Александр Коновалов
Гранит на скулах и металл в голосе у Медведева уже чувствуются.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В политической истории России наступил уникальный период – время «конституционного междуцарствия». Внешне оно протекает по российским меркам чрезвычайно мирно и спокойно. И действующий, и избранный президент не устают заверять сограждан, что они составляют необыкновенно «гармоничную пару», что полномочия поделены согласно Конституции и никаких проблем между ними возникнуть не может. Но, похоже, мало кто верит, что Путин восемь лет отстраивал властную вертикаль, сходящуюся, как веретено, в одну точку, для того чтобы сегодня своими руками преобразовать ее в некую двуглавую конструкцию.
А пока хозяевам России – чиновникам – ясно одно: настало время великих перемещений, больших возможностей и больших опасностей. Все гадают, как будут строиться взаимоотношения двух центров власти. В целом российская бюрократия замерла и притихла. Мизансцена очень напоминает кадр из великолепного фильма «Никто не хотел умирать» – когда на мельнице братья Локисы схватились с группой из банды «Домового». Там есть момент, когда герои фильма внезапно чувствуют разлившееся в воздухе ощущение опасности. Все перестают носить мешки с зерном и мукой, берутся за винтовки и стараются до времени замереть в каком-нибудь углу с наилучшим обзором и максимально защищенным тылом. Конечно, в российской политической жизни никакой стрельбы не будет, но без жертв не обойдется.
Чиновники это прекрасно понимают и стараются, если возможно, хотя бы на время оказаться подальше от поля политической битвы в российской столице. Первый вице-премьер Сергей Иванов, министр природных ресурсов Юрий Трутнев и глава Минтранса Игорь Левитин в разгар формирования правительства и вовсе отправились в Антарктиду. Не самое комфортное и не самое безопасное путешествие в Антарктику на транспортном Ил-76. Но, по-видимому, среди льдов и пингвинов сейчас намного спокойнее, чем в Москве. По крайней мере для чиновников такого уровня.
Чувство юмора у президента
Пытаться сейчас предугадать, кто какой пост и в чьей команде займет, – занятие столь же неблагодарное, сколь и бесполезное. Правда, в выступлениях и действиях обоих президентов и еще более в поведении людей «политически громких», которых в последние пару лет особо привечали телеканалы, можно усмотреть признаки происходящих перемен. Начнем с того, что незадолго до выборов президент Путин произвел ряд назначений, в которых наглядно показал, что обладает глубоким и тонким чувством юмора. На пост представителя России при НАТО он назначил Дмитрия Рогозина – человека, сделавшего политическую карьеру в немалой степени на пропаганде ненависти к этой организации. А президент очень остроумно «закрыл» политика, постоянно «выпадавшего» из кремлевских схем и проектов и мешавшего работе политтехнологов Кремля.
Еще два назначения, сделанные Путиным, не столь значимы, но тоже очень показательны. Уже давно в Кремле раздавались голоса, мол, почему это западные некоммерческие организации вовсю действуют на российской территории и учат нас демократии в России, а мы не отвечаем им тем же. Ну, может быть, учить нам пока нечему, но последить за тем, как соблюдаются демократические нормы на Западе, и указать им на «огрехи» мы вполне в состоянии. И тогда было принято решение создать на российские деньги центры по изучению и продвижению демократии на Западе. Оставим в стороне вопрос о том, насколько рациональны подобные траты. Такие центры наконец созданы, один в Париже, другой в Нью-Йорке. Но самое забавное в том, кого поставили ими руководить. В Париже продвигать демократические идеи будет историк Наталья Нарочницкая, известная многими трудами, в которых «доказывает», что вся история России – это история противостояния англосаксонскому заговору с целью уничтожить православную славянскую цивилизацию.
Нью-йоркским центром будет руководить не владеющий английским Андраник Мигранян, много способствовавший нарастанию в России антизападных и особенно антиамериканских настроений.
