокупаемости лагерей не срабатывает. Изначальный замысел был такой, что ГУЛАГ должен себя обеспечивать полностью, а не стоять на бюджете государства. Это означает, что его содержание в год обходится в определенную сумму, но он должен давать прибыль больше этой суммы. Уже до войны стало ясно, что это не выполняется, и расходы на содержание ГУЛАГа стали превышать доходы, которые он приносил.
– На что уходили деньги?
– Ну, например, надо учесть расходы на охрану лагерей – затратное это дело было. Там существовало такое соотношение: на десять зэков примерно один солдат НКВД. Им же надо обеспечивать какое-никакое питание, обмундирование, держать штат разных бытовых и медицинских служб, а это все – деньги, и немалые. Само собой, основную роль в отрицательном балансе лагерной экономики играл фактор неэффективной организации работ. Сразу после войны начальство ГУЛАГа начало по своей инициативе ставить вопросы перед Советом министров о том, что надо вводить меры стимулирования, потому что труд в ГУЛАГе становится неэффективным: ГУЛАГ себя не может себя содержать, он все время требует дотаций из бюджета, и выход один – вводить зарплату, зачеты и за счет этого добиваться более высокой производительности труда заключенных. Потому что во всех отчетах лагерного начальства видно, что, допустим, выработка в день вольнонаемного – 4 рубля, а дневная выработка заключенного – скажем, 2,5 рубля. И они, сравнивая, видят, что заключенные меньше создают, чем вольнонаемные (в относительном измерении). И появляются настойчивые запросы начальства ГУЛАГа к руководству страны с обоснованием необходимости стимулирования труда заключенных.
– Неужели руководство страны откликалось на эти запросы?
– Да. Например, в документе, направленном 31 марта 1947 года заместителем министра внутренних дел СССР Чернышовым начальнику ГУЛАГа Наседкину, говорится о необходимости включить в разрабатываемое ГУЛАГом положение о лагерях и колониях новые моменты, касающиеся денежного содержания, предусмотреть перевод всех лагерей и колоний на госбюджет. Заключенные, по мнению замминистра, должны получать часть заработанных ими денег на руки. В качестве другого важного направления стимулирования труда заключенных Чернышов отмечает зачеты рабочих дней, к которым следует вернуться. Для эксперимента был выбран Дальстрой, один из главков ГУЛАГа, который добывал на Дальнем Востоке золото и строил разные объекты. Главку дают возможность выплачивать заключенным зарплату по ставкам гражданского сектора, но без северных надбавок. Потом дают зачеты, которые тоже подстегивают. И в результате этот эксперимент признан положительным, его распространяют еще на несколько главков ГУЛАГа... А с 1950 года повсеместно в ГУЛАГе вводят зарплату заключенным. В архиве есть целые папки документов о том, что начальство ГУЛАГа постоянно проверяет – действительно ли поднялась производительность труда в лагерях, стал ли ГУЛАГ более эффективно работать, и эти материалы говорят, что да, стал. В доказательство приводятся конкретные цифры, объемы произведенных работ, но, кроме того, это и по-человечески понятно. Все-таки у заключенных появляются деньги, и они с этими деньгами могут пойти в лавку и что-то себе прикупить, чтобы не сидеть на полуголодном режиме. Им дают возможность посылать хоть какие-то деньги семье. Это очень важно. Так, в 1950 году заключенные Воркуто-Печорского ИТЛ перевели своим родственникам 963 тысячи рублей (7762 перевода).
– Ну да, они чувствовали, что могут детям хоть чем-то помочь...
– Конечно. Семья-то бедствует, и тут вдруг приходят переводы от родителя, и дети видят – папа о них заботится. Даже при том, что высылать разрешали немного, – большая часть заработков хранилась на личном счету и выдавалась, когда люди выходили из лагеря. В общем, по цифрам в документах видно, что подобное стимулирование труда привело к повышению его эффективности, но, кроме того, понятны и механизмы – почему люди хотели этого.
– Как уходил ГУЛАГ?
– Фактически это случилось в 1960 году, а началось в 1953-м, сразу после смерти Сталина, когда более миллиона заключенных были освобождены по амнистии. Но в основном это были те люди, которые не проходили по 58-й статье. И после этого ГУЛАГ существовал еще семь лет. Конечно, это был уже другой ГУЛАГ – его передали из МВД в Минюст, но оказалось, что там он не прижился и его вернули в МВД. Неэффективность его становилась все более очевидной, лагерная система непрерывно сжималась в количестве и заключенных, и объектов. Собственно, уже 21 марта 1953 года Берия направил письмо в Президиум Совета министров СССР об изменении лагерной строительной программы 1953 года. В письме предлагалось прекратить или полностью ликвидировать строительство ГУЛАГом 22 крупных объектов (каналы, гидроузлы, порты, верфи, железные и автомобильные дороги, заводы), не вызванных «неотложными нуждами народного хозяйства». Это было началом конца ГУЛАГа.
