Бить шканделяброй

Евгений Лукин давно не видит разницы между вымыслом и реальностью.  Фото Андрея Щербака-Жукова

Те же самые пупырышки,

тот же хвост и чешуя.

Оборви Дракону крылышки –

и получится Змея.

И больше – ни строчки, ни слова. В этом весь Лукин – бездна юмора и словесной игры в кратчайшей форме. Таков он и в прозе, и в песнх, и в стихах.

Большинство читателей знает Евгения Лукина как писателя-фантаста. Хотя на самом деле он и не вполне писатель, и не вполне фантаст. Даже консервативные любители фантастики из Сети пишут о нем: «Произведения все – фантастические, но следует заметить, что доля фантастики в них заметно уменьшилась». Не говоря уже о том, что его тексты настолько выверены стилистически и филологически, что за одно это их следовало бы отнести к большой литературе. Практически каждый текст Лукина – рассказ, повесть или роман – номинировался на фантастические премии и часто становился его лауреатом.

Евгений Лукин родился 5 марта 1950 года, так что в этом году у него юбилей – 75 лет. Семья – артистическая, все детство в разъездах с театром. Будущий писатель получил филологическое образование в Волгоградском педагогическом институте. В Волгограде живет и сейчас. Там же познакомился с будущим соавтором Любовью Белоножкиной-Лукиной и женился на ней. Начинали писать они вместе, и их ранние произведения скоро сделали их заметными авторами четвертой волны российской фантастики наравне с Михаилом Успенским, Андреем Лазарчуком, Вячеславом Рыбаковым, Виталием Бабенко, Владимиром Покровским, Александром Силецким и др.

Ранние произведения – это повести «Каникулы и Философ», «Вторжение», «Тупау, или Сказка о злой жене», «Пятеро в лодке, не считая Седьмых», и в первую очередь «Миссионеры».

А потом Евгений Лукин остался один. Изменился и его литературный стиль. Много спорят о том, какую фантастику считать научной. Если считать филологию наукой, то Лукин филологический фантаст. В его песенном творчестве эта тема звучала и раньше:

Опосля распределения

В состоянии тоски

Был направлен на деревню я

Под названьем Ползунки.

С первой ночи ныли косточки,

Как я сам остался жив.

Я ж ведь спал на голой

досточке,

Две газетки постелив.

В дом вошла корова наглая,

Языком давай лизать.

И решил я тут, что надобно

Мне оттудова бежать.

И вот бегу, а по кустам

Все воют волки тут и там,

А до райцентра – сорок верст,

вороний грай.

Тут вылетает грузовик,

С него директор школы прыг:

«Куда бежишь? А ну давай,

преподавай!»

Переломным для Евгения Лукина стал роман «Там за Ахероном». Его история любопытна. Группа друзей-писателей решила писать буриме. Лукин постарался написать так, чтобы его коллегам пришлось писать как можно более сложно: из ада в наш мир сбегает Дон Жуан… в женском теле. Коллеги продолжать не решились. И тогда Лукин сам решил свою загадку. Однако, надо сказать, тоже не очень удачно – роман вышел невероятно остроумным, но тема женского тела, как говорится, осталась нераскрытой.

Вообще молодость и зрелость Лукина была довольно-таки разнообразна. То города менялись за окном, то профессии, и все-то у него пошло в дело – в прозу либо в поэзию. Говорят, не бывает бесполезного опыта, и как раз это и подтверждает Евгений Лукин. Есть у него и про службу в армии, и про театральные кулисы, и про НИИ. В его произведениях хорошо виден исторический период страны, в который он жил, а главное – люди и процессы.

«Как ни странно, суть большинства открытий заключается в том, что старую, давным-давно известную систему приемов применяют в другой области бытия. Не ко времени будет помянутый Карл Маркс, всего-навсего приложил диалектику Гегеля к материализму Фейербаха, а основная заслуга Эйнштейна – знак равенства между Е и эм цэ квадрат. Из двух известных формул он соорудил одну – всего-то навсего», – отмечает автор в рассказе «Толкование яви» устами психотерапевта, человека нового в изменяющемся мире. И сразу понятно, что за окном – «лихие» 90-е с бандитскими разборками. Вопрос идет о выживании, а не об экзотических тогда профессиях. Весь мир с ума сошел, какая там еще психология для подавляющего, почти абсолютного большинства. Где здесь фантастика? Да просто художественный вымысел?

А вот в рассказе «Мгновение ока» в районном отделении милиции ставят компьютерную программу, позволяющую автоматизировать поиски преступников по базам уголовных дел. Опер и полковник пытаются совладать с новыми веяниями, запросить, кто бы мог похитить человека. И сталкиваются с необъяснимым результатом. «Существует такая логическая каверза. Представьте себе пьяницу. Когда он пьет – пьют все. Под это определение подходит любой трезвенник. Я, например. Когда я пью – пьют все. Просто я никогда не пью», – пытается объяснить им программист. А что делать-то служакам старой закалки? Некому научить, все сами, да методом ненаучного тыка. Опять же вполне себе реальность. В рассказе появляется персонаж – оперуполномоченный Мыльный, прототипом которого стал, увы, недавно ушедший от нас друг Лукина, писатель и милиционер Сергей Синякин. Он же главный герой совсем уже не фантастической повести «Ё» – о жизни провинциального литобъединения с гениальной фразой: «Тот, кто рифмует «ужас» и «дружишь», достоин удара шканделяброй».