Сделаны президентом и первые перестановки в кабинете министров. В МВД место первого заместителя министра вместо генерал-полковника Александра Чекалина, отправленного в отставку, занял генерал-лейтенант Михаил Суходольский. А в МИДе на пост заместителя министра вместо Лосюкова пришел Бородавкин, представлявший ранее Россию в ОБСЕ. Представляется, что эти назначения еще не позволяют судить о тех массовых перемещениях чиновников, которые будут сопровождать формирование нового правительства и президентской администрации.
Тем удивительнее на фоне общего затишья выглядят очаги чрезвычайной активности в некоторых государственных ведомствах. Так, совсем недавно руководитель Следственного комитета при Генпрокуратуре РФ Александр Бастрыкин растиражировал в газетах заявление о том, что сотрудников СК активно пытаются вербовать агенты западных спецслужб. Это сообщение не могло не породить ряда вопросов. Зачем, например, понадобилось сообщать о вербовочных подходах к сотрудникам СК через газеты? Что именно в работе СК представляет интерес для западных спецслужб? Складывается впечатление, что главная задача этой информационной кампании – напомнить в трудной политической ситуации о важности и полезности ведомства Бастрыкина. Уж если работой Следственного комитета интересуются западные спецслужбы, значит, ведомство необходимое. А то, что оно до сих пор не сумело освободиться от плотной опеки Генпрокуратуры и стать самостоятельным, не так уж важно.
Бунт в военном ведомстве
Но куда интереснее страсти, бушующие внутри и выплескивающиеся наружу из Министерства обороны. Говорят даже о «генеральском бунте» и «афронте» министру обороны Анатолию Сердюкову и проводимым им реформам. Реформами действия министра обороны назвать трудно, но изменения в Минобороны происходят серьезные. Вообще следует признать, что это назначение Путина, воспринятое поначалу как комическое, оказалось едва ли не самым удачным. Министр обороны, конечно, не профессионал в военной области и с момента своего назначения ни разу не позволил себе заявлений по политическим или чисто военным вопросам. На последних переговорах с госсекретарем Кондолизой Райс и министром обороны США Гейтсом Сердюков напоминал Кису Воробьянинова Ильфа и Петрова: тот тоже молча сидел за столом, надувал щеки и очень изредка вставлял фразу про то, что «торг здесь не уместен».
Зато Сердюков без всякой шумихи пригласил на работу в МО профессиональных налоговиков и начал задавать простые, но крайне неудобные вопросы на тему «где деньги, Зин?». А генералы на такие вопросы отвечать не привыкли. Министра обороны живо интересует: почему на гособоронзаказ расходуется больше средств, чем мы получаем от торговли оружием с Индией, а количество единиц новой военной техники, поставляемое российским Вооруженным силам, ничтожно по сравнению с военным экспортом? Сколько квадратных километров российской земли записано за военными полигонами и базами (кто-то говорит, что по площади земли МО превышают Бельгию, кто-то – Швецию) и почему на территории полигонов вдруг вырастают коттеджные поселки? Ответов на такие вопросы генералы не знают.
Сердюков решил заняться экономической оптимизацией министерства и для начала выставить на продажу непрофильные активы – земли, предприятия, здания и сооружения и т.п. Главная задача – уменьшить расходы, сократить возможности для воровства и получить дополнительные средства для строительства жилья и ликвидации очереди бесквартирных офицеров. Вообще такая активность в период «междуцарствия» говорит о многом. Во-первых, Сердюков вряд ли начал бы все эти преобразования, не получив «благословения» на самом высшем политическом уровне. Во-вторых, похоже, он совершенно уверен в том, что сохранит пост министра обороны, иначе стоило бы переждать политическое безвременье.
