В ритме собственной музыки

При каких обстоятельствах поэту привидится сюрреалистический сюжет с танцующим поездом, никогда не известно. Фото Unsplash

Сейчас ждут издания несколько дебютных книг иркутских поэтов, которые составил Артем Морс. В его ближайших планах и выпуск новой своей. О самопознании, о привычке к перманентному творческому кризису и о связи слабых стихов с энергией молодости с Артемом МОРСОМ беседует Елена КОНСТАНТИНОВА.

– Артем, в минувшем году вы дебютировали со стихами в толстом литературном журнале «Наш современник», расскажите об этом.

– История моей публикации такова. Два года назад я участвовал в межрегиональном семинаре молодых литераторов в Барнауле, организованном Министерством культуры Алтайского края, Алтайской краевой универсальной научной библиотекой им. В.Я. Шишкова и Общественной Алтайской краевой писательской организацией «Союз писателей России». Я прошел по конкурсу в семинар поэзии, который вели члены союза Александра Малыгина, Карина Сейдаметова и Миясат Муслимова. В итоге мне предложили прислать свои стихи в журналы «Алтай» и «Наш современник».

– Какие стихи из той подборки «Природа говорит» вы включили бы в свое избранное?

– Большинство. Эта подборка несколько необычная. Поскольку пишу немного – около 12–15 стихотворений в год, а иногда и вовсе меньше, как, например, в прошлом году, не всегда могу предоставить те, что еще не опубликованы, а ведь это главное пожелание любого журнала. Именно так произошло у меня с «Нашим современником». И вдруг меня осенило: наверное, у каждого поэта есть одна или несколько важных сквозных для него тем, к которым он время от времени возвращается. Для меня это природа. Будучи сугубо городским жителем, воспринимаю лес как некий параллельный мир, что-то непознанное, загадочное, между тем манящее, взывающее к разгадке. Отобрав больше 10 тематически связанных стихотворений, как давних, так и совсем свежих, постарался выстроить их таким образом, чтобы они выглядели цельным высказыванием. Карина взяла их в журнал.

– Что в подтексте: Сибирь, станция Тулун, перрон, «время большого танца / танцующих поездов» «каждой весной / между последней горсткой снега / и первым распустившимся цветком»?

– У стихотворения «Каждой весной в Сибири» действительно есть предыстория. В вагоне поезда, в котором однажды ехал, оказалось много пассажиров – и детей, и взрослых, отправлявшихся, очевидно, на какой-то танцевальный конкурс или фестиваль. Они постоянно оттачивали танцевальные движения, репетировали или просто танцевали в свое удовольствие. На одной из длинных станций, когда все вышли на перрон проветриться, я увидел, что танцоры ехали и в соседних вагонах. Возник сюрреалистический сюжет, который я попытался описать, чтобы как бы запечатать его в едином моменте. Поэтому в конце стихотворения указаны точная дата и время. Очевидно, это и некий парафраз известного «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Ощущение наступающей весны, которую мы в Сибири ждем по полгода, и правда, волшебное. Как будто теплый весенний ветер вызвал у людей желание танцевать.

– Жить «в ритме собственной музыки» – это и есть ритм поэта?

– Думаю, да. Но можно сказать несколько иначе: каждый из нас живет в ритме собственной музыки.

– Какой из ваших поворотов в жизни самый значительный или непредвиденный?

– Пожалуй, когда я неожиданно для себя начал писать стихи. Мне было 15, я учился в выпускном классе, слушал русский рок и наконец полюбил читать и стал интересоваться поэзией. Что именно послужило тому причиной, непонятно. Наверное, все сразу. Плюс бушующие гормоны и первая серьезная влюбленность. В общем, появление первых стихов стало для меня чем-то ошеломительным. Я понял, что хочу заниматься литературой всю жизнь, и, к удивлению моих родителей, объявил, что буду поступать в Иркутский университет на филологический факультет вместо юридического.

– Литературный институт в Москве после окончания филфака тоже в их числе?

