Как всех людей обеспечить крыльям

В произведениях Вадима Шефнера будущее соседствует с настоящим. Кадр из мини-сериала «Лачуга должника». 2018

А вообще-то фигура Шефнера стоит особняком как в русской литературе ХХ века в целом, так и в поэзии и даже в советской фантастике, которая сама по себе всегда стояла в стороне.

Стихи Шефнера на первый взгляд кажутся подчеркнуто традиционными. Нет в них ни экспрессии футуризма, ни парадоксальности обэриутов. А нет ли? «Там через поле шла корова,/ И сквозь стекло была она/ Сперва лилива и багрова,/ потом желта и зелена.// Но уж клубились вихри пыли,/ И ливень виден был вдали,/ И в пестром небе тучи плыли,/ Как боевые корабли…» Не зря в литературное «Молодежное объединение», в котором занимался юный Шефнер, приходил Николай Заболоцкий. Приходили туда и Михаил Лозинский, и Юрий Тынянов, и Анна Ахматова. В общем, налицо и следование классической традиции, и знакомство с передовыми наработками. Подобно обэриутам, Шефнер при помощи поэзии постигал природу, а через природу понимал поэзию. Мудрость мира он видел в его парадоксальности. Так же и с прозой.

«Со многими людьми встречаемся мы в жизни, подмечаем их особые черты, но редко можем понять самих людей. Видим только циферблат, а не механизм. И, быть может, есть только один способ понять другого: это заранее считать, что он лучше тебя» – так пишет в рассказе о военных событиях «Дальняя точка» Вадим Шефнер. И по тому, как объемно и четко он характеризует персонажей, понимаешь: это не просто слова, это его кредо, его отношение к людям и к жизни.

А персонажами могут быть вполне благополучные мальчишки, как в «Ночном знакомстве», «Счастливом неудачнике», «Миллионе в поте лица», или детдомовцы из «Змеиного дня», «Чужедомья», «Тихой просьбы»; могут быть военнослужащие – «Наследница» или «Неведомый друг». Или фанатичные изобретатели, ученые, как в «Девушке у обрыва», «Запоздалом стрелке» или «Скромном гении». Помимо главных героев заметны и другие персонажи, их друзья, учителя, родственники, и все они делают свои судьбы. Кто-то после Первой мировой войны, кто-то – в 1960-е годы, а кто-то в ХХII или в ХХIII веке.

Тексты Шефнера часто автобиографичны. Он будто бы делится событиями своей жизни. Даже если это откровенная фантастика и действие происходит в будущем. Иногда вымышленные герои встречаются с автором на страницах книги, как Павел Белобрысов в «Лачуге должника». Будто автор прогнозирует будущее и закрепляет в нем себя. Отношения же с собственными персонажами он описывает в «Счастливом неудачнике»: «Странно: всех этих людей я придумывал мгновенно, но стоило мне о них сказать, и они уже как бы начинали существовать, будто это и не я их выдумал».

Родился Вадим Шефнер в Петрограде, 12 января, как уже было сказано выше, в 1915 году. Мать – Евгения Владимировна, дочь вице-адмирала фон Линдстрема, отец Сергей Алексеевич, пехотный подполковник, сын основателя порта Владивостока. Происхождение дворянское, чего писатель никогда не скрывал. Понятия чести оказались на первом месте. Важнее, чем получить высшее образование. Шефнер прошел фабрично-заводское училище (ФЗУ) и стал «фабзайцем» – так в шутку называли учеников ФЗУ. Будущий писатель объясняет такой выбор: «Знал, что в математике туп и экзамена не выдержу». Но это было и безопаснее. К тому же к этому времени умер отец и зарабатывала в семье только мать. Но и, возможно, рабочая специальность – это одна из причин, уберегших его от репрессий. Он стал кочегаром на фарфоровом заводе. В заводской же газете начали печатать его стихи.

В Ленинградский университет Шефнер опять же поступил на рабфак. С 1935 года его стали регулярно печатать в газетах и журналах, приняли в Союз писателей, издали сборник стихов «Светлый берег». В войну служил, хотя имел белый билет – с рождения был слеп на один глаз. Потому об армии он писал на собственном опыте – например, в рассказе «Дальняя точка»: «В армии и еще на железной дороге есть много такого, что человеку постороннему может показаться ненужным, устаревшим и даже странным. И только когда послужишь – поймешь: что происходит – то и должно происходить, что есть – то и должно быть и что от тебя требуют – то и нужно от тебя требовать. А если в армии тебе приходится туго, то виновата в этом не твоя армия, а другая, та, которая воюет с твоей или готовится с ней воевать. Конечно, на войне никому не сладко, и мне тоже. Но другим еще хуже».

