Роза Цветкова
Только в рабочих целях и, в частности, чтобы отстучать морзянкой метеосводку, можно было пользоваться дизель-генератором.
Фото из домашнего архива семьи Сукач
Вряд ли даже самому изобретательному режиссеру придет в голову придумать для героев фильма о современных робинзонах столь оригинальный повод для беспокойства, по которому в «НГ» обратились родственники Веры и Алексея Баранник. Напрямую пожаловаться на то, что им не предоставили возможности досрочно проголосовать на президентских выборах-2008, метеорологи, уже более восьми лет безвыездно работающие на метеостанции в Магаданской области, не могли. В их распоряжении на метеоточке на мысе Братьев, куда можно добраться только морем или вертолетом, лишь сигналы Морзе, никаких иных оперативных возможностей связи с материком у Баранников нет. А потому в редакцию позвонила их дочь, Олеся Сукач, знающая обо всех прелестях и тяготах жизни в практически необитаемом месте не понаслышке. Она и рассказала, насколько ее родители обижены тем, что местное начальство отказалось присылать на станцию «вертушку», мол, слишком большие расходы для двух человек, там оставшихся. «Понимаете, – переживала Олеся, – мы, а я ведь там тоже жила и работала шесть с лишним лет, уже привыкли к тому, что на станцию никогда лишний раз не присылали «вертушку», не то что по нашей просьбе, но даже для досрочного голосования на парламентских выборах, чего уж говорить о местных. Но ведь это президентские, в прошлый раз, в 2004 году, несмотря на сетования начальства на дороговизну этого мероприятия, вертолет все-таки прилетал! И маме с папой очень обидно, что их лишают законных прав избирателей, есть ведь закон, согласно которому каждому избирателю должно быть предоставлено право сделать свой выбор!
И в самый разгар предвыборной недели, когда Центризбирком оптимистично информировал страну о все увеличивающемся проценте досрочно проголосовавших «недоступных» избирателей, «НГ» направила в ЦИК редакционный запрос по судьбе семьи Баранников.
По соседству с медведями
Сама Олеся с мужем Сергеем и детьми уехали оттуда, когда пришла пора определять в школу старшего сына. Теперь, два года спустя, пожалуй, только у него одного и осталась ностальгия по тому безмятежному времени и тем диким местам. Взрослые до сих пор говорят о прошлой жизни с обидой и неохотой, о романтике, если и вспоминают, то с большим трудом – все затмилось тяготами той действительно непростой и суровой жизни вблизи неприветливого северного моря, с минимумом комфорта и внимания с земли. Олеся, например, тоже провела все свое детство в тайге, практически не видя никого, кроме родителей. Они, метеорологи с большим стажем, посвятили любимому делу не только свою жизнь, но и жизнь дочери. И потому неудивительно, что, повзрослев и отучившись, она вместе с только что родившимся сынишкой к ним же на станцию на побережье Охотского моря и приехала. Жить и работать. Сюда, как сама рассказывает, куда только «раз в год приплывает теплоход», и привозит все необходимое на весь следующий год. «Раз в год и на весь год?» – не поверилось мне. «Да, – подтвердила теперь уже жительница Подмосковья, – летом, по большой воде, и мы ждали его, как, наверное, дети ждут Деда Мороза».
Трудно понять, какие аргументы могут стать решающими, чтобы человек сам, по доброй воле захотел себя заточить в абсолютно безлюдном месте, где условия жизни более чем трудные, да к тому же и небезопасные.
Где постоянно дуют ветра, да так, что, как вспоминает муж Олеси, проработавший на станции около двух лет техником, «если выйти на площадку для замеров в той униформе, что выдают в конторе, то буквально через несколько минут возникает ощущение, что ты одет в комбинезон из марли».
Где, даже если ты захочешь еще кого-то увидеть, кроме тех нескольких человек, кто разделяют с тобой эту непростую жизнь и днем и ночью, все равно ничего не выйдет, – на многие километры рядом нет ни человеческого жилья, ни даже зверей. Хотя зверь-то есть, но желанный, вроде пролетающей утки, подстрелить которую за счастье, потому что это «свежак» для всей семьи, здесь большая редкость. А забредшая на побережье в поисках приключения медведица с медвежонком – большая опасность. Оно понятно, что медвежонку поиграть хочется, потому, наверное, они и пришли сюда на шум. Но в ситуации когда мать-медведица разлеглась рядом на солнышке и ревниво поглядывает по сторонам, не посягает ли кто на ее детеныша, приходится со своим малышом, сыном, сидеть долгие часы взаперти в дровяном сарае. И вслушиваться в шумы извне и беспокоиться, вдруг, не дай бог, кто-нибудь невзначай выйдет из дома и напорется на непрошеных гостей.
