Константин Ремчуков: Правые нужны не "для декора"

По направлению в Кремль: все ждут отмашки на начало движения справа.
Фото автора

Кремль создает право-либеральную партию, надо полагать, нового типа. А может быть, и старого, если иметь в виду, что все три объединяющихся субъекта – СПС, Демпартия богдановского разлива и «Гражданская сила» – были созданы волей Старой площади.

Возникают вопросы: зачем? кому это надо? кто испытывает дефицит либеральных политиков?

Владислав Сурков отвечает в руководстве страны за создание политической системы современной России. В основу ее был положен принцип сильной центристской партии, полностью подконтрольной руководству исполнительной власти. То, что получилось за восемь лет, поражает политическое воображение: возникла из ничего партия, «срывающая банк» на выборах и конституционно контролирующая парламент. И это – после стольких лет перестройки, стихийной, уличной демократии, лихих 90-х с их предельным плюрализмом взглядов на смысл жизни и ее приемлемые формы! Люди выстроились в дружные колонны по всей стране и пошли голосовать за партию, наличная идеология которой едва различима даже самыми известными ее активистами. Получилась партия функционального типа, с главной функцией законодательной поддержки курса президента. Оказалась востребована идеология поддержки Владимира Путина, которую трудно описать в терминах классических идеологических характеристик: консерватизм – либерализм. Именно поэтому в самой партии власти «как у дядюшки Якова – много товару всякого». Весь спектр политических взглядов представлен в одном флаконе под названием «Единая Россия». Я общаюсь со многими депутатами и губернаторами и нахожу среди них носителей любых взглядов в диапазоне от Зюганова до Жириновского и от Миронова до Чубайса. И вся эта махина весьма эффективно управляется Кремлем в целом и Сурковым в частности. Эффективность проявляется в бесперебойной штамповке парламентом всех инициатив президента и премьера. Буквально всех. Это дает выигрыш во времени и придает полную внутреннюю и международную легитимность всем принимаемым Москвой решениям. Нет больше нужды прибегать к указам, как во времена Ельцина. Все происходит четко по закону. Суверенного государства с суверенной демократией.

И вот новость: новыми лидерами правых будут новый лидер «Гражданской силы» Борис Титов, Георгий Бовт, неожиданно интеллигентный вожак брутальной Демпартии, и Леонид Гозман, непотопляемый лидер СПС. Поскольку реальной партией была только СПС, то ее самороспуск – событие знаковое.

Созданный по воле администрации президента в 1999 году, СПС включал представителей различных политических направлений. Ярко идеологическими были сторонники Егора Гайдара, к ним тяготели люди Бориса Немцова и Ирина Хакамада. Сторонники Сергея Кириенко и Анатолия Чубайса всегда ориентировались на власть и ее интересы. Все годы внутри партии шла борьба между этими направлениями и ориентациями. Чубайс дважды не поддержал кандидатов в президенты, связанных с СПС, – Константина Титова и Ирину Хакамаду, в обоих случаях предпочтя им Владимира Путина. В последнем случае уже после ареста Ходорковского и после рекомендации президента «прекратить истерику».

С 2004 года партия умирала, теряя лидеров. Когда ты не в Думе и ничего не получаешь от политики материально-ощутимого, то перед каждым ее членом стоит вопрос: зачем ему это надо. Идеологические члены СПС хотят воплощения в жизнь своих либеральных идеалов через бесстрашную борьбу и радикальную оппозиционность. Им не по пути с Кремлем.

Чубайсовские прагматики без власти чувствуют себя неуютно, неприкаянно и бесполезно. По духу они – «легальные марксисты», им нужны официальные контакты и контракты, с возможным поощрением в конце проекта. Им не по пути ни с Белых, ни с Немцовым. Они верят в то, что через легальные политические каналы возможность корректировать политический курс Кремля больше, чем у уличных пассионариев. Так что распад СПС вызрел. Партия дошла до предельного истончения своего политического тела, до политической анорексии.

Что касается ДПР и «Гражданской силы», то их фактически нет уже несколько месяцев. Я требовал от ответственного редактора «НГ-политики» Розы Цветковой завести на своих страницах регулярную рубрику, нечто вроде «вести с партийных полей», с фактами о ежедневной политической жизни в стране. Она мне каждый раз докладывала, что в регионах присутствия нашей корсети признаков существования этих партий, а также партий типа партии Алексея Подберезкина не существует. Рубрика не случилась.

