Главное, чтобы костюмчик сидел

Участники встречи в Ново-Огареве в начале пути.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Историческая встреча глав ведущих политических партий страны с президентом, случившаяся 6 декабря прошлого года, родила целое движение, которое, по мысли его отцов-основателей, должно привести к подписанию антиэкстремистской хартии. Идея документа принадлежит лидеру «Яблока» Григорию Явлинскому, который первым представил текст собственного варианта уже 19 декабря. С тех пор аналогичных документов появилось столько же, сколько и политструктур, присутствовавших на президентской встрече. Простое, казалось бы, дело натолкнулось на естественное препятствие: партийцы долго отказывались воссоединяться с политическими конкурентами, выдвигая свои варианты как единственно верные и достойные подписания. В результате родился документ, соответствующий требованиям большинства участников встречи.

Краткость – сестра универсальности

Сегодня под текстом общей хартии стоят подписи лидеров 7 из 10 партий: Бориса Грызлова («Единая Россия»), Сергея Миронова («Справедливая Россия»), Владимира Жириновского (ЛДПР), Геннадия Гудкова (Народная партия), Владимира Плотникова (Аграрная партия России), Владимира Шестакова (СЕПР). От имени «Яблока» подписал документ Сергей Иваненко – лидер мягко дистанцировался от процесса.

Не вполне согласен с итоговым вариантом глава «Союза правых сил» Никита Белых – он поставил свою подпись условно, оговорив ее несколькими замечаниями, поэтому участие СПС в процессе пока под вопросом. Сделал специальное заявление, уклонившись пока от подписания документа, главный народоволец Сергей Бабурин. И, наконец, категорически отказался участвовать в акции лидер КПРФ Геннадий Зюганов.

Главная мысль итоговой хартии – полный отказ от использования в предвыборной борьбе методов, потворствующих росту ксенофобии и экстремизма. Есть и любопытный нюанс: один из пунктов призывает подписантов «категорически отмежевываться от организаций, которые привлекают несовершеннолетнюю молодежь для проведения действий экстремистского характера». Нельзя не уловить здесь прямой связи с акциями лимоновцев и недавним решением Верховного суда по запрету НБП.

Самые большие сомнения у партнеров по ново-огаревской встрече вызвал пункт, в котором первоначально предусматривалась ответственность «политических партий за действия активистов и иных членов партии, провоцирующих экстремистские действия». Таким образом, сформулировано было требование в документе единороссов и эсэров. В итоге перед словом «ответственность» было сделано важное дополнение: «политическая». Такое определение присутствовало в хартиях всех остальных.

Однако даже с такой трактовкой не согласился СПС, потребовавший совсем вычеркнуть это положение из текста. Белых считает, что в каждой партии могут оказаться недобросовестные члены, способные на организацию провокаций: «Нести ответственность за их действия могут только они сами в установленном законом порядке».

Любопытно, что в итоговом документе присутствует не единороссовская, а яблочная (несколько более осторожная) трактовка поведения партий в отношении СМИ. Так или иначе почти все участники процесса обратили внимание на эту проблему. Однако хартия, подписанная Грызловым, призывала «отказаться от взаимодействия и публично осуждать средства массовой информации, предоставляющие слово лицам и организациям, допускающим экстремистские заявления, разжигающие межэтническую и межконфессиональную рознь». Яблочники аккуратно вычеркнули слова насчет «лиц» и «организаций», оставив фразу просто о «заявлениях» такого рода. Именно эта трактовка перекочевала в итоговый документ.

Окончательный текст выглядел самым лаконичным и нейтральным. Трудно представить себе структуру, которая не отказалась бы «сотрудничать с организациями и движениями, пропагандирующими расизм, национальное превосходство, разжигающими национальную, религиозную и социальную рознь». Однако коммунисты и СПС требуют исключить из перечня последнюю категорию – как способную вызвать слишком широкую трактовку. Термин «социальная рознь», утверждает Белых, может означать, в частности, «острую критику в адрес целых социальных групп – например, бюрократии. В таком случае к экстремизму будет отнесена законная и обоснованная критика органов власти».

Долгая дорога к единству

Поначалу процесс по созданию единого текста хартии казался неуправляемым. Партии долго и кропотливо составляли свои списки приоритетов, пытаясь вместить в перечень собственные установки. И оказалось, что для потенциальных подписантов идеал документа каждый раз совпадал с пунктами их партийных программ. По текстам почти всегда можно было легко определить, кто занимался «подгонкой» идеи под свой политический «размер».

Курсивом выделены были особые пожелания в тексте КПРФ. Они написали целую программу действий, соответствующую букве и духу собственной программы. Например, подписанты должны были совместно выступать против «неправомерного ограничения конституционных прав граждан РФ» (на референдум, труд, получение и допуск к информации, обеспечение жильем...). Известно, что коммунисты ведут долгую борьбу за проведение референдума и, конечно, партии не помешала бы поддержка политических конкурентов в противостоянии с Центризбиркомом и судами, включая Страсбургский.

Коммунисты в первоначальном варианте призывали совместно выступать и против «очернительства в СМИ российских истории и культуры». Надо заметить, что нападки на СМИ, перенесенные в тексты хартий, характерны были не только для КПРФ. При этом ни одна политструктура не давала ответа на вопрос: кто возьмет на себя функцию определения границ и уровня вредоносности «очерняющих» сюжетов? Очевидно, каждый раз подразумевалось, что это бремя будет возложено на авторов документа.

