Кукла, зверь или человек?

Чтобы вернуться к людям, нужно девять лет воздерживаться от каннибализма. Теодор де Бри. Сцена каннибализма. 1592. Частная коллекция

Продолжим анализ мотивов знаменитой сказки Юрия Олеши, начатый в предыдущих номерах «НГ-Exlibris» (см. «НГ-EL» от 14.11.24; 5.12.24; 19.12.24; 16.01.25). На том, что образ доктора Гаспара восходит к типу «алхимика-фауста», сходятся все исследователи. Характер его занятий показан в песенке Суок: «Вот наукой неизвестной, / Раздувая в тиглях жар, / Воскресил меня чудесно / Добрый доктор наш Гаспар».

Герметическая наука

Одна из задач исторической алхимии – сотворение гомункулуса, искусственного человечка. В сказке эту задачу выполняет ученый Туб, сделавший для наследника Тутти что-то вроде биоробота: механическую куклу, которая не только может петь и танцевать, но и способна расти и развиваться. Доктор Гаспар оказывается не меньшим искусником: он способен починить чудесную куклу, и лишь нехватка времени и происки врагов не позволяют ему решить эту задачу. «Я разобрал механизм, спрятанный в ее груди, я понял его секрет, я сумел бы восстановить его. Но... такая мелочь! Из-за пустяка, тетушка Ганимед, я не могу этого сделать. Там, в этом хитром механизме, есть зубчатое колесо – оно треснуло... Нужно сделать новое... У меня есть подходящий металл, вроде серебра... Но прежде чем приступить к работе, нужно продержать этот металл в растворе купороса по крайней мере два дня... А кукла должна быть готова завтра утром».

Аналогичная доктору Гаспару фигура имеется в отечественной традиции. Это граф Яков Брюс, сподвижник Петра Великого, горняк, металлург и артиллерист, механик, минералог и ботаник, хозяйственник, дипломат и коллекционер, звездочет, алхимик и чернокнижник.

Доктор Арнери в своих занятиях отличается таким же универсализмом: «Доктор Гаспар Арнери был ученый. Пожалуй, он изучил около ста наук. Во всяком случае, никого не было в стране мудрей и ученей Гаспара Арнери. О его учености знали все: и мельник, и солдат, и дамы, и министры. А школьники распевали про него песенку с таким припевом:

Как лететь с земли до звезд,

Как поймать лису за хвост,

Как из камня сделать пар,

Знает доктор наш Гаспар».

Полет «с земли до звезд» выражает связь алхимии и астрологии: каждый металл находился под влиянием определенного светила. «Лисий хвост» – выражение из жаргона нынешних химиков: выброс окиси азота в атмосферу. Но исторически такие животные метафоры восходят к алхимическому лексикону, где они были широко представлены. Изготовление пара из камня – это возгонка, одна из обычных операций алхимии: переход от твердого состояния вещества к газообразному, минуя жидкое.

Башня, где живет доктор Гаспар (в пьесе), и башня, крушение которой он претерпевает (в романе) – аналог Сухаревой башни в Москве, в которой Яков Брюс устроил Навигацкую школу. Вот одна из связанных с нею легенд. Свечной торговец Алексей Морозов рассказывал: как-то в сумерках он видел, как из окон башни вылетают железные птицы. На следующую ночь купец вернулся к башне. В кабинете Брюса горел свет, в окне маячила фигура графа, из башни доносились стоны; вдруг одно из окон отворилось и вылетели три железных чудища с человеческими головами. Рассказывали также, что Брюс владел механическою куклой, которая умела говорить и ходить, но души не имела. Эта железная горничная прислуживала графу в обсерватории, а позднее – в подмосковном имении. Крепостные, завидев куклу, сначала разбегались, но потом привыкли к ней и прозвали Яшкиной бабой.

Торжество плодородия

Брюсу приписывали и сотворение своеобразного флористического гомункулуса: «Заперся он в отдельном доме, никого к себе не впускает... Совсем сготовил – из цветов – тело женское, как быть. Осталось только душу вложить, и это от его рук не отбилось бы, да на беду его – подсмотрела в щелочку жена Брюса и, как увидела свою соперницу – вышибла дверь, ворвалась в хоромы, ударила сделанную из цветов девушку – и та разрушилась».

Суок в сказке сравнивается с розовым букетом, а один из атрибутов ее – золотые розы. Символика розы многозначна, но два самых устойчивых значения – это женское лоно и жар раскаленных углей. Что выражает как любовное начало в образе Суок, так и причастность ее к пламени революции.

Мария Семенихина пишет: «Один из распространенных календарных обрядов для возвращения земле утраченного плодородия – разрывание куклы и бросание ее в воду. Именно так выглядит мнимая казнь Суок в пьесе: Тибул отрывает у настоящей куклы, которую все принимают за Суок, руки, ноги и голову и бросает эти оторванные части в бассейн с акулами». Кукла в таких обрядах делалась из соломы либо из зеленых веток. Просперо – сын садовника, а мечты героев о будущем рисуют «рай среди цветущих садов».