– Нет, дальше все уже шло вполне закономерно и последовательно. Когда я поступал на филфак, думал, что буду развивать свои творческие навыки, и в этом очень ошибся. Зато нашел хорошую компанию ребят, которые, как и я, любили поэзию и писали стихи. Изучая «литературное поле» Иркутска, мы узнали, что в далекой тогда Москве есть такой вуз, как Литературный. В этом смысле Литинститут – логическое продолжение филфака. Тем более что поступил туда еще будучи студентом университета и какое-то время учился в двух вузах одновременно.

– Вам важно признание? Чье?

– Мне кажется, любой человек чисто психологически устроен так, что хочет чьего-то одобрения. Так, с самого раннего возраста мы ждем, что нас похвалят родители, потом ищем положительных отзывов друзей, затем учителей и в целом взрослых. Нам всем нравится нравиться. Так же и с творчеством. На начальном этапе мне было важно получить одобрение от сверстников, затем от старших товарищей, затем от профессионального сообщества. И по мере своего развития и роста его получал. Прошел по конкурсу и поступил в Литинститут. Отправлял стихи на премию «Дебют» и дважды входил в лонг-лист, многократно участвовал в Форуме молодых писателей «Липки», потом в проектах Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР)… Предложение напечатать стихи в каком-либо литературном журнале тоже ведь можно назвать признанием. Из этой же оперы – приглашение вступить в Союз писателей. Но приятно получать и комментарии от читателей в соцсетях: стихи отозвались, запомнились, поразили в самое сердце.

– Стихи – и свои, и чужие – это в том числе потребность понять себя?

– Давно понял, что сам процесс творчества для меня, может быть, единственный и самый действенный способ самопознания. Понять, кто я, что я, где я и что вокруг меня происходит. Как будто именно поэзия дает тот язык, на котором можно говорить о себе и что-то про себя узнать. В последние годы, когда такое случается, уже не важно, кто и что скажет про стихотворение, сколько оно наберет лайков и будет ли напечатано в том или ином журнале, потому что лично для меня оно состоялось.

– Что удерживает вас не размениваться на сиюминутные стихи?

– Если сиюминутными считать шуточные стихи, написанные по тому или иному поводу, то такие случаются, но публикую их исключительно в соцсетях, не включаю в книги и, думаю, от меня не убывает.

– Не пугала ли вас хотя бы однажды перспектива исчерпать темы?

– Поскольку, как уже говорил, довольно мало пишу, то меня скорее пугает вероятность перестать это делать вообще. Однако я так давно живу в таком ритме, что к своему перманентному творческому кризису давно привык. Просто у меня, видимо, такой психотип: для того чтобы что-то написать, нужно накопить какую-то энергию. А темы, как мне кажется, в поэзии неисчерпаемы: сколько веков поэты пишут плюс-минус об одном и том же, а все никак не напишутся.

– Впечатление такое, что самонадеянность – необходимое качество современного молодого стихотворца. Или вы как член жюри региональных литературных конкурсов «Сибирь молодая» имени Евгения Евтушенко, премии «Присутствие», учрежденной в память литературоведа Василия Трушкина, а также как главный редактор литературно-художественного альманаха «Первоцвет» готовы возразить?

– Для нынешнего молодого поколения это действительно свойственно и, должно быть, связано в целом с энергией молодости. И, правда, встречаются ребята, которые настолько уверены в себе, насколько необразованны и малоталантливы. Как будто есть какая-то обратная связь между самонадеянностью и качеством того, что они пишут: чем увереннее в себе автор, тем скорее всего слабее у него стихи. Но хуже всего даже не самоуверенность, а необразованность и нежелание развиваться и учиться.

– Чем дышат, что пытаются осмыслить иркутские поэты и прозаики от 14 до 30 лет? Ведь в первую очередь, кажется, именно для них с 1998 года Областная юношеская библиотека имени И.П. Уткина и издает альманах?

