Алексей Малашенко Что ж нашими выборами так все интересовались? Не рассуждайте о результатах, не тратьте понапрасну горючее «боингов» и аэробусов. Зачем вы посылали наблюдателей? Чтобы полюбоваться еще раз на наш особый путь развития? Или просто захотелось прокатиться на сафари?
Объясняли же, что общество «делегировало» решение политических проблем своей элите. Кстати, об элите. Я с одним своим идейным оппонентом как-то раз собачился по радио. Противник мой – генерал-полковник, державник, недруг Америки и так далее. И в ходе нашего толковища я обронил слово «элита». «Что-что? – воскликнул генерал-полковник, – какая это элита, да они все они┘» И пошло-поехало. Спорить нам с генералом сразу стало не о чем.
Элита мерещится этаким зловонным болотом. Но болото это безымянно. Почти никто не рискует поименно назвать водящихся там пиявок и головастиков. И получается, что на поверхности вонючей жижи цветут головки лилий – президентов, премьеров, министров и депутатов.
Мы этой элите никаких полномочий не делегировали. Общество эти полномочия про-...-ло, или, говоря дипломатическим языком, проспало. И наверное, это наша российская (или русская, кому какое слово больше нравится) вина, но прежде всего беда. И только потом уже вина.
Беда сия – объективна, закономерна и почти неизбежна. О ней не писал только самый ленивый. Повторяться не буду. Упрощенно смысл ее состоит в следующем: не доросли мы до того, чтобы решать что-нибудь своим умом. Нам хочется начальства, нам бы все валить на это начальство. Пусть-де оно и принимает свои решения. И несет ответственность.
Начальника мы воспринимаем как вождя племени. Как было сказано в великом спектакле театра Сатиры «Интервенция», Россия – «большой Сенегал». Начальник, даже самый наибольший, не Данко с горящим сердцем, он – «статский советник», который обязан просто качественно, профессионально работать, а не строить из себя мессию. Он должен быть сменяем. И не след делегировать полномочия по его смене элите. Опасно, знаете ли.
Конечно, кое-что меняется.
В 80-е мы научились громко и прилюдно говорить, что нам не нравится начальник, впервые официально вкусили от библейского «не сотвори себе кумира». Мы и раньше так думали – и про Хрущева, и про Брежнева, кое-кто даже про Сталина, – но только на кухне.
При Горбачеве общество научилось не соглашаться. И пусть противником была гнилая КПСС и оторопевший от неожиданности КГБ. Люди научились выходить на улицу, раз и навсегда напугав Кремль, чей бы он ни был, ельцинский или путинский. Причина нынешних разгонов маршей несогласных – это инстинкт, это быстро впитавшийся в кровь испуг перед обществом.
При Ельцине научились голосовать. Тому свидетельство 1993 и более поздние 1995 и 1996-й. И тогда выборы стали фальсифицировать, хотя и не так нагло, как позже.
Политическая культура не переламывается за одно поколение. Но была все же возможность почувствовать, что, помимо самодержавия (советской власти), православия (ленинизма), народности (индифферентного ко всему алкоголизма), что-то возникло. Возникло ощущение собственного мнения, права решать, в 1991 году идти ли на демонстрацию с криком «Ельцин! Ельцин!» или голосовать за Жириновского в 1993-м.
Это был бросок (или заскок) в новую политическую культуру. Россия в ней не задержалась. Почему? Потому, что, как я говорил, скоро сказка сказывается┘ Это, во-первых. Во-вторых, общество не может годами жить в состоянии острого политического возбуждения. Ну, год, ну, два, ну, три. С 1993 года наступил спад. В-третьих, оказался несостоятельным «демократический локомотив», а заодно и дискурс. Была такая песня «Раньше думай о родине, а потом о себе». Так вот либералы думали все-таки прежде всего о себе.
Иногда сравниваешь нас с главным персонажем сказки про «Золушку». Волшебница дала ей, советско/постсоветской, прожить несколько часов вольной принцессой – от сих до сих. А потом взяла и бросила ее с одной туфлей, «забыла» прийти еще раз, чтобы навсегда оставить принцессой. С конца 90-х Россия вновь превращается в безвольную, послушную замарашку, годную лишь обслуживать мачеху («элиту»).
Но наша беда не исключает и нашу вину.
Мы не поддержали отданное на растерзание телевидение, пенсионеров, военнослужащих, не защитили себя от ЕГЭ, ГАИ (один в поле воин на «Эхе» – Пикуленко), от Министерства здравоохранения, от взяточников, которых на иностранный манер почтительно зовем коррупционерами.