Напомним, что действие сказки начинается с того, что доктор Гаспар отправляется собирать редкие и диковинные травы. В мифическом плане доктор Гаспар – и бог растительности, и бог подземного мира. Эти функции совмещают многие божества, начиная с египетского Осириса. А у Гофмана, который сильно повлиял на творчество Олеши, комбинация подобных мотивов представлена в повести «Золотой горшок» (1819).

Чернокнижие в старинном вкусе

Мотив механической куклы и ее создателя связан с другими опусами Гофмана. Тут вспоминаются доктор Коппелиус и кукла Олимпия из повести «Песочный человек» (1816). И разумеется, сказка «Щелкунчик и Мышиный король» (1816).

Кстати, со Щелкунчиком сравнивали самого Олешу. Александр Тышлер: «Когда он произносил очередную острую фразу, то удивительно напоминал мне Щелкунчика, с треском ломающего орехи. И в нем действительно было нечто от Щелкунчика, а во всем облике что-то сказочное, андерсеновское. Верхняя часть его тела выглядела тяжелее нижней (как это бывает у малых детей), и казалось, что Олеша вот-вот сам себя прижмет к земле!» Лев Славин: «Широкогрудый, невысокий, с большой головой гофманского Щелкунчика... Олеша действительно имел в себе что-то сказочное. «Король гномов» – так назвал его Борис Ливанов». Доктор Арнери «всегда носит с собою бинокль с восемью стеклами» и ссужает его своим соседям в башне, наблюдающим за неудачным восстанием. В той же сцене упоминается «картинка волшебного фонаря». После крушения башни доктор, однако, теряет не только бинокль, но и очки и затем постоянно сетует на свою близорукость.

Феномены избыточного либо недостаточного зрения отличают жителей подземного мира. Кривизну их объясняют тем, что в подземном мраке зрение излишне, так что происходит ослабление качества через сокращение органов. С другой стороны, алтайские горные духи тенгри обладают десятью тысячами глаз. Греческие киклопы – это великаны с одним глазом во лбу, помощники бога Гефеста, работающие в его подземной кузнице. Известны подобные существа и в других традициях. В русском горняцком фольклоре это оплетаи, которые не только одноглазы, но также одноноги и одноруки. Это как бы половинки живого существа, передвигаться они могут только попарно.

Отсюда демонизация Владимира Нарбута («колченогого») в «Алмазном венце» Катаева: «С отрубленной кистью левой руки, культяпку которой он тщательно прятал в глубине пустого рукава, с перебитым во время Гражданской войны коленным суставом… высокий, казавшийся костлявым, с наголо обритой головой хунхуза, в громадной лохматой папахе, похожей на черную хризантему, чем-то напоминающий не то смертельно раненного гладиатора, не то падшего ангела... он появлялся в машинном бюро Одукросты, вселяя любовный ужас в молоденьких машинисток... Может быть, он даже являлся им в грешных снах».

Доктор Гаспар живет на улице Тени: еще одна демоническая черта. В романе его обиталище подробно не описано, но в пьесе указывается, что он живет в башне. Это традиционное жилище мудреца, алхимика и звездочета. Разгром мастеровых гвардейцами кажется доктору Гаспару «картинкой из волшебного фонаря». Изобретателем волшебного фонаря считается Христиан Гюйгенс, а впервые описал принцип его устройства в 1646 году иезуит Афанасий Кирхер, автор огромного компендиума «Подземный мир». Волшебный фонарь, laterna magica, проецировал образы на клубы дыма, его именовали также «фонарем ужаса»: иезуиты таким образом демонстрировали публике ужасы преисподней.

Усекновение главы

Доктор Гаспар превращает гимнаста Тибула в негра. За этим стоит термин «голова негра», означающий стадию алхимического процесса, когда подопытное вещество приобретает черный цвет. В одной из следующих сцен свежеперекрашенный Тибул и разнообразные головы соединяются: «Тибул не отличался искусством пистолетной стрельбы. Он даже не имел пистолета, но у него под рукой, или, вернее, под ногой, было очень много капустных голов. Он нагнулся, оторвал одну, круглую и увесистую, и швырнул через забор. Капустная голова угодила в живот директору. Потом полетела вторая, третья... Они разрывались не хуже бомб.

Враги растерялись.

Тибул нагнулся за четвертой. Он схватил ее за круглые щеки, сделал усилие, чтобы вырвать, но, увы, капустная голова не поддалась. Мало того, она заговорила человеческим голосом:

– Это не капустная, а моя голова. Я продавец детских воздушных шаров. Я бежал из Дворца Трех Толстяков и попал в подземный ход. Его начало в кастрюле, а конец здесь. Он тянется под землей в виде длинной кишки...»