Где, в конце концов, за дровами нужно либо ехать за пятнадцать-двадцать километров в лес, либо в бинокль высматривать, а не выбросит ли вовсе не щедрое северное море на берег какие-нибудь палки, бревна, мусор.
Одним словом, тундра. На мысе Братьев силами природы и не в последнюю очередь человека созданы все условия для того, чтобы проверить себя на выживаемость,
 Близость моря и сильные ветра насквозь пропитывают солью жизнь сотрудников магаданской метеостанции. Фото из домашнего архива Олеси и Сергея Сукач |
Растительное масло как основное лекарство
Так получилось, что, хотя по штату и положено, чтобы на метеоточке постоянно находились до семи человек, в настоящее время там остались всего двое, как раз родители Олеси. После того как семья Сукач оттуда уехала, на смену прислали еще одну молодую пару. Но вот сейчас, спустя полтора года и их сроки вышли – ребята ждут ребенка, и впритык перед родами за ними все-таки прислали вертолет. Хотя, говорят, магаданское начальство еще долго решало, а нельзя еще подождать с вылетом, может, рассосется?
Шутки шутками, но связь с материком, как выясняется, настолько большая проблема, что обиды на неоказание помощи здесь копятся годами и не забываются. В магаданскую метеосистему входит несколько так называемых кустов – мест, где радист принимает сводки о погоде с 10 метеостанций, разбросанных по всему побережью и области. В свою очередь, кустовой радист передает обобщенную информацию на центральный пост в Магадане, оттуда местная погода «летит» дальше и становится уже частью дальневосточной. Работают люди на метеостанциях круглосуточно – по правилам сводки необходимо давать при любой погоде и каждые три часа – и ночью и днем. Кому-то, если можно так выразиться, везет на бытовые условия – если это, например, поселковая метеостанция, тогда и людей вокруг побольше, и с продуктами нет проблем. Есть более уединенные точки, в тайге, а есть, как сама Олеся выражается, труднодоступные места, куда по суше, при всем желании, не добраться.
Олеся с Сергеем не слишком радостно рассказывают, как каждое лето к ним на станцию завозилось продовольствие и топлива. Если на большой волне кораблю удавалось прибиться вплотную к берегу, это было счастьем. Во время отлива можно было подогнать старенький трактор вплотную к судну, а потом на тележке перевезти груз ближе к дому. Но чаще такого не случалось, корабль стоял на волне, иногда на довольно сильной, и тогда всем без исключения и различия на сильный и слабый пол приходилось брать тяжелые мешки или бочки и, изо всех сил раскачивая, выбрасывать необходимое на берег. Хорошо, если удавалось закинуть на сухое место – пить чай с сахаром или что-то готовить из муки, насквозь пропитанных морской солью, малоприятное занятие.
«А что входило в этот годовой запас? – интересуюсь. Ребята перечисляют, и это больше похоже на паек военного времени. Уголь, ГСМ, сахар, мука, сушеный лук, точно такая же картошка, рис, другие крупы, тушенка... Лекарства присылали больше для проформы, и по большей части просроченные. А если что-то случалось непредвиденное, требующее экстренной помощи, то перед тем как прислать пресловутую «вертушку», по рации велись долгие переговоры, а зачем вам врач и нельзя ли обойтись без этого. Вроде той недавней ситуации с беременной радисткой или когда обморозившему руки сотрудники морзянкой отстукивали совет мазать их растительным маслом.
А потом вдруг Сергей вспоминает, что как-то прислали два ящика тушенки, и не то чтобы просроченной, а вообще тухлой. «Ее даже собаки есть не могли», – уточняет и не хочет рассказывать, как вся его большая семья больше двух месяцев продержалась без грамма мяса.
«А зачем вам свет?»
