Чеканить шаг, как на параде

Василий Биркин. Корниловский поход: Повести минувших лет / Науч. ред., предис., сост. и коммент. Р.Г. Гагкуева и А.С. Пученкова.– М.: Кучково поле Музеон; ассоциация «Военная книга», 2024. – 304 с.

Биркин вспоминал свое возвращение на Дон из развалившейся в результате бездарной политики Временного правительства и большевистской агитации действующей армии. Он недолго вновь преподавал в корпусе. А когда казаки во главе с атаманом Петром Поповым после ухода из Новочеркасска Добровольческой армии также предприняли эвакуацию (Степной поход), Биркин во главе группы из 19 человек, кадетов и военнослужащих догнал корниловцев и проделал с ними весь Первый Кубанский поход, который и описал в мемуарах. Точнее, путь от станицы Новолеушковской, где был зачислен рядовым в сводно-офицерский полк. В то время из-за нехватки нижних чинов в Белой армии офицеры нередко сражались простыми солдатами не только в офицерских, но и в обычных полках. По возвращении в освобожденный восставшими казаками и отрядом Михаила Дроздовского Новочеркасск Биркина вновь зачислили воспитателем в возрожденный казачий корпус. Несомненным достоинством книги является то, что мемуарист не закрывает глаза на «черные страницы армии» (как в дальнейшем назвал их генерал Деникин). Биркин рассказывал о грабежах населения, расстрелах пленных, столь неоднократных, что вскоре они получили неофициальное название «отправить в 3-ю роту». При этом полковник обращал внимание, что старые кадровые офицеры с неохотой участвовали в казнях, «не усвоив еще опыт молодежи, испытанной в таких делах».

Описывая военные преступления, автор не снимает вину и с себя. Так, он вспоминает, что после взятия станицы Ново-Димитриевской «в комнате меня встретил хорунжий из простых казаков, пластун, и спросил, что делать с раненым большевиком. Места для здоровых в доме нет, а он один всю комнату занимает. (…) Сам не знаю почему, я коротко ответил:

– Приколоть!»

Интересен портрет командира полка, в котором сражался рассказчик, Генерального штаба генерал-лейтенанта Сергея Маркова (после его гибели в июне 1918-го полк стал носить имя командира). Биркин восхищался его полководческими талантами и личной храбростью, но одновременно не скрывал генеральской жестокости, которая усугублялась вспыльчивостью, искренне опасаясь быть им расстрелянным. В итоге генерал остался тем, кого «я… больше всех других уважал и больше всех других боялся». Марков также «отправлял» в «3-ю роту» взятых в плен, «даже не спрашивая ни о чем». Между прочим, генерал, по мнению мемуариста, вряд ли знал фамилию полковника, который, пусть и рядовым, служил именно в его полку. Правда, в стремлении к достоверности мемуарист так и не смог преодолеть собственные комплексы. Например, он оставался антисемитом.

Преступления сочетались с высоким героизмом и самопожертвованием, о которых тоже писал Биркин. Под Усть-Лабинской офицерский полк залег под плотным огнем красных. Ему на помощь выдвинулся Корниловский. Несмотря на стрельбу, «полк разворачивался к атаке, не изменив шага и отбивая ногу, как на параде». Когда он пошел вперед, «большевики встретили полк ураганным огнем. А корниловцы и не дрогнули, как шли, так и идут, даже шагу не прибавили… Вдруг пальба большевиков сразу прекратилась. Густыми цепями они поднялись из канавы и мгновенно, повернувшись кругом, побежали».

Сразу вспоминается психическая атака и связанный с ней диалог из фильма «Чапаев»: «– Красиво идут! Интеллигенция!»

Тем более что в картине «каппелевцы» шли на смерть с родной для Биркина корниловской и марковской символикой.