Далее образ отделенной от тела головы развивается самостоятельно. Плотники строят плахи, чтобы рубить головы мятежникам. Просперо говорит Толстякам: «Моя голова – одна. У народа сотни тысяч голов. Вы их не отрубите».

Стеклянное пение, механические танцы

Всю сказку Олеши можно представить как балет андроидов, где неподвижных Толстяков окружают наследник с железным сердцем, его сестра – механическая кукла, железные гвардейцы с глиняными кулаками, два ученых механика, мятежный оружейник, гимнаст с отточенными движениями, насекомый танцмейстер с крыльями ветряной мельницы, надувной и продувной торговец и т.п.

Главная танцевальная партия здесь принадлежит Кукле-Суок, что прекрасно выражено в исполняемом ею механическом канкане (текст его приводится только в пьесе): «Сзади стрелку передвиньте, / Поверните рычажок, / Пропустите синий винтик / Сквозь серебряный кружок. / Стану легкой я как рыбка, / Стану гибкой как лоза, / И появится улыбка, / И прищурятся глаза». Манера пения Суок кажется несколько искусственной: «Мелодия песенки была очаровательна, хотя и несколько печальна для такого молодого голоса, а сам голос звучал такой прелестью, что казалось – исходил из серебряного или стеклянного горла». Ключевой подтекст – сказка Андерсена «Соловей» (1843). Пение соловья здесь сравнивается со звоном стеклянных колокольчиков. Живому соловью противопоставлен соловей механический, который поет ничуть не хуже, но знает только одну песню. Когда механический соловей ломается, часовщик ставит диагноз: «Зубчики поистерлись, а поставить новые так, чтобы пение звучало по-прежнему, верно, будет нельзя». Доктор Гаспар почти буквально повторяет эти жалобы.

Театр автоматов

В главе «Кукла с хорошим аппетитом» мотивы инструментов, протезов и чужеродных включений в живых телах развиваются лавинообразно. Вначале наследник Тутти и его наставники ждут прибытия куклы на террасе дворца. Тутти вооружен биноклем и требует принести еще и компас. Кукла торжественно вступает во дворец. Перед ней расступаются «железные и кожаные люди», которые смотрят как зачарованные.

Вскоре после упоминания «серебряного или стеклянного горла» куклы оказывается, что наличие голоса и впрямь может зависеть от искусственных приспособлений. В панике после выхода Толстяков некая красавица теряет вставную челюсть. Толстый гвардейский капитан давит ее грубым сапогом. Красавица хочет протестовать, но лишь невнятно шамкает – голос ее погиб вместе с челюстью.

Через несколько строк дворцовый секретарь роняет перо, и оно вонзается в ступню одного из Толстяков. «Рыжий секретарь удрал. Ваза с цветами, которую он опрокинул на ходу, летела за ним и рвалась на части, как бомба... Толстяк выдернул перо и швырнул его вдогонку секретарю. Но разве при эдакой толщине можно быть хорошим копьеметателем! Перо угодило в зад караульного гвардейца. Но он, как ревностный служака, остался неподвижен. Перо продолжало торчать в неподходящем месте до тех пор, пока гвардеец не сменился с караула».

Механическая кукла жадно поедает пирожные. Слуга смотрит на нее с ужасом. Но решает, что это примерещилась ему из-за жары. Действительно, наступает полный штиль, даже птицы не летают. И тут выясняется, что не только Суок изображает куклу, но и наследник Тутти уверен, что он – человек отчасти механический:

«И в этой тишине Суок, сидевшая рядом с наследником на траве, услышала непонятный, равномерно повторяющийся звук, подобный тиканью часов, спрятанных в вату. Только часы делают «тик-так», а этот звук был такой: «тук-тук».

– Что это? – спросила она.

– Что? – Наследник поднял брови, как взрослый человек в минуту удивления.

– А вот: тук-тук... Это часы. У тебя есть часы?

Опять наступила тишина, и опять в тишине что-то тукало. Суок подняла палец. Наследник прислушался.

– Это не часы, – сказал он тихо. – Это бьется мое железное сердце...»

Но разрешается эта механическая сюита только в финале сказки, после речи оружейника Просперо: «Вдруг дубовая дверь ящика раскрылась. Никакого механизма внутри не оказалось, вся часовая машина была выломана. И вместо медных кругов и пружин в этом шкафчике сидела розовая, сверкающая и сияющая Суок».

