Закат партийной футурологии

У российских партий есть собственные планы будущего, но они никому, включая самих партийцев, неинтересны.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

Одна из весьма распространенных претензий к современным российским партиям заключается в том, что у них нет четкой идеологии и фундаментально проработанных программ. Вот когда, мол, и то и другое возникнет, дела сразу пойдут на лад. При этом нередко ссылаются на опыт Запада, где все якобы обстоит прямо противоположным образом.

От мессианства к цирку

Ссылки на Запад в данном случае несостоятельны. Европейская политика давно утратила и былую четкость идеологических позиций, и веру в благотворную силу партийных программ. Что касается Соединенных Штатов, то тамошние публичные деятели, судя по всему, плохо знакомы с понятием «идеология» как таковым, а две главные североамериканские партии программ отродясь не имели – их с успехом заменяли наскоро набросанные к очередным выборам «месседжи», исчерпывающиеся кратким перечнем стоящих перед страной проблем и не самых хитрых рецептов их решения.

Расцвет партийно-программного творчества пришелся на конкретный период в истории вполне определенного региона планеты – континентальной Европы второй половины ХIХ – первой половины ХХ века – и был связан с выходом на авансцену «рабочего вопроса», приведшим не только к появлению первых централизованных массовых партий, но и к всплеску дебатов относительно контуров далекого и не очень далекого будущего. Каждая из политических сил рисовала свою картину, подкрепляя ее насколько можно более фундированными обоснованиями. Тогда эти полотна казались правдоподобными, однако жизнь показала, что лежащая под ними «теоретическая база» при всей внешней серьезности представляла собой не более чем набор поверхностных суждений, высосанных из пальца прогнозов и ни на чем не основанных обещаний.

Во второй половине ХХ столетия сглаживание классовых противоречий нивелировало и различия партийных программ. Европейская политика все больше походила на американскую, предвыборные мероприятия превращались в шоу, а программные документы делались все короче и доступнее обывателю.

В России пик размножения партийных программ имел место в начале прошлого столетия. Политическая борьба в то время была не в последнюю очередь столкновением различных проектов будущего: социалистического (в самых разнообразных модификациях – от неонароднического до анархистского), либерального, консервативного. Победителем вышел большевистский проект, под идеологическими штандартами которого наша страна прожила большую часть ХХ века.

Наш дом – телевизор

Новейшая российская многопартийность зарождалась уже в совершенно иных условиях. Население, включая наиболее образованную и политизированную его часть, было сыто по горло партийным агитпропом, историей КПСС и научным коммунизмом, слова «идеология» и «партийная программа» не вызывали у него ничего, кроме изжоги. Конечно, перетягивание каната между КПСС и демократами можно было на первый взгляд принять за противостояние «совкового» и «западнического» проектов будущего, но при более внимательном осмотре обнаруживалось, что разница между ними касалась скорее деталей, нежели существа вопроса: и те и другие клялись провести рыночные реформы, не допустив «ухудшения жизни людей»; и те и другие искали на Западе образцы для подражания и источники финансовой поддержки. В общем, налицо была не «борьба двух миров», а банальная сшибка власти и оппозиции: первая готова была ухватиться за любую соломинку, чтобы удержаться на плаву, вторая – наобещать кому угодно и что угодно, лишь бы взять в руки руль. Население, в свою очередь, не читало ничьих партийных программ, а просто смотрело телевизор. Телевизионный эфир, не терпящий монотонных речей и заунывных цитат, и стал тем полем, победа на котором гарантировала успех и во всех прочих начинаниях.

Телевизор обеспечил триумф не только демократам начала 90-х. Ельцину он помог одолеть Съезд народных депутатов, Жириновскому – обогнать «Выбор России», В.Путину – приструнить олигархов, «Единой России» – ущучить врагов Отечества, «шакалящих у иностранных посольств».

При этом никто, кроме профессиональных политологов, не читал, к примеру, программу ЛДПР, тем более что изучение этого пространного документа мало что дает для понимания того, почему люди голосуют за Жириновского.

Никто, включая профессиональных политологов, не знаком с «планом Путина», потому что план этот никто никогда не писал: он существует в уме нескольких человек (если не одного-единственного) и посвящен исключительно механизму передачи власти от действующего президента к преемнику – передачи плавной и спокойной, без срывов, сбоев и потрясений. Оппоненты могут сколько угодно доказывать, что никакой это не план, а очередной обман трудящихся – и в очередной раз будут не правы, во всяком случае в том, что касается обмана: трудящихся не обманывают, трудящиеся вполне осознанно голосуют именно за то, чтобы все прошло без срывов и потрясений, чтобы если даже без Путина, то все равно по путинскому пути.

Живи мгновеньем, а то проиграешь

Итоги последних трех электоральных циклов, начиная с 1999 года, наглядно продемонстрировали, что население не любит заглядывать далеко в будущее – видимо, потому, что не ждет от этого будущего ничего приятного. Ведь те прогнозисты, которые рассказывают, что произойдет завтра и послезавтра, говорят, как правило, о проблемах, угрозах и вызовах – но россияне слышать о них не желают, поскольку нахлебались всего этого в 80-х и 90-х и стремятся жить не завтрашним или вчерашним, а сегодняшним, здесь и сейчас, и худо-бедно им это пока удается.