Был ли шанс остаться принцессой – вот в чем вопрос? Если он был, значит, он наступит еще раз. Если не было, тогда, опять же простите за бестактность, пора сливать воду. Как ассирийцам, хеттам и древним грекам.
Думаю, шанс, пусть и призрачный, но, наверное, был.
Свидетельство тому – цинизм, ставший одной из главных черт отечественной политической культуры. Передачи о выборах, как скучнейший фильм «Судьба», никто не смотрел. Люди понимают и знают, именно знают, что выборы – фикция. Ведает про то и самый последний политтехнолог, и те, кто стонет от оргазмического восторга, комментируя результаты выборов. Знает и Путин, который на февральском саммите СНГ представлял Медведева как нового президента. Конечно, для Ислама Каримова и Нурсултана Назарбаева в этом не было ничего неожиданного: ну, показал султан наследника.
На советские выборы ходили, словно исполняли некий физиологический процесс, без которого не обойтись и который нельзя имитировать. 99,99% «за» в Сталинабаде были так же правдивы, как 97,3% в Литве. Теперь же, кроме доверенных лиц, никто толком как бы не знает, сколько пришло и сколько проголосовало. Причем круг доверенных простирается от Москвы до самых до окраин, и механизм выборов даже не секрет Полишинеля, а просто «достояние республики». Даже состязание за второе место, которое именуют не иначе как главной интригой выборов, было «домашней заготовкой». Жириновский обиделся не на электорат, который мало ему проголосовал, а на Кремль, который ему мало записал.
На «Эхе» на президентских выборах среди литературных героев победил булгаковский кот Бегемот. Он победил бы и в качестве кандидата от «Единой России». Было бы желание. Хотите обоснования? Пожалуйста.
Во-первых, кот является гарантом стабильности, ибо именно он – фактор стабильности в семье, ячейке общества; кроме того, как бегемот он обеспечивает стабильность в водоеме, который является стратегическим центром региональной и шире – евразийской безопасности.
Во-вторых, фигура кота логично ассоциируется в общественном сознании с национальной идеей, латентным выразителем которой является кот Васька («плут, мошенник, вор», что категориально соотносит его с понятием национальная элита).
В-третьих, только кот Бегемот является наиболее состоятельным с точки зрения реализации идеи суверенной демократии – ну кто ж на такого полезет!
В-четвертых, только истинный волшебник и фокусник способен быстро и умело провести любую реформу, подобно тому, как Бегемот одел и «обул» зрителей известного «Варьете».
В-пятых, избрание кота позволяет ускорить решения важнейших экологических проблем, которое невозможно без привлечения наиболее сознательных и интеллектуально подготовленных представителей фауны┘
А перерисовать медведя в кота для Андрея Бильжо пара пустяков.
А можно запросто придумать программу для Кактуса («Даешь в президенты Нашего с иголками!»), но это уже только по договоренности с Уго Чавесом.
Что случится с нами дальше? При Медведеве? Или после Медведева, при Путине II?
Скорее всего в последующее различимое время с нами ничего не случится. Во-первых, вряд ли цены на нефть рухнут до уровня гайдаровских времен – 7–9 долл. Во-вторых, зимняя спячка продолжается. Кстати, в контексте медвежьего сна в берлоге эмблему «Единой России», по-моему, еще никто не осмысливал.
Но все же есть пара-тройка обстоятельств, которые могут нарушить «вечный покой». Первое – объективное. Я бы назвал «фактором поколения». Новое поколение подходит к 30. Его не заглушить. Это поколение и есть тот самый шанс┘ Создать из молодежи «путинский комсомол», обратив его в резерв «Единой России», не получится хотя бы из-за невозможности выстроить новый «железный занавес» (а уж как хочется!).
Второе – субъективное. На Руси испокон века живет традиция «новой метлы». На эту тему сегодня спекулируют так много, что, что бы я ни написал, это будет заведомым плагиатом. Одно очевидно: все новации у нас идут сверху. Народный хор лишь подхватывает тему солиста. Если преемник выйдет за отведенные ему рамки, тогда и начнутся те самые инновации. Например, административная реформа, которую ему придется проводить, может оказаться и чем-то оригинальным или перестановкой мест слагаемых, от которой, как известно из арифметики┘ Останется ли обществу только подпевать?
Если мы останемся такими, как сейчас, вялыми и доверчивыми, делегируя власти какие ей угодно полномочия, давая возможность использовать его (общество) в качестве пластилина, то рано или поздно за это придется платить. И очень дорого.
