Юрий Коргунюк Если объявить конкурс на лучшую иллюстрацию к выражению «менять, ничего не меняя», среди призеров наверняка окажется избрание Сергея Митрохина лидером «Яблока». Митрохин ведь не просто символ «яблочного» фундаментализма, он с полным правом может считаться его основоположником.
Все настолько привыкли отождествлять «Яблоко» с Григорием Явлинским, что упускают из виду важное обстоятельство: тот отнюдь не в одиночку создавал в 1993 году избирательный блок «Явлинский–Болдырев–Лукин». Конечно, он олицетворял политический курс объединения, но конкретные направления деятельности реализовывались в «Яблоке» самыми разными людьми. Так, основная тяжесть организационной работы поначалу легла на плечи Вячеслава Игрунова, формулированием же принципов «яблочной» идеологии занялся как раз Митрохин, к тому времени уже достаточно известный политолог, причем весьма неплохой – интеллектуально самостоятельный и неординарно мыслящий.
Кроме Митрохина, над разработкой различных аспектов доктрины «Яблока» трудились и сотрудники ЭПИ-центра, и члены депутатской группы «Согласие ради прогресса» на Съезде народных депутатов РФ (Виктор Шейнис, Юрий Нестеров и др.), и многие другие. Но, пожалуй, именно Митрохину партия обязана твердой приверженностью ряду принципов, составивших ядро «яблочного» фундаментализма.
Три кита «яблочного» фундаментализма
К этим принципам следует отнести прежде всего вполне осознанный популизм. Разумеется, большинство яблочников, а тем более их избирателей искренне верили, что переход к рынку вовсе не обязательно влечет за собой резкое социальное расслоение и соответственно рост социальной напряженности. Но сами партийные лидеры, обещая, что предлагаемая ими программа позволит успешно миновать эти подводные камни, прекрасно отдавали себе отчет, насколько данные прекраснодушные пожелания расходятся с действительностью. И вряд ли какие-либо иллюзии по этому поводу питал Сергей Митрохин, уже достаточно опытный для того, чтобы отличить популизм от непопулизма.
Второй кит «яблочного» фундаментализма – «работа на контрасте», повышение авторитета собственной партии путем вербального «понижения» соседей по политическому спектру, главным образом «Выбора России» (ДВР, СПС). Некоторых членов руководства «Яблока», например Виктора Шейниса или Владимира Лукина, явно смущала чрезмерность и утрированность инвектив в адрес вчерашних товарищей по «Демократической России». Да что там говорить – Явлинский однажды, в мае 1995 года, даже чуть было не помирился с Егором Гайдаром на глазах у миллионов телезрителей. И только Митрохин сохранял совершеннейшую железобетонность. Его немилосердие к конкурентам имело своим источником не всплеск эмоций, рожденный в пылу споров, а трезвый и холодный расчет. При этом Митрохин редко стеснялся в выражениях и предпочитал самые убийственные оценки, говоря не об «ошибках» реформаторов-гайдаровцев и «разногласиях» с ними, а о «преступлениях» и абсолютной невозможности примирения.
Наконец, третий кит – знаменитый «яблочный» изоляционизм. Не то чтобы «Яблоко» вообще отказывалось от коалиций: оно декларировало готовность к сотрудничеству, но на таких условиях, с которыми не могла согласиться ни одна уважающая себя организация. Яблочники требовали от потенциальных партнеров полного «идейного разоружения» и вступления в партию на правах рядовых членов, милостиво соглашаясь рассмотреть в данном случае вопрос об их возможном введении в состав руководящих органов. Митрохин и здесь был одним из самых несгибаемых.
В самих этих принципах нет ничего выламывающегося за рамки нормальной политической практики. Более того, трудно разыскать сегодня сколько-нибудь успешную партию, которая этим принципам не следовала бы. Но в том-то и дело, что признать «Яблоко» успешной партией можно лишь с очень большой натяжкой. Его расцвет пришелся на этап становления – период избирательных кампаний 1993 и 1995 годов, когда за «яблочные» списки было отдано соответственно 4,23 млн. (7,86%) и 4,77 млн. голосов (6,89%). В дальнейшем от выборов к выборам число избирателей «Яблока» неуклонно снижалось: 3,95 млн. (5,98%) в 1999-м, 2,61 млн. (4,3%) в 2003-м, 1,11 млн. (1,59%) в 2007-м. В такой ситуации обыкновенный здравый смысл должен, казалось бы, подталкивать к пересмотру слишком жестких позиций, к сохранению наиболее жизнеспособного и отсеиванию того, что не согласуется с требованиями момента.
