Жизнь для тех, у кого есть мужество

Северо-Восточный регион Бразилии славится поэзией, похожей на поэзию Средневековья. Борис Григорьев. Два вида Бразилии-2. 1936. Частное собрание

Астьер Базилио – бразилец, беззаветно влюбившийся в русскую поэзию и на данный момент отдающий почти все силы переводу ее на португальский язык – причем переводит не только плеяду Серебряного века, но и выдающихся авторов всего XX века, а также и современных. Недавно в Доме-музее Булгакова состоялся большой вечер, где Базилио в течение двух часов читал свои переводы (а авторы, за исключением тех, которых уже нет с нами, озвучивали стихи на русском). С Астьером БАЗИЛИО побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Астьер, вы всего шесть лет в России, но уже успели проделать неоценимую работу по переводу русской поэзии на португальский. Но, кажется, вся эта история началась с имени Валерия Перелешина, биографию и творчество которого вы исследовали. Отчасти понятно, почему вы его выбрали – он долго жил в Бразилии. Какова роль этого поэта, переводчика в вашей судьбе?

– На самом деле я считаю, что меня выбрал Валерий Перелешин, а не наоборот. Как только начались занятия в магистратуре по литературе в Институте Пушкина, я был в восторге от лекций Татьяны Константиновны Савченко, которая рассказывала нам о русской литературе за рубежом. Именно она и предложила мне изучать творчество Валерия Перелешина. Сначала я подумал, русская поэзия так сложна для меня, я не смогу написать эту диссертацию. Решил, что при первой же возможности предложу тему полегче. Но как только я приступил к исследованию, я увлекся и влюбился в жизнь и творчество этого потрясающего поэта. С радостью могу сказать сегодня, что я получил красный диплом и моя диссертация была отмечена комиссией как одна из лучших в группе. Более того, между мной и Перелешиным есть некоторые судьбоносные совпадения. Например, он приехал в Рио-де-Жанейро в возрасте 39 лет, а я точно в этом же возрасте приехал в Москву. У Перелешина день рождения 7 июля, а у меня 6.

– Расскажите немного о семье и городе, где вы родились. Кто были ваши родители? Это они направили вас по литературному пути?

– В Бразилии существует пять основных регионов, каждый из которых имеет свою культуру, свою кухню, свой диалект, свои традиции. Я из северо-восточного региона (к слову, оттуда и Жоржи Амаду). Этот регион славится уникальной поэзией. Она больше похожа на поэзию Средневековья. Наши поэты как менестрели: они исполняют свои тексты под аккомпанемент гитары. Они импровизируют в моменте и сочиняют стихи, ориентируясь на ритм, сохраняя стихосложение Камоэнса. Многие из этих поэтов таким образом зарабатывают себе на жизнь. Итак, я родился в городе Витория-де-Санту-Антау, где мой отец работал строителем и одновременно как поэт-менестрель. В некотором смысле мой отец и стал примером для подражания и источником вдохновения для меня. Мои родители живы, слава богу, и здесь я согласен с Робертом Рождественским, когда он сказал, что человеку надо мало: «Чтоб жила на свете мама. Сколько нужно ей – жила...»

– Вы перевели более 60 русских поэтов на португальский, в их числе современные поэты (Вячеслав Куприянов, Иван Ахметьев, Андрей Коровин, Элина Сухова и др.). Причем даже я, не зная португальского, слышу, что они эквиритмичны, то есть передают ритм и музыку русского стиха. А каким был ваш первый поэтический перевод с русского на португальский?

– Спасибо. Мне очень приятно, что я могу передать оригинальную музыку на португальский. Первым поэтом, которого я перевел, был Максим Горький, а именно стихотворение «Легенда о Марко». Это было не только первое стихотворение, которое я перевел, но и первое стихотворение, которое я выучил наизусть и по сей день могу читать его целиком. Это было стихотворение, которое тронуло меня больше всего из антологии русской поэзии, которую я прочитал во время пандемии. В тот момент я и решил попробовать переводить.

– У португальского и русского языков разное устройство. Скажите, пожалуйста, в чем главная сложность перевода? Вероятно, вы нередко ищете образные аналоги? Помогает ли вам в этом опыт других переводчиков?