Описывает Лукин ситуацию в современной литературе и в рассказе «Из материалов заказчика»: «Такое впечатление, что переход беллетристики от ремесленной фазы к промышленной почти завершен. Забавно: стоило дать свободу слова, исчезла свобода мысли. Никто не хочет шевелить мозгами бесплатно – кого ни спроси, либо работают на заказ, либо участвуют в проектах. Что такое проект? Берется тема, нанимаются литераторы – и творят, что велено. Еще и гордятся, если в проплаченную белиберду иной раз удастся протащить контрабандой что-нибудь свое, заветное, личное».

Кажется, что в рассказе ситуация абсурдная – строитель рвется строить из материала заказчика и даже готов сам заплатить за саму возможность. Вообще не о литературе речь-то. Весь мир опять перевернулся с ног на голову, стал какой-то и похожий на наш, и одновременно совсем непохожий. А все равно все изменения сводятся к вполне конкретным людям, отношениям, иначе говоря, новым вариантам общения. О чем литература, если не об этом?

Есть у Лукина и о рефлексии, попытках исправить историю, например, в повести «Бытие наше дырчатое». Машина времени перенесла в прошлое – и пожалуйста, можно все исправить ради лучшего настоящего и будущего. Все ведь кажется таким простым, очевидным! Только проблемы в общении все равно никуда не деваются веками: «Замечено, что постоянное общение упрощает психику. Одиночество же усложняет ее до полной невозможности общаться. Вы не поверите, но для этакого добровольного робинзона каждое слово начинает означать то, что оно означает. Скажешь ему: «Ну, и как твое ничего?» – а он-то и впрямь примется толковать о зряшности жизни. И ладно бы только своей!»

Так имеет ли это «исправление» смысл? Не так уж и важно. Интереснее, что «знающих, как надо», да еще и задним числом, да в чужой истории – всегда полно. Независимо от времени, строя или отдельно взятого статуса испытуемого армия «диванных экспертов» во всех отраслях растет. А ты еще попади в нужную дату, не так просто это, между прочим.

И вообще, как быть с этим бытием? Вот говорят: «Бытие определяет сознание». Позвольте, что вы имеете в виду? Бытие, оно что определяет? Оно определяет сознание! Или наоборот. Что определяет бытие? Его определяет сознание? Так – кто же кого?..

Есть у Евгения Лукина и криптоистория. Иван Сусанин сам требует свой подвиг, а Новый Свет должен быть открыт, как бы ни возмущались бездарные мореплаватели.

В рассказе «Андроиды срама не имут» ставятся под сомнение научные теории. Как всегда, остроумно: «Жизнь понять нельзя – к ней можно только привыкнуть. Скажем, когда-то Земля была плоская, потом стала округлая. И то, и другое совершенно невразумительно, но... Привыкли же!»

И вообще, мало ли гипотез, даже научных? Что-то опровергли, что-то утратило актуальность, пришли на смену новые открытия. «Была бы гипотеза, факты распихаем», – обнадеживает Лукин. А нужна ли кому правда? Если она, например, неприятна или ставит под сомнение сами законы развития человечества? Их и так сравнительно недавно открыли.

«Правда невероятна, а правдоподобнее вранья вообще ничего не бывает», – в рассказе люди заменяют дорогущих андроидов – гаджеты для высших иногалактических существ, не похожих на человека. «Самый примитивный способ придать жизни видимость смысла – это найти себе врага», – предполагает автор. Образование, цивилизация, культура, религия, история и психология все равно не научили человека налаживать коммуникации на равных, не вешать на людей ярлыки, не начинать разговор с угроз. Не сразу: «Почему мне не дали?». А сначала: «Дайте, пожалуйста» и «Извините, что я прошу». Это – наша реальность, к сожалению. И Лукин ее изучает.

Посмотри: встает цунами

Над скорлупками квартир.

Так, разделываясь с нами,

Красота спасает мир.

В преддверии дня рождения Евгения Лукина мы в основном говорим о его короткой прозе. Потому что о ней достаточно мало говорено. Однако советуем прочитать его прекрасные романы «Разбойничья злая Луна», «Зона справедливости», «Катали мы ваше Солнце», «Красная аура протопарторга», «Гений кувалды»… Да и сборников рассказов у него немало – только за последние три года вышло пять.

Евгений Лукин давно не видит разницы между вымыслом и реальностью. Уверяет, что мы живем в фантастической стране и что ничего не надо придумывать – достаточно оглядеться.