Сердюков затеял дело для страны, безусловно, полезное, но задевающее очень конкретные материальные интересы очень многих людей в погонах. И немедленно нажил очень много врагов. Поначалу им было трудно что-либо возражать министру, ведь он выступал под флагом борьбы с воровством и коррупцией. И противники Сердюкова терпеливо ждали, когда он допустит стратегическую ошибку. И дождались: министр объявил о том, что погоны будут сняты с военных медиков, юристов, журналистов и тыловиков. Как представляется, в этом решении отразился непрофессионализм министра в военной области и был проявлен чисто бухгалтерский подход к проблеме. В этой связи вспоминается, как Косыгину в бытность его предсовмина СССР принесли предложения о снятии надбавок к зарплатам за кандидатскую и докторскую степени. Алексей Николаевич прочел предложения и задал авторам вопрос: «Скажите, а вы свиней стричь не пробовали? Так вот, – продолжил Косыгин, – визгу будет очень много, а шерсти очень мало».
Последние предложения Сердюкова из той же серии: он «раскрылся» для обвинений в непрофессионализме, нанесении намеренного ущерба Вооруженным силам и т.п. «Заголосили» одновременно все – и те, кто переживал за судьбу армии, и те, кого лишили возможности красть и распоряжаться армейской собственностью по своему усмотрению. Генералы начали грозить отставками и заговорили о развале Минобороны и конфликте министерства с Генштабом. Такого откровенного «бунта на корабле» в нашем военном ведомстве еще не было. В ситуации, когда один президент уже почти ушел, а другой еще не пришел, такие конфликты особенно опасны.
Кому нужны госкорпорации
Еще одна черта нашей современной действительности, которая может послужить причиной внутренних конфликтов, связана с функционированием госкорпораций. При президенте Путине эти гиганты совершенно непонятной структурой создавались как инструменты подъема важнейших отраслей российской промышленности. Создание Росавиапрома должно было поднять наше авиастроение. Однако все крупнейшие российские авиаперевозчики уже десятками закупают новые гражданские самолеты у «Боинга» и «Эйрбаса». Единственный гражданский самолет, с которым мы собирались выйти на зарубежные рынки, «Эйрджет-100» КБ Сухого в обещанные сроки не появился, и, как говорят специалисты, неизвестно, появится ли вообще.
Военный экспорт вошел составной частью в гигантскую государственную корпорацию «Ростехнологии», возглавляемую Сергеем Чемезовым. Из года в год наш военный экспорт растет. Но и здесь наметился ряд крайне тревожных тенденций. Только что Алжир вернул нам первую партию поставленных ему истребителей МиГ-29 из общего контракта на сумму 1,5 млрд. долл. Мотивировка – низкое качество и наличие уже использовавшихся узлов и агрегатов. Достаточно неопределенны перспективы нашего военно-технического сотрудничества с Китаем. Новых крупных заказов на закупки военных самолетов, кораблей, зенитных ракетных комплексов нет. Точнее – они есть, но часть из них мы уже сорвали, как это было с заказом на поставку 34 транспортных самолетов Ил-76МД и четырех самолетов-заправщиков Ил-78. Оказалось, что их негде собирать.
К этому следует добавить проблемы, появившиеся на индийском рынке. Совсем недавно мы сдавали Индии дизельную подводную лодку. На испытательных стрельбах из четырех ракет, запущенных с лодки, в цель не попала ни одна. Лодку индийцы не приняли. Деньги на модернизацию для индийских ВМФ тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» получены и «освоены», а работа не завершена. Говорят, не хватает средств, а индийцы не собираются сильно переплачивать сверх оговоренного контрактом. Тем более что американцы предложили Индии совершенно бесплатно свой авианосец «Кити хок». При условии, что палубную авиацию для него Индия купит в США.
Подобные госкорпорации созданы в авиационной промышленности, судостроении, атомной промышленности и в целом ряде других отраслей. По сути, создав гигантские госкорпорации и закачав в них огромные бюджеты, президент Путин создал нечто вроде параллельного кабинета министров. Этот квазисовмин контролирует огромные финансовые потоки, и руководят им люди, лично преданные Путину. «Из-за зубцов» доносятся слухи, что Медведев очень недоволен скоростью, с которой размножаются эти монстры. Ведь с появлением каждой новой госкорпорации из-под его контроля выводится мощный финансовый поток, уменьшающий его будущие президентские возможности и влияние. Как вся эта конструкция заработает в дальнейшем, предсказать не может никто.
