08.01.2025 20:30:00
Современный Шейлок
Бенджамин Дизраэли: писатель, который предпочел стать политиком
Тэги: дизраэли, достоевский, великобритания, политика, проза
Романами Дизраэли зачитывались, но они быстро устаревали и выходили из моды.
Винсент ван Гог. Натюрморт с французскими романами и розой. 1887. Частная коллекция
Модный когда-то писатель с байроническим уклоном, широко известный в узких кругах остроумец и денди, лидер тори, любимчик королевы Виктории, дважды премьер-министр и, наконец, граф Биконсфильд, притом что по тогдашним понятиям парвеню, к тому же еврей, хоть и принявший в детстве христианство, но с таким откровенным именем – Бенджамин Дизраэли. Время от времени ему напоминали о его происхождении, печатно обзывая «современным Шейлоком» и пр.
Он, однако, не просто никогда не отказывался от своего еврейства, а гордился и хвастал им при каждом удобном случае, противопоставляя свое древнее племя безродным англосаксам. Вплоть до самодовольных заявлений, что «евреи и сейчас сидят по правую руку Бога», а самого себя называл «избранным представителем избранной расы».
От такого этнического высокомерия один шаг до государственного империализма, который был краеугольным камнем внешней политики Дизраэли в бытность его премьер-министром, и даже был поименован «биконсфильдизмом» по присвоенному ему королевой титулу. Ведь именно при нем и с его отмашки Великобритания закупила акции Суэцкого канала, аннексировала Кипр и добилась на Берлинском конгрессе выгодного для нее почетного мира на Балканах. Консерватор до мозга костей, Дизраэли, однако, провел социальную реформу, улучшил общие гигиенические условия труда и положение рабочего класса в целом, принял законы об эксплуатации и легализовал профсоюзы.
При нем же, однако, британский империализм потерпел и сокрушительные неудачи в Южной Африке и в Афганистане, чем незамедлительно воспользовался его вечный соперник либерал Уильям Гладстон, победив на выборах и сменив Дизраэли на посту премьер-министра.
К великому огорчению королевы, которая с трудом выносила шотландца Гладстона и не скрывала своей любви к еврею Дизраэли. Он платил ей взаимностью и даже вдобавок к ее титулам преподнес корону Индийской империи.
Как писатель он начал с романа о молодом честолюбце «Вивиан Грей» (недаром спустя 60 лет он откликнется в «Портрете Дориана Грея» Уайльда), а кончил посвященным еврейскому вопросу историческим романом о лжемессии ХII века «Алрой», который уже после смерти автора станет популярным у сионистов. У великодержавника Достоевского были все основания не любить Дизраэли за его оголтелое имперство на посту премьер-министра – Индия, Суэцкий канал, наконец, прямое дипломатическое столкновение с Россией во время Русско-турецкой войны. Что объединяло Достоевского и Дизраэли поверх идеологических барьеров? Оба были неистовыми в своих политических страстях.
Девиз Дизраэли был «Never explain, never complain». Писательский дар достался Бенджамину Дизраэли по наследству. Его отец Исаак Дизраэли тоже был писателем, биографом и романистом и всячески поддерживал литературные склонности сына, которые проявились у того с детства. Писательство у Бенджамина Дизраэли было второй натурой: «Когда мне хочется прочесть роман, я сам его пишу».
Его романы насквозь идеологичны. Сюжетно и концептуально они предшествовали его политической деятельности – сначала он излагал свои идеи на бумаге, потом претворял их в реальность.
Он мог бы повторить вослед Гете, который, кстати, тоже был не только писателем, но и государственным деятелем (не сравниваю): «Думать легко, действовать трудно. Действовать согласно тому, как думаешь, – самое трудное в мире». Что Дизраэли удавалось на протяжении всей его блестящей политической карьеры. Политике он отдавался целиком, но время от времени возвращался к любимому с юности занятию и выдавал новый роман. Эти его литературные рецидивы публика принимала «на ура», независимо от качества, просто благодаря политической славе автора.
Как сказал один из его хулителей, «Дизраэли знаменит только своей знаменитостью». Что, конечно, не так.
Хотя – еще одно «конечно» – человек одерживает в своей жизни одну за другой блестящие победы, но все они на поверку оказываются пирровыми. Его романами зачитываются, но они быстро устаревают и выходят из моды. Он побеждает в изнурительной политической борьбе, но достигает вершины усталым и больным человеком и не всегда понимает, что делать ему с доставшейся властью – все силы ушли на борьбу, а на властвование их осталось недостаточно. Не говоря уж о том, что он привык быть в оппозиции, а не у руля. И наконец, еще один проигрыш – исторический, пусть и посмертный: с концом Британской империи усилия по приумножению ее владений кажутся суетными и тщетными.
Со временем его деяния – как литературные, так и политические – сильно померкли, но не слава, коли о нем регулярно выходят книги, фильмы и даже телесериалы. Чем же привлекает биографов, читателей и зрителей Дизраэли? Вряд ли все-таки одним своим еврейством, хотя политическая судьба его и уникальна.
Мне кажется, помимо его происхождения есть еще причины так долго длящейся популярности Дизраэли. По натуре он был амбициозным честолюбцем и авантюристом, его жизнь полна взлетов и падений, он был ярок и поверхностен, циничен и романтичен, ироничен и сентиментален, агрессивен и беззащитен.
Неудивительно, что он вызывал бурные приливы любви и ненависти, врагов у него было никак не меньше, чем поклонников. А потому интересен он не своими литературными и политическими достижениями, но самим собой и своими приключениями. Хотя Дизраэли и был человеком викторианской эпохи, современником Дарвина и Диккенса, он являл собой своего рода прототип постмодернистского политика.
Бенджамин Дизраэли кажется нашим современником независимо от того, какие он у нас вызывает чувства – восхищения или отвержения, а чаще всего смесь того и другого.
Для сравнения: к его политическому сопернику, либералу Гладстону, человеку несомненно порядочному, положительному и надежному, интереса сейчас никакого – ни в Великобритании, ни тем более в мире.
Владимир Соловьев 
Константин Ремчуков 
Комментировать
комментарии(0)
Комментировать