Вообще, по мнению Сергея, на таких уединенных станциях полностью нарушаются права человека. Не только избирательные, но и вообще элементарные – на отдых, лечение, даже на работу. «Взять хотя бы технику, – горячится он. – Она вся стоит под открытым небом. Места там такие, что даже зимой море не закрывается, потому что течение и шторма все разбивают. Плюс еще постоянные ветра, до 25–35 метров в любую погоду, летом ли, зимой. На «побережке» (так сотрудники станции называют тот кусок суши, что разделяет море и их метеокомплекс. – «НГ») иногда даже стоять трудно из-за этих ветров. А значит, повсюду соль, которая разъедает буквально все, даже железо. Просили брезент прислать, чтобы технику накрыть, не привезли. Стройматериалы, чтобы своими силами сделать гараж для трактора, – это опять проблема. Все упиралось в деньги, чуть что нам говорили, а знаете, сколько стоит один вертолетный час?»
Я слушала ребят и пыталась представить, каково это жить там, где 10–15 градусов мороза при столь лютых ветрах – это жуткий холод, даже ресницы слипаются, где дизель-генератор по правилам можно заряжать только для работы на два часа для передачи метеосводок. А в свободное от работы время руководство Колымского управления метеослужбы (УГСМ) рекомендовало сидеть при керосинке. «А зачем вам свет?» – на полном серьезе спрашивали. «А правда, как же вы там жили, без телевизора, новостей, гостей и многих необходимых в обычной жизни вещей?» – все же не выдерживаю и задаю, конечно же, глупый вопрос. «Знаете, какая самая главная мечта была у сына? – отвечает вопросом на вопрос Олеся. – Съесть кусок настоящей жареной курицы и посмотреть мультик». «Ну, а все же, остались ли какие-нибудь хорошие воспоминания, ведь почему-то вы там жили так долго», – я никак не угомонюсь и продолжаю допытывать семью Сукач. Ребята долго молчат, потом Олеся неуверенно добавляет: «Летом можно было за ягодами пойти или грибами. Хотя в последнее время их меньше становится, все выдувает, наверное». А Сергей вспоминает про те редкие моменты настоящего праздника, когда к ним в бухту по случаю заезжали вышедшие на промысел в море рыбаки, а иногда самые настоящие туристы, и тогда запаливался костер и дело доходило чуть ли не до шашлыков.
Наверное, не стоит рисовать картину жизни на метеостанциях в столь безрадостных тонах. Ведь и так там, по свидетельству очевидцев, недобор. Не очень-то хотят работать там специалисты, так развенчался еще один мой миф о больших деньгах, положенных за столь экстремальные условия. «В то время, когда я там работала, получала около семи тысяч рублей, – утверждает Олеся, – единственное достоинство такой зарплаты было в том, что она накапливалась на счете, ведь тратить ее в условиях абсолютно натурального хозяйства не было никакой возможности».
«Вы можете подумать, что мы только и знаем, что жаловаться, – присоединяется к рассказу жены Сергей. – Но даже ребята, которые специально шли в новосибирское училище учиться на метеорологов, прожив какое-то время в таких условиях, только и считали дни, когда оттуда можно будет уехать». Им, правда, приходилось работать как минимум год, до этих пор при всем желании выбраться не на чем, уточняет и сам теперь уже «метеоролог-отставник» Сергей. «Но ведь родители ваши живут там уже не год и не два, а вон уже сколько лет», – напоминаю я Олесе. «А, – машет она рукой, – они туда подались в 98-м году, помните ведь какие тогда времена были, так вот у мамы был бизнес небольшой, и они все потеряли в одночасье. Остались без денег, жилья и на станцию поехали от безысходности. А теперь хотят до пенсии там доработать и уж потом зажить по-человечески».
За два дня до выборов в редакцию пришел долгожданный ответ Центризбиркома. ЦИК России информировал: «Избиратели – работники метеостанции на мысе Братьев в Магаданской области были включены в список избирателей УИК № 23 и также заблаговременно включены в план проведения досрочного голосования». Как сообщила «НГ» член избиркома России Л.Ф.Демьянченко, «избиратели В. и А.Баранины (в ответе фамилия Веры и Алексея Баранник была указана неточно. – «НГ») проголосовали досрочно на мысе Братьев, куда вылетали вертолетом 2 члена УИК, 1 член Магаданской ТИК и 2 наблюдателя. Кроме этого были доставлены различные посылки и почта».
И почему-то для сведения редакции ЦИК сообщил: «На мысе Братьев находятся 2 избирателя».