Самой небрежной выглядела заготовка ЛДПР. Со свойственной лидеру либерал-демократов прямотой авторы текста обрушивались на соперников. «Власть не должна поощрять экстремизм», – утверждал Жириновский. И тут же объяснял, что имеется в виду: «Это особенно относится к некоторым фракциям в Государственной Думе». Концовка его хартии была проникнута лирикой: «Каждый инструмент может звучать отдельно. Но властный оркестр под руководством дирижера должен слаженно исполнять государственный гимн».

Либерал-демократы предлагали подчеркнуть преимущества существующей системы. Рублеными фразами описывали они достижения наступившей эпохи «позитивных изменений в жизни простых людей»: «Быт налаживается. Рост цен меньше. Средняя зарплата – 12 тысяч рублей. Кредиты пошли». Заключение обнадеживало: «Вполне возможно предотвратить экономические бедствия».

Другая «изюминка» документа ЛДПР – в рассуждениях на тему русского вопроса. Очевидно, партийцы поняли идею хартии как способ окончательного его решения. Один короткий абзац документа вместил в себя и исторический очерк («В теневом бизнесе господствовали национальные меньшинства. Когда легализовали теневую экономику, эти меньшинства заняли ключевые позиции в экономике в целом»), и вывод: «Это больно ударило по русским», и рецепт выживания: «Но регулировать здесь можно. Как положительный пример, урегулирование ситуации с торговлей на рынках» (пунктуация первоисточника сохранена. – «НГ»).

Что отсеялось

После энергичных слоганов хартии ЛДПР текст «Народной воли» выглядел большой диванной подушкой. В тексте ненавязчиво, всего дважды, присутствовало слово «воля» – намек на партийный лэйбл. Например, в обязательстве «препятствовать любому подавлению народной воли, ее искажению, замалчиванию». Чтобы хартия не выглядела вовсе беззубой, в текст был вмонтирован тонкий намек на конкурентов: там, где подписанты приглашаются «бороться против диктата какой-либо одной политической партии». Понятие экстремизма Бабурин трактовал широко. По его мнению, следует всячески «препятствовать распространению чуждых российскому обществу западных идеологий: марксизма, социал-демократии, либерализма, фашизма». Заметим – Бабурин таким способом поставил в своем варианте в конце фразы рядом два понятия, раздражающих его, видимо, сильнее остальных. В окончательный вариант его трактовка, как мы видим, не проникла.

Еще одна любопытная инициатива, оставшаяся, к счастью, за бортом итогового документа, поступила от аграрников. Партия Плотникова предложила подписантам создать общий наблюдательный совет, функции которого заключались бы помимо прочего в оперативном рассмотрении запросов партий «относительно кандидатов в партийные списки на предмет причастности их к политическому экстремизму». Здесь же руководство аграрников оговаривает право совета «требовать приостановки деятельности СМИ, опубликовавших материалы экстремистского характера кандидатов и политических партий на период избирательных кампаний».

Мнение коллег по думской скамье относительно контактов со СМИ разделяет и «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь», призвавшая в своем варианте хартии «Бойкотировать средства массовой информации, предоставляющие слово лицам и организациям, разжигающим межэтническую рознь, распространяющим этнофобии и пропагандирующим национальное превосходство». Эсэры, правда, не настаивали на требовании приостановки, однако были полны решимости вводить другого рода ограничения, мало считаясь с тем, что такого рода положение явно противоречит законодательству, в частности закону о СМИ. Изначальный вариант СПС был самым многословным, объемным и выглядел скорее не хартией, а тезисами доклада. И чем подробнее прописаны были в документе требования к будущим его подписантам, тем менее реальной становилась эта процедура.

Документ, представленный вначале «Союзом правых сил», никак не претендовал на звание варианта хартии – уже по формальным признакам. Вместо универсального и емкого текста СПС выдал на-гора огромный рыхлый трактат, первая часть которого состояла из перечисления ошибок, допущенных властью, а вторая – из советов по их преодолению.

Кроме того, воспользовавшись случаем, в отдельной главе партийцы подробно отчитываются в своей собственной деятельности по искоренению в стране экстремизма. Из текста следовало, что партия неустанно и давно работает в указанном направлении. Перечисление собственных заслуг занимало львиную долю «протохартии» СПС, и непонятно, какое отношение оно имело к цели мероприятия – выработке совместного документа. Зато легко угадывалось намерение СПС ознакомить Кремль с собственным креативом – может, какая-то из инициатив окажется востребованной.

Лаконичным и продуманным смотрелся на этом фоне вариант «Яблока». Однако партия не смогла удержаться от прямого указания на слабое место главного конкурента. При этом в союзники по осуждению призываются не только потенциальные подписанты, но и глава государства: «Президент и политические партии приложат все усилия для того, чтобы партии ни при каких условиях не становились инструментом коррупции и корыстного лоббизма интересов. В этой связи мы исходим из того, что руководители силовых ведомств и государственных естественных монополий не могут быть формальными или неформальными руководителями политических партий». Понятно, что такой текст СПС, финансируемый главой РАО «ЕЭС» Анатолием Чубайсом, никогда подписать не смог бы.

* * *

Таким образом, итоговая хартия, подписанная семеркой участников встречи с президентом, стала результатом кропотливой работы партийцев не только над несовершенством предложенного текста, но и над преодолением собственных политических амбиций. В результате документ все же был подписан большинством из них – пусть с оговорками и отдельными заявлениями. То есть идея прижилась, и нет сомнения, что в ближайшее время она станет общей для всех фигурантов ново-огаревского мероприятия.