Обломов – герой благостного созерцания

Иван Гончаров в мыслях о цели существования человечества.  Иван Раулов. Портрет И.А. Гончарова. Ок. 1868

С первых же страниц романа Гончаров весьма определенно дает понять, что длинный разговор с читателем о человеке, который целыми днями валяется на диване, ни в коем случае не «злая и коварная сатира». На помещика-лежебоку смотрит человек «поглубже и посимпатичнее» и отходит «в приятном раздумье, с улыбкой». А с чего бы ему улыбаться при виде обломовщины? С того, что он видит совсем другое.

Характерно, что в отличие от Обломова трудяга Штольц особого читательского сочувствия не вызывает. Активен, полезен, чужого не возьмет, но... и своего не упустит, и себя в обиду не даст. Он в симпатии не нуждается.

Обломов же, даром имея пожизненное право на то, ради чего трудятся вокруг него тысячи других – кров, еду, одежду, возможность развлекаться и т.д., – не видит целью своей жизни умножать эту необходимую ему единицу на три, пять, шесть... тысячу... Он занят другим – смотреть вокруг, думать, мечтать. Он занят созерцанием, чистым любованием, безобидным радованием. Он – живой гимн Творцу и Его мирозданию. «Поэт в жизни, потому что жизнь есть поэзия».

Весьма точно проговаривается Гончаров о своем отношении к Илье Ильичу Обломову, когда показывает его слугу Захара как «предмет роскоши, аристократической принадлежности дома, назначенный для поддержания полноты и блеска старинной фамилии, а не предметом необходимости».

Так же и Обломов – не утилитарен. Если, по утверждению тургеневского Базарова (во многом схожего со Штольцем), «природа – не храм, а мастерская, и человек в ней работник», то на природу с не меньшим основанием можно посмотреть с другой стороны. И тогда она именно – храм; Штольц и Базаров – прорабы на случай текущих и ремонтных работ, а вот Обломов – живое украшение этого храма. Стоик благостного созерцания. Его «душа не рвется, ум спит покойно», потому что стремиться ему никуда не надо, он на своем месте.

Однако внешне соблазнительный пример Обломова заставил не одно поколение читателей лишний раз (потому что и без «Обломова» такой вопрос задавал себя каждый) спрашивать себя: «А что бы делал я, имей возможность не работать?» – «Вот именно! – воскликнет здесь проницательный и откровенный читатель. – Будь у меня человек 300 «захаров», которые бы за меня работали (это в XIX веке), или просто, как говорят сегодня, «финансовая независимость» (что, как ни крути, снова означает, что кто-то за тебя работает), то и я бы, как и каждый (включая автора статьи), занимался бы «благостным созерцанием»!»

Первая публикация романа Гончарова «Обломов». Титульный лист журнала «Отечественные записки»  за январь 1859 года

Недаром тот же Захар, интуитивно подгоняя образ барина под общепринятые в те времена представления о счастливой праздности, врет, что тот «пьяница, какого свет не производил, что все ночи напролет бьется в карты». А уж наш век дает куда больше соблазнов для ничегонеделания – «матери всех пороков».

А вот Обломову удалось, по словам его противоположности Штольца, сохранить «честное, верное сердце». И «пусть волнуется около него целый океан дряни , это хрустальная, прозрачная душа». Поэтому, «узнав раз, его разлюбить нельзя». Со Штольцем согласна и самая чуткая половина человечества. В Обломова искренне влюбляются и одухотворенная талантливая Ольга с «говорящей» фамилией Ильинская, и совсем простая, но честная, работящая, преданная Обломову даже после его смерти Агафья Матвеевна с Выборгской стороны. Вряд ли этого заслуживает увалень и социальный паразит. А именно так обычно и пытаются представить этого литературного героя. Нет, высокая тонкая функция Обломова – благостное созерцание – доступна далеко не каждому и требует полной самоотдачи.

Штольц и Обломов олицетворяют в романе разные стороны Человека. Одна стремится и действует. Вторая благодарит и созерцает. Действовать для этой, второй, значило бы проявлять недовольство. И весьма странно от нее этого ждать. Призыв заняться чем-нибудь, сравнение с «другими» потому и вызывают в Обломове такой ужас, что это равнялось бы отказу от своего истинного, уникального предназначения.

Так что первый серьезный вопрос, который Гончаров решает в романе: только ли деловая активность, только ли Штольцы нужны человечеству?

С этим напрямую связан и второй вопрос – главный. Обломов, Штольц... Их окружение как бесчисленные вариации этих крайних характеристик... А к чему все это? Каков итог развития человечества, «вершина прогресса»? Вот это действительно тема.

Не забудем, что Гончаров – русский писатель. Главный же русский вопрос не «Что делать?» или «Кто виноват?». Главный русский вопрос «А что дальше?». К высшей цели, окончательному результату всегда устремлен русский человек. Собственно, «Обломов» и есть попытка ответить на вопрос о цели существования человечества. Именно с этой точки зрения автор романа (а не автор определения «обломовщина» Штольц) рассматривает Обломова.

Илья Обломов предается благостному созерцанию.  Константин Тихомиров. Иллюстрация к роману Ивана Гончарова «Обломов». 1883

Волшебная страна – Обломовка – возникает в романе сразу же, как только автор знакомит читателя с основными героями. Примечательно, что Илья Ильич не вспоминает Обломовку, а видит ее во сне. «Светлая, как праздник, Обломовка» – сфера идеального. Высшая точка отношений между людьми, между Человеком и Природой и вообще всякого рода отношений.

Здесь небо «ближе жмется к земле , чтобы обнять ее покрепче, с любовью: оно распростерлось так невысоко над головой, как родительская надежная кровля, чтобы уберечь, кажется, избранный уголок от всех невзгод». Все вокруг – ряд «веселых, улыбающихся пейзажей». Здесь люди не воюют с природой, выстраивая искусственный мир, который, если за ним не присматривать, сразу рассыпается. Здесь человечество – больше чем союзник природы, это естественная ее часть. И, как Обломов, оно не нуждается в развитии, будучи живым и статичным одновременно. И внутри людского сообщества здесь царит такая же гармония. У каждого есть кусок хлеба. Никто никуда не рвется и ничего не добивается – все уже на своем месте. «Всякий знал там самого себя».

Это Земля Обетованная, Венец Жизни, Счастливый Итог. До него не добраться одними Штольцами, которые не знают меры, «золотого сечения». Которым всегда всего мало. Которые любят деятельность ради деятельности. Которые сами – довольно злая карикатура на прогресс. Обломовы наоборот.

На пути к Небесной Обломовке не меньше, чем Штольцы, нужны Обломовы. Да и рождаются эти герои благостного созерцания (а не порочные бездельники), так же, как и Штольцы, всегда в нужном, то есть весьма ограниченном, количестве.

К концу романа к этому приходит и автор. Во время последней встречи Обломов смотрит на своего друга-антипода Штольца «спокойно и решительно с полным сознанием рассудка и воли». И прощаются они не как победитель с побежденным или тем более положительный герой с отрицательным, а как два солдата, рыцаря – разных сторон действительности. И каждый затем стоит до конца. «Они обнялись молча, крепко, как обнимаются перед боем, перед смертью».

Так что пока у разнокалиберных Штольцев идет «жизнь по бюджету», Творец мыслит шире. И всех зовет к Идеалу, Царству Небесному. К «Сну Обломова», если хотите.

К нему стремится, о нем мечтает, с него начинает работу над своим главным романом русский писатель Иван Гончаров.