Один сплошной геройский подвиг

Он во всех подробностях описал это великое состязание на выносливость и терпение. Военный корреспондент Евгений Чириков. 1914. Иллюстрация из книги

Сто лет тому назад началась Первая мировая война. Побоище, изменившее мир до неузнаваемости и породившее трагедии ХХ и ХХI веков. Одним из тех, кто показал ее в традициях Льва Толстого, то есть с описанием прежде всего массы деталей и повседневных событий из жизни армии и гражданского населения, был поволжский писатель Евгений Николаевич Чириков (1864–1932). Публицист, драматург, он в начале Первой мировой напрочь разошелся со своим давним другом Максимом Горьким из-за позиции «Буревестника революции», призывавшего к поражению проклятого царского режима, дабы освободить народным массам светлую дорогу к свободе. Евгений Николаевич счел это предательством и выехал на фронт.

Впоследствии Чириков показал ужасы другой, уже Гражданской войны в своем романе «Зверь из бездны», написанном им уже в эмиграции, в Чехословакии. Однако мало кто, даже среди историков литературы, имел представление о другой книге Чирикова – «Эхо войны», увидевшей свет в 1915 году. И вот теперь она издана – в основном благодаря стараниям правнука писателя Михаила Чирикова, живущего в Нижнем Новгороде. Вот уже более тридцати лет он беспрерывно устраивает выставки, посвященные прадеду, создал домашний частный музей. Предисловие к «Эху войны» написали Мария Михайлова и Анастасия Назарова.

Евгений Чириков. Эхо войны. / Сост. М.А. Чирикова; вступ. ст. М.В. Михайловой, А.В. Назаровой.– СПб.: Маматов, 2024. – 208 с.

А какая это проза!.. Забытая, старая, реалистическая, в давних русских традициях. Ну как, к примеру, не оценить такие строки: «Мученики! Один сплошной геройский подвиг… и выносливости, и терпения… О, если бы Вы только видели, как вечно идут куда-то и днем, и ночью изусталые ратники, идут под дождем, промокшие до костей под холодными пронизывающими ветрами, часто по колено в грязи, если бы Вы только видели, как им приходится отдыхать и жить, Вы только тогда бы поняли, что совершается».

Или вот как писатель рисует довоенную жизнь в одном из тысяч русских имений: «Старый, разрушающийся уже от времени дом с облупившимися колоннами, два покривившихся флигеля, даже каменные руины заброшенной беседки на пруду в парке – все было битком набито веселой молодой публикой, съехавшейся с разных сторон в это разоренное гнездо павшего крепостного барства, где до сих пор еще многое напоминало о былом величии, богатстве и причудах гнивших теперь в фамильном склепе предков».

Аптекарь-немец, добрейший Карл Иванович, павший жертвой жерновов истории в уездном русском городе и простая горничная Матреша, дождавшаяся своего любимого с фронта, старики-родители и их дочери, ждущие письма из окопов от сына и брата – все они выписаны с любовью и нежностью, которая всегда отличала Евгения Чирикова.