Игорь Царик Журналист Financial Times смог самым первым догадаться о том, что борьба за власть между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым началась. Для ясности картины стоит напомнить, что теория конституционного права знает три вида республиканской формы правления: президентскую, парламентскую и смешанную (президентско-парламентскую или парламентско-президентскую, в зависимости от соотношения полномочий главы государства и Законодательного собрания). Согласно этой классификации, Россия – это как раз таки смешанная, президентско-парламентская республика, ибо президент в ней одновременно обладает и представительскими функциями (как в парламентской республике), и реальными властными полномочиями в сфере исполнительной власти (как в республике президентской).
Трудно поверить, что Дмитрий Медведев, весь имидж которого построен на том, что он юрист высокого профессионального класса с блестящей университетской подготовкой, не знает таких прописных истин. Поэтому объяснение его слов о том, что Россия – это президентская республика, следует искать не в формально-юридической, а в политической плоскости. В этом случае все становится на свои места, потому что на уровне бытового политико-правового сознания понятие власти в России завязано именно на президента, как ты эту модель ни называй. В правовые тонкости вдаются только эксперты, но, уже начиная с чиновников высшего звена, само понятие вида республиканской формы правления встречает непонимание. Зато на уровне инстинкта каждый из чиновников какой-то своей определенной точкой старается предугадать, в какую линию распределения властных полномочий вовремя встроиться. Зная это свойство бюрократии, Медведев своей фразой, судя по всему, попытался сориентировать ее на себя как на главного активного участника системы власти. Эта осторожная и аккуратная попытка отличить себя в сознании правящего класса от нуля оказалась не замеченной большинством наблюдателей, и совершенно напрасно. Ведь сказав вроде бы простую, очевидную истину, Медведев на самом деле подложил мощную мину под саму идею дуумвирата, поскольку с формально-теоретической точки зрения в президентской республике должность премьер-министра вообще не предусмотрена. Более того, факт согласия Путина возглавить «Единую Россию» был проинтерпретирован не как-нибудь, а в том духе, что Россия становится (внимание!) де-факто парламентско-президентской республикой.
Самым сильным козырем Путина, благодаря которому он стал тем, кем он стал из преемника Бориса Ельцина, является консолидированная поддержка корпорации. Многократно усиливает этот и без того убойный ресурс то, что эта корпорация одна из сильнейших в современном мире, а в России ей вообще нет равных, потому что название этой корпорации – ФСБ. (Можно и нужно осуждать политическую ангажированность спецслужб, но если это фактор политики, то им нельзя пренебрегать во время политического анализа.) На стороне Путина – по крайней мере сегодня и по крайней мере явно – телевидение, центральная пресса, вертикаль власти. На него работает имидж успешного руководителя. Наконец, у него благодаря всему вышеперечисленному фактическая, а не формальная свобода маневра принимать и обеспечивать реализацию политических решений.
Каковы возможные варианты? Первый сценарий условно можно назвать как «свободный путь». Он предполагает, что Медведев действительно талантливый ученик, который, как это часто бывало в истории, превзойдет, а потом ниспровергнет своего учителя. В этом случае на каком-то этапе Путин уходит с поста премьера и при этом, что важно, не возвращается в Кремль.
Второй сценарий, который ожидается большинством политического класса России и вокруг которого строится большинство предположений, легко маркируем как «терпимый попутчик». Он будет отражать, в общем, тот очевидный факт, что нынешняя власть вынужденно пошла на выполнение конституционной нормы, ограничивающей возможность одного человека занимать должность президента более двух сроков подряд, и делает все, чтобы реальная политика осталась в прежних руках. Конечно, в этом случае неизбежна борьба аппаратов с перетягиванием полномочий. Просуществует ли эта система до выборов 2012 года – большой вопрос. Но если главной задачей нынешней операции «преемник» является возвращение второго президента России в Кремль, то ее авторы не могут не понимать, что четыре года – это слишком большой срок для сдерживания Медведева, а провоцирование досрочных выборов в любом формате будет выглядеть совсем неприлично. Как они решили эту задачу для себя, мы не знаем, но мы точно можем сказать, что это слишком сложная схема, чтобы работать.
Для того чтобы напомнить о серьезности нашего разговора, повторимся, что все эти рассуждения имеют смысл только в том случае, если вся затея с премьерством – это не операция прикрытия для мягкого ухода Владимира Путина из политики. В этом случае определение российской формы правления, данное Медведевым и которое послужило мотивом для написания этой статьи, надо рассматривать как часть игры, цель которой минимизировать издержки в ходе переориентации элиты. Так это или нет, к сожалению, пока еще не стало ясно, даже после 7 мая. Если это все же борьба, то она только началась.
Дарья Гармоненко