Так все же оттепель или заморозки?
Для оптимиста существует очень много сигналов того, что в российском обществе грядут серьезные перемены. Неожиданно суд принимает решение о незаконности содержания под стражей руководителя питерского «Яблока» Максима Резника. Пожарные пересматривают свое отношение к Европейскому университету, и он возобновляет свою работу. Победой здравого смысла окончилась история с тарусской больницей. Да и сам Медведев своим первым направлением приложения усилий на президентском посту назвал в интервью Financial Times «утверждение верховенства закона, верховенства права в целом в нашем обществе».
Еще интереснее проследить в этот период политической неопределенности за поведением тех, кто особенно яростно формировал в обществе антизападные, антиамериканские настроения. Забавно было видеть, как вел себя в одной из последних передач «Судите сами» ее ведущий Максим Шевченко. Тема рассматривалась актуальная – возможность партнерских отношений между Россией и США. И если его традиционные эксперты-патриоты Сергей Кургинян и Александр Проханов несли «привычную пургу» об ужасных замыслах американского империализма, то сам Шевченко ее совершенно не поддерживал, а, напротив, лепетал что-то о полезности нашего партнерства. Неожиданно выяснилось, что и Михаил Леонтьев может нормально говорить вполне разумные вещи, без крика и ругани, не брызгая слюной в собеседника. Все это подтверждает, что люди, привыкшие улавливать малейшие дуновения «кремлевского ветра», либо сами почувствовали, что запрос на зоологическое антизападничество снят, или получили отмашку с командой «фу».
Как представляется, перед избранным президентом сейчас стоят два основных вопроса. Во-первых, Медведев должен понять, кто же реально будет управлять Россией после того, как он официально займет кремлевский кабинет. Сам он на этот счет имеет совершенно определенное мнение. На первой пресс-конференции, которую Дмитрий Медведев давал в ночь после выборов, корреспондент Би-би-си задал ему вопрос: «Где будет располагаться его офис и офис Владимира Путина и кто будет определять внешнюю политику России?» Ответ Дмитрия Анатольевича был лаконичен: «По Конституции резиденция президента располагается в Кремле, а премьер-министра – в Белом доме. В соответствии с Конституцией внешнюю политику определяет президент». Когда избранный президент отвечал на этот вопрос, на скулах у него появился гранит, а в голосе металл. Собственно, то же самое он повторил и во время интервью Financial Times, когда сказал: «Каждая власть должна заниматься своими делами».
Второй важнейшей проблемой, которая встанет перед вступившим в должность президентом, будет осуществление его программы, заявленной в Красноярске. Начиная с первого из четырех «И», которое относится к созданию институтов. Как браться за решение этой проблемы в стране, где последние годы институты последовательно свертывались.
Итак, занимающий всех вопрос: «Оттепель или заморозки?» – пока однозначного ответа не имеет. Для начала надо быть реалистами: Дмитрий Медведев – продукт той политической системы, что существует сегодня в России. Он прекрасный юрист и не может не понимать, насколько нелегитимными были и парламентские, и президентские выборы. И он не политический самоубийца, чтобы эту систему добровольно рушить. В то же время он не может не понимать и того, что реализация его программы четырех «И» требует совсем другой политической системы. Значит, «размораживать» сложившуюся систему раньше или позднее придется.
Наконец, последнее замечание. В середине апреля намечено проведение съезда «Единой России». Ожидается грандиозное шоу. Бродят упорные слухи, что на съезде Путин вступит в партию и возглавит ее. Тогда нам придется вернуться к рассмотрению сценария «Товарищ генеральный секретарь». Но это будет уже совсем другая история.
Дарья Гармоненко