Единая и окостеневшая

Российская партийная система все отчетливее напоминает извлеченный из недр земли скелет мастодонта.
Фото ИТАР-ТАСС

Прежде второй партийной системы была, естественно, и первая. Она возникла в начале ХХ века и окончательно сформировалась в годы революции 1905–1907 годов. В период между 1907 и 1917 годами эта система существовала в принудительно-деформированном виде: измененный избирательный закон, по сути, лишил парламентского представительства социалистические партии и искусственно усилил правый фланг. Однако последнему административный ресурс не особенно помог: еще до Первой мировой войны монархические и умеренно-консервативные организации (Союз русского народа, «Союз 17 октября») впали в перманентный организационный кризис, из-за чего не пережили февраля 1917-го. Снятие всех политических ограничений привело к безусловному доминированию социалистов, а самыми «конкурентоспособными» из леворадикальных партий в условиях «войны всех против всех» оказались большевики, расправившиеся сначала с противниками, затем с союзниками и попутчиками, а под конец и с вольнодумцами в собственных рядах. Установившаяся в стране однопартийная диктатура явилась завершающей стадией и надгробным камнем на могиле первой партийной системы.

Вторая партсистема: преждевременная старость

Нынешняя, вторая партийная система, возникшая на рубеже 80–90-х годов прошлого века, большей частью выросла из «продуктов распада» однопартийной системы – бывшие члены КПСС создали и возглавили едва ли не все мало-мальски значимые партии современной России. У этой системы была и кипучая молодость, когда маленькие, но храбрые интеллигентские клубы дерзко нападали на противостоявшего им Голиафа в лице суперразветвленного аппарата КПСС; и уравновешенная зрелость, когда «возрожденная» Компартия шаг за шагом отвоевывала позиции у новой российской власти; и немощное угасание, когда Кремль, применяя все имеющиеся в его распоряжении средства, оттеснил на обочину сначала своего главного противника – коммунистов, а затем, так же как когда-то и большевики, – союзников, попутчиков и пр.

Подводя итоги избирательного цикла 2007–2008 годов, можно констатировать: все иные, кроме исполнительной власти, субъекты политики практически полностью выведены за рамки не только управления государством, но и политического процесса в целом. В своем нынешнем виде партийная система страны развиваться не может – только деградировать. Сколько продлится эта деградация, зависит в основном от внешних факторов: если идиллия с высокими мировыми ценами на углеводороды сохранится достаточно долго, система на какое-то время законсервируется; если же рецессия мировой экономики коснется и России, деградация будет стремительной и катастрофической. К ускорению дезинтеграционных процессов может привести также попытка реформировать систему, отыграв несколько шагов назад. Административное вмешательство настолько нарушило «естественный ход вещей», что мутация стала необратимой: сложившиеся субъекты партийной жизни «модернизации» не подлежат – проще смахнуть их с доски и начать все сначала.

Политическое «обызвествление»

Говорят, при вскрытии тела Ленина обнаружилось, что мозг вождя мирового пролетариата на две трети обызвествлен, а значит, в последние годы жизни фактически бездействовал. Примерно в таком же состоянии находится сегодня партийная система страны: две ее трети занимают «обызвествленные» структуры – «Единая» и «Справедливая» «России». Формально они проявляют все признаки партийной жизнедеятельности, однако по причине отсутствия собственной политической субъектности их нельзя признать партиями как таковыми, то есть объединениями граждан, созданными для достижения их, граждан, целей.

Партии власти – это всего лишь инструменты в чужих (причем хорошо известно чьих) руках. Подобные образования появились в середине 1990-х и с каждым избирательным циклом захватывали все больше жизненного пространства. Первая «чистокровная» партия власти – «Наш дом – Россия» – получила в 1995 году немногим более 10%. В 1999 году две партии власти – «Отечество – Вся Россия» и «Единство» – набрали в совокупности более 36% голосов. В 2003 году «Единой России» досталось почти столько же по партийным спискам и более 100 депутатских кресел по одномандатным округам; сюда же можно приплюсовать проценты и мандаты Народной партии РФ – левоцентристского «дублера» ЕР, а также тех депутатов, которые перебрались в ряды единороссов из других структур; все это обеспечило «Единой России» в Госдуме четвертого созыва конституционное большинство. Наконец, по итогам декабрьских выборов 2007 года на долю «обызвествленных» пришлось более 73% голосов – 64,3% у «Единой» и 7,74% у «Справедливой».