Телевизионный эфир – вот главная гарантия партийного успеха. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Партии вынуждены подстраиваться под господствующие в обществе настроения, в связи с чем их предвыборная агитация имеет мало общего с официальными программными документами. Нередко само содержание этой агитации меняется буквально на глазах. Жириновский, например, шел на последние выборы под лозунгом «Хорошо русским, хорошо всем», но, учуяв острым нюхом изменение конъюнктуры, поменял ключевой слоган на «Эти гады отняли у нас все!» («у нас» – значит, у стариков и социально незащищенных, а кто такие «гады», каждый волен решать в соответствии с собственными антипатиями). СПС, позабыв о своей праволиберальной платформе, планировал применить «баковские» технологии и призвать сделать думские выборы первым этапом «пенсионного референдума» (за резкое, в 2,5–3 раза, увеличение пенсий), а когда власти, наплевав на всякую видимость законности, руками милиции пресекли распространение эспээсовских агитматериалов, встал в позу бескомпромиссного обличителя административного произвола. «Яблоко» поначалу тоже делало ставку на социальную тематику, но затем испугалось, что правые отнимут у него лавры главного демократа, и вдогонку им бросилось клеймить Кремль – почти в тех же выражениях. Et cetera.

Негромадье планов

Это не значит, что у российских партий нет собственных проектов будущего – просто в официальном виде эти проекты не интересны никому, включая самих партийцев. В реальной российской политике образы будущего присутствуют опосредованно, будучи аккумулированными в имиджах партийных вождей. Поэтому имеются все основания говорить о наличии не только «плана Путина», но и «плана Зюганова», «плана Жириновского», «плана Миронова», «плана Явлинского» и т.д. И эти планы наполнены гораздо большим политическим смыслом, нежели многостраничные пассажи партийных программ.

Так, «план Зюганова» состоит в том, чтобы уберечь от «рейдерских» набегов заповедный красный уголок электорального поля, не отдать его на поток и разграбление жириновским, мироновым и прочим «политическим хамелеонам».

«План Жириновского» – в том, чтобы, пока держат ноги, балансировать на раскачивающемся канате, чутко улавливая малейшие изменения в направлении политического ветра.

«План Миронова» – доказать Кремлю незаменимость «Справедливой России» в качестве второй партии власти и убедить взять ее с собой в карету будущего, пусть даже на запятках.

«План Плотникова» – оправдать доверие высокого начальства, потребовавшего не допустить утечки сельского электората к коммунистам.

«План Явлинского» – во что бы то ни стало пережить СПС, показав тем самым, кто в России единственный правильный демократ и по чьему сценарию следовало проводить в 90-х годах экономические реформы.

Поддерживая соответствующие партии, избиратели отнюдь не питают иллюзий относительно истинной сущности стоящих за ними планов, прекрасно понимая, что партии – и особенно их лидеры – преследуют прежде всего собственные интересы. Просто в рядовом избирателе, как в ребенке, теплится наивная надежда, что, добившись своего, партийные политики поделятся с ним хотя бы крошками. Может быть, именно поэтому он отказывает в поддержке тем партиям, за которыми не может разглядеть понятного ему «плана».

В частности, провал «Союза правых сил» не в последнюю очередь обусловлен тем, что избиратель не увидел в метаниях правых единой логики. У СПС было сразу несколько «планов» – «план Чубайса» (сохранить и дружбу с Кремлем, и относительную независимость), «план Бакова» (заработать на очередной избирательной кампании), «план Белых» (доказать старшим товарищам, что они не зря доверили ему знамя дружины и большой пионерский барабан), «план Немцова» (въехать в Кремль через Спасские ворота – неважно, на белом коне или кривой козе – и громко гаркнуть: «Что, б┘и, не ждали?!»), однако все эти планы плохо состыковывались, а иногда и вовсе друг другу противоречили.

Были еще «план Барщевского», «план Богданова», «план Семигина», «план Подберезкина», но широкий зритель то ли не усмотрел в них совсем никакого смысла, то ли раскусил, что эти птицы не столько свои гнезда вьют, сколько чужие разоряют.

В любом случае, голосуя за тот или иной «план», граждане сигнализируют о своем согласии лицезреть, а может, просто терпеть на телевизионных экранах соответствующих политических персонажей – по крайней мере ближайшие четыре года.

Маленькие плюсы мелкой политики

По всей видимости, политика в нашей стране действительно измельчала. Но с другой стороны, так ли уж это плохо? Много ли радости доставил обывателю революционных эпох масштаб и размах тогдашних партийных программ? Тот же американский избиратель как в позапрошлом, так и в нынешнем веке вряд ли сожалел и сожалеет, что основные партии страны похожи друг на друга, как Тру-ля-ля и Тра-ля-ля из кэролловской «Алисы», и не заставляют его выбирать между разного рода глобальными мировоззренческими проектами. Вместо этого он всегда предпочитал довольствоваться более приземленными и предметными альтернативами – вроде вопроса, снижать ли налоги либо, наоборот, преумножать социальные программы.

История доказала, что партии не самый эффективный творец и промоутер «проектов будущего», способных выдержать испытание временем. Однако не следует винить в этом политиков. Эта задача не их уровня. Максимум, что они могут предложить людям, – «план» очередного гражданина N. Кому интересна судьба этого гражданина, тот пойдет и проголосует за него, кому неинтересна – останется дома смотреть детектив.

А если уж совсем откровенно, то будущее непроницаемо не только для политиков, этих поверхностно мыслящих демагогов и профессиональных лжецов, но и для самых светлых умов человечества: ученых, философов, писателей. Наверное, потому, что будущего пока нет, ему еще только предстоит реализоваться, и каким именно оно будет, нам знать не положено. Остается только верить, что на нашу долю выпадет не самый плохой вариант.