Теперь, надеюсь, получится и у Розы будет достойная внимания читателей фактура.

Расхожее мнение, что Сурков создает новых правых, потому что это надо для международного имиджа Дмитрия Медведева. Мне кажется, что это не совсем так. Имидж Медведева, который как политик, на мой взгляд, правее каждого из новоиспеченных лидеров правых, воспроизводится им в процессе принятия важных решений. И анализ этих решений дает основания для более точного диагноза политического профиля Медведева. Запад, в лице своих московских послов и экспертов по России, намного искушеннее в оценках реальной политики в нашей стране, чем кому-то кажется. И он не сделает скоропалительных выводов о трансформации режима без достаточных на то оснований.

Мне кажется, что Сурков создает новых правых как институт сверху, видя медлительность и нелинейность спонтанных естественных процессов становления правых. Время не ждет. Правые нужны. Для устойчивости политической конструкции, обусловленной уровнем представительства интересов различных социальных слоев общества. При этом, судя по всему, в Кремле отказались окончательно от идеи принудительного раскола «Единой России» на три партии. Сохранили систему внутрипартийных клубов, способных аккумулировать новые знания как справа, так и слева.

При этом мне представляется, что никаких гарантий новым правым на прохождение в Думу никто не давал. Сурков вообще не дает никаких гарантий. Он может только обещать, что даст доступ к СМИ. И уже в последнюю субботу мы видели Бовта на канале «Россия» в компании Жириновского и Зюганова – в «Национальном интересе». И еще, что их партия будет зарегистрирована Минюстом, а потом и ЦИК допустит к выборам. И еще, что их активистов не посадят в ходе избирательной кампании в регионах ретивые милиционеры, с подозрением относящиеся ко всем, кто критикует губернатора. Сурков поставил, вероятно, всего одно условие: не трогать Медведева и Путина. Как видим, не так уж и мало. Но вспомним опыт Барщевского и Богданова, не сходивших с экранов телевизора несколько месяцев подряд. Для попадания в Думу этого оказалось недостаточно. Не хватило «правды характера», аргументов, позиции и актуальности в темах. Люди им не поверили, и Путину не удалось оставить страну со сбалансированной Думой.

Еще один важный нюанс, который необходимо учитывать, – и Медведеву, и Путину как людям практического склада правые нужны не «для декора», а для балансировки сдержек и противовесов в повседневном процессе принятия решений. Мое общение с обоими лидерами однозначно свидетельствует: на уровне теории они прекрасно понимают слабости государственного бюджетирования и вытекающие из него злоупотребления бюрократии. Но когда этот курс критикуется и они спрашивают: а как надо, то государственники звучат убедительнее. По крайней мере они обещают приемлемый уровень управляемости процессами. Предложения более либерального толка всегда удивительно непрактичны и игнорируют слабости институтов гражданского общества и гражданского контроля. Если новые правые не предложат власти реального механизма для проведения более либерального курса, то они останутся нужными лишь самим себе. Именно в этом и состоит смысл отсутствия гарантий со стороны Суркова.

Теперь о способности вышеназванных лидеров генерировать практически востребованные советы. К сожалению, на сегодняшний день у меня нет никаких документальных свидетельств наличия у Титова, Бовта и Гозмана идей нужного качества. Я всех их знаю, читал все, что они писали в последние годы и могу утверждать, что на сегодня им предложить правому электорату нечего. Нечего предложить и власти. Потому что про институты и роль государства Медведев, Путин и Сурков знают лучше и не понаслышке. А такие люди, как Владимир Плигин или Валерий Фадеев, ассоциирующиеся с мозговым центром «Единой России», имеют больший опыт практического трансформирования законодательства, учитывающего мировые достижения правовой мысли.

Борис Титов, как представитель бизнеса, в последние годы пытался продвигать идеи «суверенной экономики», более консервативные, чем экономическая политика Путина. Он адепт «нового курса» Рузвельта, и ему кажется, что эти идеи применимы в нынешних условиях России. Но эту идею политически продать ни Медведеву, ни Путину, ни даже Суркову нельзя. Они первые произнесли все эти слова, и Титов, по сути, пытался обосновать идеи «вождей». Да и содержательно «новый курс» – это поддержка частного бизнеса при помощи государства. Рузвельт никогда не сомневался, что сердцем американской экономики является частный капитал и государство должно ему всемерно помогать, когда у него не хватает силенок вылезти из кризиса. У нас же Рузвельта считают чуть ли не апологетом государства.