Стремление «Единой России» едва ли не во всем подражать КПСС – безусловный синдром ее глубокого «обызвествления»; наиболее яркое из его проявлений – недавние заявления единороссовских функционеров о необходимости создания единой детской организации, которая занималась бы надлежащим воспитанием подрастающего поколения. И никому не пришло в голову, что эта организация так же будет напоминать пионерскую, как сама «Единая Россия» – Компартию Советского Союза. То есть только внешне. Подобно тому, как ЕР воспроизводит КПСС не периода расцвета, а периода упадка, так и структуры «медвежат» позаимствуют у пионерии лишь самое худшее: формализм, забюрократизованность, подмену реальной деятельности имитацией и т.п., в общем, исключительно омертвевшую ткань, не сохранившую ни одной живой клетки.

Не спасет «Единую Россию» и согласие Владимира Путина возглавить партию – она уже слишком окостенела, чтобы из этого получилось что-то путное. Кроме того, давая такое согласие, действующий президент решает исключительно свои личные, а отнюдь не партийные проблемы. Ему чрезвычайно важно нагромоздить перед Дмитрием Медведевым как можно больше завалов, разгребая которые тот не сразу доберется до главного – передела портфелей и собственности. Усаживаясь в два кресла – председателя правительства и лидера «Единой России», Путин связывает своему преемнику руки, но крайне сомнительно, что это поможет ему продержаться до истечения срока полномочий Медведева.

Надеяться же, что эти рычаги позволят Путину сохранить нынешний объем власти, – просто глупо. Премьерского поста он в случае чего лишится одним росчерком президентского пера. С «Единой Россией» придется повозиться подольше, но много времени это тоже не отнимет, поскольку партия власти управляется из администрации президента, а отнюдь не из аппарата правительства и, уж конечно, не из офиса в Банном переулке.

Фунт эсэровской штукатурки

Можно спорить, правомерно ли квалифицировать «Справедливую Россию» как партию власти – ведь ее административный ресурс смехотворен по сравнению с единороссовским. Да и отношения между ЕР и СР трудно назвать приятельскими: каждая на дух не выносит другую. Но это малозначительные детали, определяющий же критерий – неспособность к самостоятельной политической деятельности. В конце концов, «Справедливая Россия» – это искусственное политическое тело, появившееся на свет исключительно произволением Кремля, иначе бы «Родина» и Российская партия пенсионеров, неплохо выступавшие на региональных выборах, вряд ли захотели бы объединиться друг с другом, а тем более с совершенно невразумительной Российской партией жизни – и с еще меньшей вероятностью избрали бы лидера РПЖ своим общим главой.

«Справедливая Россия» создавалась с целью, во-первых, поставить электоральный ресурс «Родины» и РПП на службу Кремлю (что отчасти удалось), а во-вторых, заменить реальную левую оппозицию – коммунистов – на оппозицию имитационную. Если бы была выполнена и эта задача, сейчас мы говорили бы не об упадке, а об окончательном крахе второй партийной системы: полностью «обызвествленное» политическое пространство – мертво. Но этого пока не произошло, и речь идет только о закате.

Есть ли жизнь после комы?

Однако и остаточное присутствие на политическом поле «живых» организмов не дает повода для оптимистических прогнозов относительно будущего системы. Прежде всего данные «организмы» пребывают на периферии, а следовательно, вся их активность носит периферийный характер. Напрашивается аналогия с больным, впавшим в кому: благодаря аппаратам искусственного дыхания, искусственного питания и пр. он вроде бы продолжает жить, однако можно ли считать подобное состояние жизнью?