При всей автобиографичности прозы Вадима Шефнера никогда нельзя сказать, что он жалуется или осуждает что-то. Всегда спокоен и терпим, по-доброму ироничен. Вот, например, как он пишет в предисловии к повести «Счастливый неудачник» об этом: «Есть люди, которые жалуются, что им не везет в жизни. Каждую мелкую неудачу они воспринимают как жестокий приговор судьбы, который не подлежит обжалованию. Они начинают считать себя неудачниками, падают духом. Вот я и хочу придать им бодрости и по мере сил доказать, что неудачи часто ведут к удачам, ибо прав арабский мудрец, который сказал: «Из зерен печали вырастают колосья радости».

«Дворянин во мещанстве» – так назвал Шефнера поэт и литературовед Александр Лайзерович: «Дворянско-мещанская двойственность Шефнера во многом определила, я так думаю, и его общественную позицию – он не принадлежал к числу диссидентов и сохранял неизменную лояльность по отношению к советской действительности. С одной стороны, здесь сказывалось его понимание воинской, дворянской чести; с другой стороны – определенная интровертность, замкнутость на внутреннем, на личном. Существенна, по-видимому, для Шефнера была и мысль, которую он неоднократно вкладывал в уста своих персонажей, перенявших его биографию: «Меня воспитало государство, и я должен за него стоять. Родителей у нас нет, всем на нас наплевать было, мы без государства бы с голоду под забором подохли, а государство нас выручило. И мы, детдомовские, должны на всякое дело идти в первую очередь».

Фантастическая часть прозы Шефнера – отдельная история. В 80-е годы в кругах любителей НФ (научной фантастики), перед тем как завести речь о «Лачуге должника» или о «Курфюрсте Курляндии», считалось хорошим тоном спросить: «А как вы относитесь к Вадиму Шефнеру?» Кто-то безумно любил его «Сказки для умных», а кого-то они раздражали. Что ж – ирония доступна далеко не всем. Вот что сам Шефнер сказал об этом в интервью: «Это не фантастика в общепринятом понятии, а скорее – развернутые притчи. Мои герои что-то изобретают, но порою явно неосуществимое, а иногда и вовсе нелепое. Да и герои – не герои, а обычные люди, которых я ставлю в сказочные обстоятельства, и они оттуда выкарабкиваются…»

Он пишет о победе технического прогресса, о будущей жизни всех людей. Как будет жить общество, если… отменят деньги. Победит коммунизм. Наладится связь с другими галактиками. А пока… Удалось изобрести «индивидуальные крылья», и… Что дальше-то? Как, как ими обеспечивать каждого отдельно взятого человека?

«Быть может, радость – это вид энергии, а неисчерпаемых источников энергии нет. Много радости расходуется на само ожидание радости – и вот, когда мы приходим к цели, цель эта нас не так уж и радует», – думает в «Запоздалом стрелке» Алексей Возможный, изобретатель этих самых крыльев. Путь к выпуску крыльев долог и забюрокрачен. Поэтому Алексей и считает себя запоздалым стрелком. Ведь придумай и испытай он крылья до появления самолетов, люди раньше освоили бы небо. Только, к сожалению, в ближайшем будущем путь любого частного изобретения таким и останется, если еще не усложнится. Шефнер очень хорошо почувствовал социальные тенденции в обществе.

С появлением технологий жизнь упрощается, однако мораль и нравственность глобально не меняются. С другой стороны, судьба человеческая не всегда нуждается в революции. Если, конечно, не затянули с принятием важных решений: «Вообще-то важные повороты в судьбах людских зависят порой не от больших событий, не от больших чисел, а от микрособытий и микровеличин. Так сказать, не от царей, а от псарей; не от начальников станций, а от стрелочников. Тысячи стрелочников управляют поездом твоей жизни; некоторых ты и в глаза не видел и слыхать о них не слыхал, и они тебя тоже не знают. Но все решают они». Так сформулирована эта мысль в «Лачуге должника». У человека же всегда есть выбор. И он отвечает за него – перед собой. Вот пример из повести «Девушка у обрыва»: «Один Человек, скажем, решил подняться на вершину горы, а другой – стать на болотную кочку. Человек, не дошедший до вершины горы, поднимется все-таки выше того, кто стоит на болотной кочке».

Абсурдность мира, сталкиваясь с внутренней иронией интеллигентного человека, высекает искру абсурда. Впрочем, фантастическое будущее Шефнера, как и вся его проза, снисходительно к людям. И при этом – требовательно к людям будущего. Часть морально-этических норм, по его мнению, внедряется школой независимо от степени одаренности. «Одно допущенное исключение может породить тысячу, тысяча исключений может породить хаос», – пишет он в «Девушке у обрыва». Вот еще: «Малый обман – это тоже обман. И капля, и океан едины в своей сути…»

Писатель умер в возрасте 86 лет в Санкт-Петербурге. А разговор о прошлом и будущем, им предложенный, продолжают его книги.