Я часто вижу гримасы жизни

Смейтесь! – говорили мне читатели и издатели… И я смеялась. Неизвестные художники. Смеющийся шут. Национальный музей, Стокгольм

Не отставали от зарубежных коллег и наши соотечественники. Назову некоторые из этих изданий: «Серебряный век. Мемуары» (М., 1990); Зора Минц. «Поэтика русского символизма» (СПб., 2004); Роман Тименчик. «Подземные классики. Иннокентий Анненский. Николай Гумилев» (М., 2017). У нас в России за последние годы были изданы помимо отдельных произведений собрания сочинений таких корифеев Серебряного века, как Иван Бунин, Мария Цветаева, Анна Ахматова, Константин Бальмонт, Иннокентий Анненский, Николай Гумилев, Максимилиан Волошин, Дмитрий Мережковский, Федор Сологуб, Владимир Набоков, Борис Зайцев, Георгий Иванов, Надежда Тэффи, Марк Алданов, Михаил Осоргин, Алексей Ремизов. К этим публикациям также примыкают такие сборники, как «Эротика Серебряного века. Поэзия. Проза. Изобразительное искусство», «Воспоминания о Серебряном веке», «Новелла Серебряного века», «Сонет Серебряного века», «Русские поэты Серебряного века». Этот список книг можно было бы продолжить. Однако, как говорят, не стоит растекаться мыслью по древу. Недаром этот человеческий недостаток впервые был отмечен еще в ХII веке в «Слове о полку Игореве». А еще намного раньше в «Библии»: «Голос глупого познается при множестве слов» (Эккл. 5, 2). В свое оправдание все-таки скажу, что моя преамбула к новой книге Александра Хорта, убежден, обратит внимание читателя на многие аспекты этого содержательного и захватывающего читателя повествования. К тому же автору удалось найти неординарный подход к воссозданию личности своей героини – первой русской юмористки.

Ведь жизнь и творчество Тэффи (Надежды Александровны Лохвицкой. 1872–1952), чьи сатирические рассказы до сих пор читаются, а пьесы ставятся в различных театрах, была многогранна и заковыриста. Эта женщина обладала неувядаемым талантом, всепобеждающей энергией и фантастической работоспособностью. Проще говоря, свои выдающиеся дарования праздностью не губила, хотя иногда случалось, что позволяла себе расслабиться и отдаться чувствам, а не разуму. Во многих аспектах ее жизнь типична для первой волны эмигрантов из России. И однако, как это ни парадоксально выглядит, жизнь эта иногда внезапно выбивается из привычной колеи. Для понимания и объяснения кажущегося сумбура такой жизни необходим аналитический ум, подкрепленный к тому же не только талантом рассказчика, но и глубоким осмыслением того времени, а также принадлежностью к цеху сатириков и юмористов. А вот что касается последнего условия, Александру Хорту, как говорят, и карты в руки. Он много лет проработал в «Московском комсомольце», «Литературной газете», «Литературной России», в журналах «Юность» и «Крокодил». К тому же Александр Хорт – автор многих биографий известных отечественных деятелей искусств. Среди них Николай Эрдман, Михаил Ромм, Эраст Гарин, Леонид Утесов, Любовь Орлова, Игорь Ильинский, Сергей Мартинсон. Уже по этим именам нетрудно представить, почему он выбрал именно этих артистов как персонажей своих биографических сочинений. Ведь за исключением Леонида Утесова и Любови Орловой все они комедийные звезды, короли юмора. А что такое юмор, образно и по существу, высказался Сергей Довлатов: «Юмор – инверсия жизни. Лучше так: инверсия здравого смысла. Улыбка разума».

Зная Александра Хорта вот уже более полувека, я убежден, что он в своем творчестве следует, сам того не ведая, жизненным установкам писателя и философа эпохи Возрождения, автора сочинения «Опыты» – Мишеля де Монтеня. Напомню некоторые их них: «Ложь – удел рабов, свободные люди должны говорить правду»; «Лживость – гнуснейший порок»; «Трусость – мать жестокости»; «Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других»; «Ни одна страсть не помрачает в такой мере ясность суждения, как гнев».