Кроме того, сомнительны перспективы и самих «живых организмов». КПРФ – это по большому счету пережиток однопартийного режима, сохранившийся во второй партийной системе в силу, с одной стороны, социальной инерции, а с другой, нерешенности ряда проблем, приведших в свое время к крушению упомянутого режима. Правящая бюрократия некогда много старалась, чтобы изгнать коммунистов из политического процесса. Если бы дело было в одной инерции, поставленная цель была бы достигнута сравнительно легко. Но поскольку нерешенные социальные проблемы – куда более твердый камень преткновения, Кремлю пришлось мириться с присутствием КПРФ в органах представительной власти. Впрочем, в президентской администрации, пожалуй, давно поняли: особой угрозы коммунисты уже не представляют и в их наличии есть даже польза – раз не получается истребить корни социального протеста, пусть протестные голоса оттягивает на себя такой предсказуемый и договороспособный субъект, как Компартия РФ, нежели родинцы или пенсионеры, от которых неизвестно чего и когда ожидать.

Это позволяет коммунистам остаться неотъемлемым элементом второй партийной системы. Но это же перечеркивает перспективы КПРФ в рамках третьей системы, каковая рано или поздно сменит нынешнюю.

Санитар электорального леса

Что касается ЛДПР, то она принадлежит не столько к системе, сколько к ее ближайшей периферии. Партия Жириновского – нечто вроде санитара леса, подбирающего то, что выпало из пасти партии власти (либо вышло через другое отверстие). Своей деятельностью ЛДПР приносит начальству еще больше пользы, чем КПРФ: те голоса, которые достаются коммунистам, – субстанция относительно съедобная, ее не грех и отнять; голоса, собираемые ЛДПР, – совершенно неаппетитное месиво, употреблять которое может только абсолютно небрезгливое существо. Существование партии Жириновского – надежная гарантия, что все эти остатки, объедки и экскременты будут «оприходованы» еще до того, как своим гниением начнут отравлять окружающую среду.

Но в роли санитара леса ЛДПР может подвизаться только до тех пор, пока в лесу один царь зверей, монопольно контролирующий подвластную территорию. С появлением других сильных хищников и неизбежным началом драки между ними стервятник рискует сам попасться кому-нибудь на зуб – в таких условиях разумнее держаться подальше ото всех. Вспомним начало 1990-х, когда в горло друг другу вцепились коммунисты и демократы, или период яростного противостояния президента и Съезда народных депутатов. Где тогда обреталась ЛДПР? В основном на страницах бульварной прессы – в разделе «Курьезы». Серьезную борьбу ведут серьезные участники. Нет никаких сомнений, что становление третьей партийной системы будет сопровождаться жесточайшей политической конкуренцией, и ЛДПР в этой системе ничего не светит.

Пробуждение неизбежно

Прочих участников нынешней партийно-политической жизни обсуждать бессмысленно. Это либо симулякры, либо ископаемые реликты, непонятно зачем задержавшиеся на этом свете и окопавшиеся в настолько глухих закоулках политзаповедника, что до них лень добираться даже ЛДПР. Они, конечно, надеются воспрянуть, но их надежды тщетны, ибо новое время востребует новых героев.

Ведь «обызвествление» политических институтов отнюдь не тождественно «обызвествлению» всего общественного организма. Пока последний пребывает в спячке, может показаться, что покрывающий его слой штукатурки и есть настоящая кожа. Но как только организм проснется и начнет активно двигаться, вся известка тут же осыплется, обнажив незащищенные ткани.

Новая кожа вырастет достаточно быстро, и если проснувшийся будет больше заботиться о своем здоровье, ему не составит труда избавиться от разнообразных паразитов (они же – «санитары леса») и не допустить, чтобы всякого рода рудименты наливались кровью, создавая помехи при движении.

Сейчас трудно предположить, какую конфигурацию примет новая, третья по счету, партийная система России – многое зависит от проблем и вызовов, с которыми столкнется страна, а также от того, насколько болезненным окажется процесс пробуждения. Не сомневаться можно только в одном: пробуждение неизбежно, ибо это такой же закон природы, как и то, что после зимы всегда наступает весна.