Чудеса случаются

Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном / Сост. Вероника Дмитриева. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2025. – 336 с. (Иллюстрированный бестселлер).

Рассказы многообразны: реалистические и фантастические, эссе и воспоминания, в форме дневника, а также различные сочетания этих форм. В подобных сборниках важно, насколько в текстах раскрыта заявленная издательством тема.

Тема «чуда» особая, из литературы житийной, близкая теме веры; она обязывает соответствовать, быть на уровне. И как удачно, что первым в сборнике идет эссеистический текст Евгения Водолазкина «Чудо как необходимость». Он задает сборнику достаточно высокую планку: с серьезностью научного подхода Водолазкин начинает с определения чуда в словаре Владимира Даля: «Всякое явленье, кое мы не умеем объяснить по известным нам законам природы», а далее после некоторых «соображений общего характера» описывает пару реальных случаев со своими знакомыми, в которых проявлялось чудо: неожиданное спасение от разъяренного слона и необычный случай в храме в Страстную субботу. «Мне кажется, – резюмирует Водолазкин, – что вера в чудо – важное условие его сотворения. Видя эту веру, Бог нарушает естественные законы». Он упоминает и о том, что настоящее чудо было и в его жизни, в тяжелый момент. Как бы подхватывая тон Водолазкина, Григорий Служитель («Священная геометрия случая») называет чудо привилегией скучающего божества, которое по своему усмотрению вмешивается в расчерченную раз и навсегда драматургию нашей жизни (на мой взгляд, это наиболее точное определение чуда в книге), и приводит три небольшие новеллы – «Школа», «Театр» и «Футбол», в которых улавливает и описывает нечто невероятное, что сродни чуду.

Несколько рассказов: «Струзер» Татьяны Толстой, «Чудотворец» Вениамина Смехова, «Зависть богов, или Вернись в Сорренто» Павла Басинского – представляют собой воспоминания. Чудотворцем в памяти Смехова остался Владимир Высоцкий, перед читателем история их дружбы и, в частности, рассказ о том, как Высоцкий привел, вовлек Смехова в кино. Басинский вспоминает о недельной поездке в предпандемийное время на остров Капри, и чудо для него не столько сам Капри, но то, что каждый, похоже, неизбежно начинает чувствовать себя на этом острове красивым и гармоничным человеком. Расплатой за чудо и красоту становится потеря чемодана с паспортом и деньгами и связанные с этим мытарства.

Рассказ Дениса Драгунского «Чудо святой Варвары» тоже отчасти похож на воспоминания, потому что героиня в нем рассказывает случай с куклой Барби из своего детства в 80-е. Рассказ один из самых сильных в сборнике и явно с верным пониманием темы, но вот только само чудо как будто ускользает от автора, а его попытка ввести элемент фантастики вызывает скорее недоумение. Признаюсь, ни один из фантастических рассказов (их несколько) не впечатлил, потому как возникало ощущение подмены чуда частной фантазией, а ведь нафантазировать можно любые чудеса, но вот уловить природу чудесного, хотя бы прикоснуться к ней непросто. Тем любопытнее вычитывать, кому же из авторов эта попытка удалась.

Пожалуй, только в рассказе Александра Цыпкина «Верить и не думать» фантастические мотивы не раздражают, а выглядят уместными: во-первых, чудо в его изображении связано с верой, а во-вторых, автор предлагает описание механизма вмешательства высших сил в налаженную драматургию жизни (здесь как будто слышится перекличка с текстом Служителя). Правда, один момент в рассказе Цыпкина смущает: персонаж – некто вроде ангела – заводит разговор с молодой женщиной, и она удивляется обычности его речи. «Думаешь, я должен говорить на старославянском?» – реагирует он. Вот, мысленно группируюсь я, готовясь узреть на странице разговорное чудо старослава (ведь общеизвестно, что это был язык исключительно письменный, литературный), но нет, герои немедленно уходят от опасной темы, и остается впечатление, что кто-то просто перепутал старославянский с древнерусским.

«Свет звезд» Алексея Сальникова – какой-то скромно-нежный рассказ, пожалуй, что лучший в сборнике – про молодого фотокорреспондента провинциальной газеты, который летит в краткую командировку в столицу. И чудо в нем есть, пусть и маленькое, как зернышко, но с молитвой бабушки и с надеждой на будущее. В художественном методе Сальникова (при всем его бытописательстве) есть что-то от волшебства, таящегося в русской прозе со времен Гоголя. Кому же, как не ему, писать про чудо?! Хорош и новогодний «Мартышон» Елены Колиной, передающий предпраздничные настроения компании, отправившейся встречать Новый год в Великий Устюг: «Перед Новым годом все внутри поет и требует – чудо где? Чудо-чудо-чудо, давай-давай!» Эта история дана в оптике 11-летней девочки, которая старается быть взрослой и не верит в Деда Мороза, но именно она замечает чудо случайной встречи, на которое почти никто не обратил внимания. Вообще мотив случая, счастливой случайности тесно переплетается с темой чуда и присутствует во многих рассказах.

Радует в сборнирке сильный рассказ Анны Матвеевой «Чудо по Максу Фасмеру». Автор, как и Водолазкин, смотрит в словарь, только теперь в этимологический. Рассказ устроен в форме дневниковых записей 40-летней женщины, работающей контролером в кинотеатре. С одной стороны, ключевой здесь является фраза «Чуда не случилось», и именно она была бы уместна в заглавии, но, с другой стороны, чудо, что героиня вообще осталась жива.

Финал сборника, увы, ушел в туман, в котором вроде и брезжит свет, но послевкусие итоговый рассказ оставляет так себе. А ведь, например, тот же «Мартышон» мог бы стать прекрасным полуоткрытым финалом, распахивающим двери в Новый год.

У сборника два эпиграфа: первый из Брюсова «Мы на всех путях дойдем до чуда!..», а второй – из бесед с переводчицей и эссеистом Натальей Трауберг, где она явно описывает одну из финальных сцен романа «День восьмой» Торнтона Уайлдера, где Роджер приходит к старому индейцу, который в ответ на вопрос о смысле событий переворачивает коврик для ног, показывая, что с одной его стороны, узор, а с другой – хаотичные узелки. Бог создает узор, мы видим лишь узелки…

Рисунки Саши Николаенко, безусловно, оживляют чудеса и расцвечивают их красками. Некоторым рассказам спасибо уже только за то, что они стали поводом для чудесных иллюстраций. Вот маленькая девочка с волшебной куклой, а вот облако-слон. Рисунки придают чудесам наглядность, но в то же время дают почувствовать, что чудо иноприродно миру материальному, трудно уловимо, оно сродни тающему облаку. События на Сашиных картинах почти всегда происходят в небе.

Чудо, конечно же, как и тело, у каждого свое. Каждый чудит по-своему: кто-то из авторов подошел к разговору о чуде серьезно, другие представили рассказы, к которым идеально подходит эпитет «милые», кто-то искал чудеса в прошлом своем и близких, кто-то дал волю фантазии. Сборники всегда хороши своей многофункциональностью: любимые авторы радуют новыми текстами, незнакомые могут заинтересовать, а вот нелюбимые или не очень любимые (да, их тексты тоже читаю, ведь и писательские манеры меняются, и мое восприятие) получают новый шанс для читательского внимания. Смысл названия «Чудо как предчувствие» так и остался для меня загадкой. Предчувствие чего? Впрочем, название, хотя в значительной мере и условно, для коллекции собранных рассказов вполне удачно.