Уже первые строки книги Александра Хорта в главке «Вместо пролога» свидетельствуют, что читатель уж точно не заскучает. Недаром она начинается с эпиграфа из рецензии Тэффи «По поводу чудесной книги»: «По свойству души моей я часто вижу гримасы жизни». Посвящена была эта рецензия сочинению Бунина «Избранные стихи». Вот уж к нему-то Надежда Александровна относилась с редкими для ее характера благоговением и любовью. Да и первая главка книги Александра Хорта с нескрываемым ироническим подтекстом. А как же еще застраховать себя от поклепов всяких недоброжелателей? Обращусь к тексту книги: «Порой читатели, даже весьма искушенные, спрашивают, что такое пролог, зачем он нужен, с чем его едят. Критики обычно отшучиваются, мол, едят его с эпилогом. Если же речь пойдет о жизнеописании автора веселых произведений, хочется ответить в присущем этому жанре стилю. То есть с большой долей иронии, так, как это сделала бы сама Надежда Александровна. Другими словами, подражая ей. Но… В творческом арсенале каждого большого писателя на вооружении хранится собственный стиль. Свой, присущий только ему язык. Такая особенность позволяет идентифицировать его произведения еще до того, как прочитаешь фамилию автора. Положительная специфика вольно или невольно вызывает желание подражать хорошему образцу. Эпигоны имеются у каждого яркого писателя, поэта. (Речь о профессиональных подражателях – пародистах – оставляем за скобками.)

Александр Хорт. Первая русская юмористка. – М.: Б.С.Г. – Пресс, 2024. – 408 с.

Сама Надежда Александровна информацию о себе изложила с некоторой игривостью в письме своему другу Верещагину: «Я родилась в Петербурге, а, как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому и у меня, как на фронтоне древнего греческого театра, два лица: смеющее и плачущее. «Смейтесь!» – говорили мне читатели. «Смейтесь! Это приносит нам деньги» – говорили мне издатели… и я смеялась». Да и сами сюжеты произведений Тэффи возникали из хаоса происходящих на ее глазах событий: агонии монархического правления в России, ужасов Первой мировой войны, террора пришедших к власти большевиков с их практикой физического уничтожения инакомыслящих и фанатической верой в свою правоту. Все это, как известно, привело к Гражданской войне и исходу из России с 1918 по 1922 год 2,5 млн человек, выходцев из всех классов и сословий.

Александра Хорта нельзя упрекнуть в пренебрежительном отношении к фактам. Трудно представить, сколько времени он провел в их поиске в различных архивах и библиотеках. Результат оказался ошеломительным. Такое ощущение, что эта книга написана современником Тэффи. Настолько много читатель узнаёт из ее жизни. Дотошная манера исследователя органично сопрягается в этой книге с художественной эмоцией автора. Создается даже ощущение, что Хорт был не только современником, но и соучастником описываемых им событий.

Родом Надежда Александровна Лохвицкая из большой обеспеченной семьи. Ее отец, Александр Владимирович, действительный статский советник, был известным юристом. Помимо того что он выступал в окружных судах защитником по уголовным делам, он был еще одним из редакторов ежедневной юридической газеты «Судебный вестник». Ее мать Варвара Александровна, в девичестве Гойер, была обрусевшей француженкой и служебных постов не занимала, оставаясь в тени своего сановитого супруга. Как отмечает Александр Хорт, «статус ее впору определить как «домашняя хозяйка». И приводит вескую причину этого социального статуса матери Надежды Александровны – «семеро детей на руках». При этом он называет каждого из ее детей в соответствии с датой их появления на божий свет: «Варвара (1861), Вадим (1862), Лидия (1864), Николай (1867), Мария (1969), Надежда (с уточнением дня рождения которой была путаница, докатившаяся до наших дней) и Елена (1874)».

Не буду пересказывать всю книгу. Приведу названия некоторых ее глав: «Манифест разбушевался», «Страсти по Белому», «Струйка крови», «Пиратское нашествие», «Дело Бунин – Банин». При чтении этой книги надо иметь в виду одно обстоятельство, на которое в свое время обратил внимание Фридрих Ницше: «Подлинная личность обладает и философией этой личности». А Остап Бендер, персонаж бессмертной дилогии Ильфа и Петрова, считал непродолжительные любовные связи «шуткой гения». Следуя этому наблюдению немецкого философа и Остапа Бендера, Александр Хорт создал психологический портрет Надежды Тэффи, очень близкий к оригиналу.