Александр Кынев
В последнее время формально объявляемые рейтинги той или иной фигуры приобрели почти мифическое сакральное значение. На них смотрят как на самодостаточную данность, не пытаясь понимать и анализировать, а что за этой цифрой стоит на самом деле – обожание, выбор «безальтернативности» (безысходности?), просто конформизм или желание избирателя просто угодить социологу?
Очевидно, что высокий рейтинг президента, который мы наблюдали с 1999–2000 годов, и соответственно все построенные на нем прогнозы экспертов, политологов, социологов во многом были связаны с тем, что Путин стал популярен на разнице внешних образов – его и Ельцина. То есть Ельцин был настолько непопулярен, что человек, визуально от него отличавшийся и обещавший хотя бы виртуально навести порядок, вернуть неправедным путем нажитые капиталы, в массовом сознании воспринимался как некий защитник. И действительно, Путин в течение своего срока периодически организовывал публичные акции, которые в глазах населения можно было представлять как борьбу с бюрократией, коррупцией, как наведение порядка, то есть в неком условном противостоянии «народ против демократии» Путин изображал себя человеком скорее из народа, который пришел к власти для того, чтобы навести порядок.
Однако спустя годы одновременно с исчезновением из публичного пространства оппозиции на место первоначального обожания пришел простой конформизм. Что же мы имеем сейчас? За рейтингами в 2000 и 2007 годах стоит совершенно разное содержание. Теперь главная опора власти и основа ее электоральных результатов – это пресловутая исполнительная вертикаль. Причем на практике этих вертикалей много, они выстроены в каждом ведомстве или корпорации, есть теперь и партийная вертикаль, и вертикаль правоохранительная, и т.д. Доминирующим элементом в экономической и государственной политике стало резкое усиление роли госкорпораций, которые все более становятся главными игроками на федеральной экономической и политической сцене.
Исходя из этого изменения внутреннего качества власти и ее роли по отношению к обществу решение Путина возглавить список «Единой России» закономерно. С одной стороны, это следствие выстраивания всевозможных вертикалей, его доведения до абсолюта. Но, с другой стороны, этот факт – одновременно и публичная констатация того, что в этом условном противостоянии между народом и властью в массовом сознании Путин полностью и окончательно сам себя сассоциировал в первую очередь с бюрократией. Он не просто себя с ней полностью солидаризировал, он собой ее возглавил. И если посмотреть список «Единой России», то он отчетливо носит номенклатурный характер – помимо 65 губернаторов и четырех министров в нем большое число мэров, спикеров Законодательных собраний, заместителей губернаторов, подавляющая часть нынешних депутатов Государственной Думы – членов фракции «Единая Россия» и иная номенклатура различного уровня. Это не что иное, как большая консолидированная федеральная и региональная бюрократия во главе с президентом как самой высокопоставленной частью этой бюрократии. То есть в противостоянии между населением и номенклатурой в массовом сознании президент окончательно отождествил себя с номенклатурой. И никакого другого сценария при таких условиях, как мобилизация недовольных вокруг иных политических проектов, не-путинских, нет.
Таким образом, это решение Путина ситуативно кажется выгодным «Единой России», но в политической перспективе работает на партии со своими четкими политическими позициями, которые имеют свои идеологические ядра – на коммунистов, правых, которые чем дальше, тем более четко и смело говорят, что они – оппозиция, и проводят действительно акции протеста по поводу экономической политики, социальной и т.д. Так что в этом смысле, решая свои сиюминутные задачи, и Путин, и его ближайшее окружение проиграли стратегически. Данное решение существенно изменило и саму организацию кампании партии власти. Ранее ее кампания в регионах в значительной степени выстраивалась через собственно партийную вертикаль. Теперь же, поскольку президент возглавил список и список носит характер административный, административная вертикаль в результате оказалась над вертикалью партийной. И, по сути дела, представители партийной номенклатуры оказались в подчиненном положении по сравнению с бюрократией государственной.
Возникает ощущение, что те, кто это спровоцировал и был заинтересован в таком сценарии, еще сами до конца не осознали всех последствий. И они будут достаточно скорыми. В результате и парламентские выборы, и президентские могут принести целый ряд неожиданностей и заставить многих задуматься.
И если в начале путинского правления была усталость от перемен, непонятных реформ, то сейчас формируется усталость от усталости. Ресурс пресловутой стабильности исчерпан, и перекручивание гаек перешло разумные пределы.