Изоляционизм forever
Понятно, что в нынешних реалиях ничто не заставит ни «Яблоко», ни любую другую партию отказаться от популизма. Последние пять лет именно откровенные популисты снимали на выборах самые сливки. Даже СПС, до последнего державшийся за имидж респектабельной политической силы, после поражения 2003 года буквально сорвался с цепи и зафонтанировал так, что на этом фоне интеллигентский «яблочный» популизм выглядел школьной самодеятельностью
Что касается «работы на контрасте», то сама жизнь вынуждала «Яблоко» сбавлять остроту критики в адрес конкурентов, если те превращались в союзников. Митрохин не был исключением: на выборах в Мосгордуму (2005), где СПС и «Яблоко» выступили единым фронтом (под «яблочным», естественно, флагом), он показал себя вполне договороспособным контрагентом.
Но в чем Митрохин не уступил ни пяди, так это в вопросе о характере и способах межпартийной кооперации. Это он был автором «московской модели консолидации демократических сил», подразумевающей безусловное доминирование «Яблока» во всех объединительных инициативах. Данная модель послужила матрицей для преобразований на федеральном уровне: партия объявила себя объединенной, обзавелась несколькими фракциями (экологической, молодежной, женской, правозащитной, социал-демократической, солдатских матерей и пр.), пригласив в них энное количество знаковых персон (Алексей Яблоков, Сергей Ковалев, Юлий Рыбаков и др.); после этого было заявлено, что «Яблоко» сплотило уже всех демократов, а кто уклонился от сплочения, тот и не демократ совсем. Сказать, что полная «модель консолидации» заметно повысила «капитализацию» партии, значит сильно погрешить против истины. Свидетельство того итоги последних думских выборов: если даже допустить, что у «Яблока» украли больше половины голосов, полученный результат говорит о чем угодно, только не о бурном росте и безудержной экспансии.
Ревизионизм vs фундаментализм
После декабря 2007 года стало окончательно ясно, что изоляционизм – самое уязвимое место «яблочной» доктрины. Ведь раздоры между руководством партии и «молодыми бунтарями» (Максим Резник, Илья Яшин и др.) проистекают вовсе не из того, что первое демонстрирует умеренность, а вторые радикализм. И то и другое – второстепенные детали. Главное заключается в осознании «молодыми» того факта, что у партии нет никаких перспектив, если она и дальше будет такой же, какой была; что партии нужно кардинально преобразиться, для чего она должна активизировать контакты с окружающим миром, в том числе с возможными политическими союзниками. По сути, они предложили демонтировать старое «Яблоко» и создать на его базе новую демократическую партию – действительно «объединенную» на деле, а не на словах. Не гарантировано, что реализация этих предложений принесла бы позитивные плоды; не исключено даже, что демонтаж состоялся бы, а новая партия так и не сложилась бы. Но на этом пути открывался хоть и небольшой, но шанс на возрождение партии.
Однако руководству «Яблока» подобный вариант не подходил ни при каких обстоятельствах – в новой партии и Явлинский, и Митрохин, и все прочие «отцы-основатели» оказались бы не у дел. Судя по итогам голосования на съезде «Яблока», большинство партийцев тоже предпочло не рисковать и оставить все как есть. Замена Явлинского на Митрохина – это замена традиционалиста на фундаменталиста. Расчет сделан на консервацию «Яблока» до лучших времен: глядишь, конъюнктура изменится, и избирателю опять захочется старого доброго «яблочного» пирога. Насколько верен этот расчет? В жизни, конечно, всякое бывает, но если он и впрямь оправдается, это будет означать, что старому и новому лидерам «Яблока» удалось опровергнуть не кого-нибудь, а самого Гераклита, утверждавшего, что в одну реку нельзя войти дважды.
Дарья Гармоненко