– Сам «Первоцвет» издается, разумеется, не только для авторов. Прежде всего, как любой журнал, для читателей. Однако у нашего альманаха важная миссия – он является открытой площадкой для дебютов начинающих писателей. По сути, каждый его новый номер (периодичность издания, за редкими исключениями, раз в год) – это срез молодой литературы Иркутской области. Его темы свойственны и самой молодости, и в целом всем пишущим: поиск себя, любовь (чаще всего неразделенная), одиночество, страх перед будущим, непонятость окружающими, попытка разобраться в себе и мире.

– В чем практический смысл литературных конференций, например, прошедшей в Иркутском доме литераторов под названием «Молодость. Творчество. Современность»?

– По своим задачам и устройству она очень похожа на многочисленные ныне форумы, семинары, мастерские для начинающих писателей. На конкурсной основе отбираются участники, чьи стихи или прозу затем в течение нескольких дней разбирают за одним столом и сами молодые писатели, и опытные. Собственно, по такому же принципу устроена учеба в Литинституте. И лучшего, насколько знаю, способа развиваться в искусстве слова пока не придумано. Тут важно и самому научиться критически смотреть на свой текст и чужой. Это бывает очень болезненно, но действенно. Сам я через такие разборы проходил сотни раз. Сейчас веду литературную студию «Мастерская Первоцвета». Но иногда и сам оказываюсь по другую сторону. В последний раз на межрегиональной мастерской АСПИР в июле 2024 года. Кроме того, подобные мастерские и конференции дают возможность побыть в питательной творческой среде, завести новые знакомства или даже друзей.

– Творчество, и не только в русской традиции, – процесс сугубо индивидуальный. Откуда, по-вашему, у пишущих стремление к коллективизму, сплоченности – ассоциациям, объединениям, фестивалям, мастерским?

– Не помню, кто это сказал, что в литературу, как и в искусство в целом, проще входить группой. Вспомните историю русской поэзии: акмеисты, футуристы, имажинисты, символисты… Каждая группа со своими манифестом, программой, творческими принципами. Но остались-то в литературе все поодиночке, без всякой привязки к тому или иному течению, группе. Стремление объединяться идет не только и не столько от желания закрепиться в литературе: зачастую просто приятно находиться вместе. Это формирует питательную среду, о которой уже говорил, происходит обмен творческой энергией, благодаря которой все как-то «взаимоопыляются» и растут.

– К изданию готовятся книги иркутских поэтов. Когда дело дойдет до собственной? И кстати, по какому принципу собирали уже вышедшие: «Из этого темнеющего сада», «Другими словами», «Что музыка»?

– Как раз сейчас я, так сказать, на пути к новой книге. Недавно задумался о том, что с выхода последней прошло уже пять лет. И стихов, пожалуй, накопилось достаточно. Обычно так и происходит: за какое-то время набирается некая критическая масса, которая как будто просит выхода, чтобы подвести определенные промежуточные итоги и двинуться куда-то дальше. В целом по такому принципу собирались и предыдущие книги. И хотя все они небольшие по объему, для меня важные и в определенном смысле этапные.

– Недавно у себя в «ВК» вы написали: «Приятно, когда твои стихи начинают жить собственной жизнью. Еще приятнее, когда они вдохновляют на творчество кого-то еще». И как пример привели группу «Время Сов» с их песней «Фотографируй», написанной под впечатлением вашего «в какой-то степени экспериментального текста» – «что-то типа рэпчика». Вот ее заключительные строки: «Время все поменять / и никогда не стариться – / сфотографируй меня... / Я тоже хочу остаться». Но это же метафора?

– Да (улыбается).

Выращивая дерево в саду,

я понял вдруг, что больше

не найду

ни яблока, ни дерева, ни сада –

что есть внутри, и есть моя

 награда.

А большего не будет. И не надо.

Ведь я и сам, как дерево, расту.

Врастаю в пустоту и

тесноту.

Я знаю, что я медленно живу.

И это вроде сказки наяву,

в которой нет ни смерти,

ни полсмерти,

а только ветер вдоль незримой

 тверди,

а только кровь и память

милосердья,

а только свет пронзающей

 любви –

смотри его, прими его, лови.