Георгий Бовт – человек интеллигентно-либеральных взглядов, умеренный государственник, уже публично похваливший адекватность мер правительства в условиях кризиса ликвидности. Я не слышал такого одобрения ни от одного бизнесмена, ни мелкого, ни среднего, ни крупного. Тогда чьи интересы он выражает по ходу самого серьезного экономического испытания последнего десятилетия? Кому он продаст свою позицию в ходе политической борьбы? Пока неочевидно.

Леонид Гозман, «железный Леня», штык Чубайса, «латышский стрелок» русского либерализма. Отличительная особенность – он никогда не исходит из того, что в ходе дискуссии можно выработать политическую позицию. Он получает позицию в готовом виде где-то на стороне, «в политбюро», и использует дискуссию для насаждения того, с чем он пришел. Никакие аргументы им не воспринимаются – позиция задана. Это, кстати, абсолютно не похоже на политический стиль Кириенко и Немцова. Те никогда не только не избегали дискуссий и полемики, но и искренне корректировали свою исходную позицию разумными аргументами оппонентов. Иными словами, они являлись аутентичными демократами, верящими, что демократическая процедура скорее приведет к более взвешенному решению. Гозман – антипод им. Именно поэтому в аппаратной борьбе он оказался сильнее идеологического крыла партии. Аппаратчиков не интересует политика. Их интересует лишь успех в проведении линии шефа. На мой взгляд, конец СПС в значительной степени – результат бескомпромиссного недемократизма Леонида Гозмана по ключевым развилочным альтернативам. Как он будет взаимодействовать с представителями Бовта и Титова – для меня загадка. Может быть, он изменился, и поражения его чему-то научили? Дай Бог, как говорится.

Мои характеристики трех новых лидеров новых правых не стоит рассматривать как приговор проекту. Совсем наоборот, мне бы жилось комфортнее, если бы в стране появилась влиятельная либеральная политическая сила. Сила, способная состязательно корректировать перегибы государственнического управления страной. Рост бюджетных расходов, присущий этой модели российского капитализма, главный риск власти. Когда все доходы от нефти ценой до 70 долларов за баррель идут на текущие расходы, то можно ожидать краха бюджетных обязательств в любой момент экономического кризиса и резкого снижения спроса на сырье.

Мы помним, как моментально испарился рейтинг Ельцина, как только бюджетники перестали получать зарплаты, и возникла задолженность. Сокращение бюджетных расходов, социальных в том числе, – актуальная задача правительства, но я не слышу призывов политиков на эту тему. Наоборот, все требуют немедленно распечатать все резервные фонды, запланировать рост расходов в трехлетнем бюджете. Роль правых в том и состоит, чтобы не позволять левым разваливать экономику с помощью бесконечных расходов государства. Может быть, в этом и есть их общественно-политическая потребительная ценность для Медведева и Путина. Ведь сдерживать лоббизм государственных монополистов непросто.

Нужны обоснованные альтернативы использованию накопленных резервов, не связанных с ростом текущего потребления. Скорее всего правда состоит где-то в русле снижения налогов для бизнеса на величину до половины от всех сверхдоходов с целью простимулировать создание рабочих мест в частном секторе.

Но статья не о том, как и не о проблемах в области развития демократии, повышения симметричности информированности общества о происходящих процессах и ключевых политиках, о независимости судов всех типов и политической свободы в целом. Это вообще-то задача политиков. В том числе и новоявленных лидеров новых правых.

Главные вопросы кроются в способности новых правых выдвинуть свою повестку дня для России. Или по крайней мере сформулировать свой ответ на пункты повестки дня Кремля. Это сделать непросто. Особенно если нельзя трогать Путина и Медведева. Раньше хоть на критике правительства оппозиционеры набирали очки. А теперь на чем?

И еще один деликатный момент, с которым столкнутся новые правые. Это отношения с радикальной оппозицией. Поскольку Белых, Немцов, Рыжков общаются с Западом напрямую и при этом не производят впечатления экзальтированных алкоголиков, отрицающих режим по причине похмелья, то полемика с ними станет важнейшим компонентом политической стратегии новой партии. А как показала недавняя избирательная кампания, много голосов на этом поле собрать нельзя. Все уже известно про 90-е и их бенефициаров.

Подождем немного, чтобы дать более обоснованную оценку мотивов решения Кремля создать объединенную правую партию.

Для себя? Для России? Для дела?

• Продолжение темы: СПС дошел до политической анорексии