Железное сердце

Туб – самый трагический и жуткий герой сказки. Вот его рассказ, записанный на дощечке и раскрывающий одну из главных линий сюжета: «Я – Туб, ученый. Меня привезли во дворец. Мне показали маленькую Суок и Тутти. Три Толстяка сказали так: «Вот видишь девочку? Сделай куклу, которая не отличалась бы от этой девочки». Я не знал, для чего это было нужно. Я сделал такую куклу. Я был большим ученым. Кукла должна была расти, как живая девочка. Суок исполнится пять лет, и кукле тоже. Суок станет взрослой, хорошенькой и печальной девочкой, и кукла станет такой же. Я сделал эту куклу. Тогда вас разлучили. Тутти остался во дворце с куклой, а Суок отдали бродячему цирку в обмен на попугая редкой породы, с длинной красной бородой. Три Толстяка приказали мне: «Вынь сердце мальчика и сделай для него железное сердце». Я отказался… Меня посадили в клетку, и с тех пор мальчику начали внушать, что сердце у него железное... Я просидел среди зверей восемь лет. Я оброс шерстью, и зубы мои стали длинными и желтыми, но я не забыл вас».

Мотив каменного либо ледяного сердца восходит к западным романтикам. А конкретно – к сказке Гауфа «Холодное сердце» и сказке Андерсена «Снежная королева». У Гауфа бедный угольщик Петер Мунк встречается с демоном по имени Михель-великан и с добродетельным Стеклянным человечком. Михель дает ему богатство, но заменяет его сердце на каменное. Но деньги приносят жестокосердному Петеру одни несчастья. Тогда Стеклянный человечек возвращает ему его живое сердце, жену и мать, но требует, чтобы Петер вернулся к своему ремеслу.

В прологе «Снежной королевы» злобный тролль изготавливает кривое зеркало. Его подручные бесенята роняют зеркало на землю, оно разлетается на тысячи осколков. Некоторым людям осколки попадают в глаз, и они начинают замечать во всем лишь дурные стороны. Некоторым осколки попадают в сердце, и оно превращается в кусок льда. Это и происходит с мальчиком Каем. В случае Тутти речь идет о железном сердце. Зловещая символика и отрицательная аксиология железа, металла войны, переосмысляется в тоталитарных государствах. Вспомним «Железный поток» (роман Александра Серафимовича, 1924), «В стальных грозах» (повесть Эрнста Юнгера, 1920), «Как закалялась сталь» (роман Николая Островского, 1932). А также румынскую Железную гвардию, псевдонимы Сталин и Молотов, прозвище Дзержинского «железный Феликс». Правда, германский Железный крест и «железный канцлер» Бисмарк появились задолго до Третьего рейха. Но и тоталитарные идеологии не были придуманы в одночасье.

Ученый-оборотень

Имя Туб возводят к библейскому Тувалкаину – сыну Каина, первому кузнецу и музыканту на земле. Но это имя можно образовать и от латинского tuba – «труба». Здесь важен весь спектр значений: и музыкальный инструмент, поющий славу (тщеславие Туба, который называет себя «большим ученым»), и зрительная труба (инструмент звездочета), и деталь из арсенала алхимика (труба перегонного аппарата). В общем смысле ученый Туб и доктор Гаспар – сказочные варианты доктора Фауста. Но важнейший компонент образа Туба – мотив оборотничества, превращения в волка не то медведя. Упоминается тяжкое дыхание Туба с подвыванием, «точно скулила большая больная собака». Ниже Туб сравнивается еще и с гориллой.

Феномен ликантропии был известен уже в Античности. Вячеслав Иванов указывал, что образ волка-оборотня сложился под влиянием культа людей-волков в Древней Фракии. Жрецы подземных богов практиковали ритуальное каннибальство: обряженные в волчьи шкуры, они преследовали и пожирали людей-оленей. После такой мистерии жрецы считались настоящими волками. Вернуться к людям они могли, если девять лет не притрагивались к человеческому мясу. С Тубом происходит обратный процесс: он восемь лет проводит в клетке зверинца (питаясь, надо полагать, пищей, предназначенной для животных).

Важно, что Туб рассказывает свою историю именно Суок, поскольку ее прообраз – Артемида, хозяйка волчьей своры (ее подземная ипостась Геката – владелица адских псов). Что же касается медвежьего обличья Туба, то медвежий культ еще древнее: он существовал уже у неандертальцев. Один из вариантов этимологии имени Артемида – «медвежья богиня». В сценах с Тубом можно усмотреть и влияние Уэллса. В романе «Остров доктора Моро» ученый-вивисектор превращает зверей в людей; позднее его жертвы возвращаются в звериное состояние. Этот же мотив использован Булгаковым в «Собачьем сердце». Но в повести Булгакова отразились и впечатления от реальных экспериментов ранней советской эпохи. В СССР широко пропагандируются опыты академика Павлова на собаках. Доктор Илья Иванов пытается вывести гибрид человека и шимпанзе. Вероятно, круг подобных идей повлиял и на сказку Олеши.