– Основная трудность при переводе – это определить голос поэта. Я обычно перевожу не стихи, а поэтов. Я считаю, что моя работа похожа на работу актера, стремящегося изобразить настоящего персонажа. То есть я хочу, чтобы в моем голосе чувствовался голос другого. Я всегда смотрю лекции, фильмы, сериалы, дебаты, конференции, телепередачи о литературе, посвященные поэту, которого перевожу. При этом я понимаю, что переводить – это всегда терять, но нужно быть уверенным в том, что нельзя потерять вообще, и каждый поэт в этом смысле уникален. Сложнее всего перевести неологизмы, каламбуры. Если в тексте поэт придумывает что-то оригинальное или, например, шутит, я чувствую себя обязанным сделать то же самое. Совсем невозможно перевести культурный код. В этом случае необходимо написать примечания, объясняющие контекст. В процессе перевода я не читаю другие переводы. Я стараюсь как можно больше прочесть того, что написано здесь, в России, о поэте. Переводчик, который читает другого переводчика, напоминает мне тень, которая стремится руководствоваться другой. Исследования русских филологов помогают мне найти ответы на все вопросы, по этой причине я не чувствую ни малейшей необходимости читать другие переводы.

– Вы собираетесь делать трехтомную антологию переводов русской поэзии на португальский... По какому принципу она будет устроена? Сколько поэтов будет включено? Будет ли это билингва?

– На сегодняшний день в мою антологию включено 64 поэта. Это будет три тома, разделенные хронологически: 1) с 1917 по 1934 год (от Октябрьской революции до IV съезда писателей); 2) с 1934 по 1953 год (от IV съезда писателей до смерти Сталина); 3) с 1953 по 1987 год (от смерти Сталина до перестройки). Я планирую до лета закончить первый том и работать много, чтобы это получилось. Я бы хотел, чтобы это была билингва, но этот вопрос я буду обсуждать позже с издательством. Пока я работаю над своим проектом самостоятельно.

– Вы говорили, что в Бразилии более серьезно воспринимают прозаиков, а не поэтов. Расскажите немного о своих любимых бразильских прозаиках и их произведениях.

– Мы считаем самыми важными фигурами в бразильской прозе Жуана Гимарайншу Роза (1908–1967), который показал глубину Бразилии и изобрел очень своеобразный поэтический язык, и Машаду де Ассис (1839–1908), который своего рода наблюдатель бразильской души. Я также очень восхищаюсь Жоржи Амаду (1912–2001). На мой взгляд, ему удалось создать великолепный мир с героями, которые выглядят как настоящие люди, такие как Габриэла, Донья Флор, Тереза Батиста. Из романов, написанных в последнее десятилетие, я бы выделил «Да здравствует бразильский народ» Жуана Убалду Рибейру (1941–2014).

– Вы и поэт, и переводчик, и прозаик, и драматург. Знаю также, что вы работали журналистом. Может быть, есть и еще какие-то профессии? А все же в какой сфере вам работается лучше и интереснее?

– Все эти области имеют общее – это работа с языком. Что касается другой профессии, такой шанс предоставила мне Москва. Иногда я работаю актером и снимаюсь в роликах для детей.

– Я поняла, что вы полюбили Россию – понятно, что не только через литературу, но и через общение с людьми искусства. Не пугает ли вас то, насколько трагично складывались судьбы многих гениальных российских поэтов, которых перемалывала беспощадная система?

– Не пугает. В России я почувствовал силу, которая есть в литературе, и начал видеть и писать стихи по-другому. И я научился здесь верить в силу судьбы: то, что должно произойти, произойдет. Но при этом я не должен прятаться от жизни в ожидании лучших дней. Цитируя нашего любимого писателя Гимарайнша Розу: «Жизнь для тех, у кого есть мужество».

– Как проходит литературный процесс в Бразилии? Я имею в виду, как проводятся литературные вечера? Есть ли массовая заинтересованность в литературе? Читают ли стихи наизусть?

– Часто литературные вечера сопровождаются музыкальными представлениями. Нельзя отрицать тот факт, что Бразилия является музыкальноцентричной страной.

Кроме того, я также должен сказать, что в настоящее время Бразилия находится под сильным влиянием США. Из-за этого некоторые американские мысли нам навязываются: например, о расизме, о сексуальности, о гендере. Писатели, которые не пишут об этом, практически не имеют шансов быть приглашенными на литературные мероприятия, получать награды и гранты. Также в настоящее время бразильская литература очень контролируется политкорректностью. По поводу чтения стихотворений: наша школа не похожа на русскую, от нас не требуют чтения наизусть. То, что есть у вас, у нас нет.

– Я знаю, что ваши переводы публикуются в солидных бразильских изданиях. Известна ли вам реакция бразильских читателей на ваши переводы русских поэтов? Если да, какова она?

– Не всегда мне удается публиковаться в солидных изданиях. Но несколько раз мне посчастливилось опубликоваться в таких широко распространенных изданиях, как журнал «Piauí», самый крупный из наших журналов, в котором я представил Маяковского, и культурное приложение к газете «Estado de São Paulo «Estado da Arte», где я опубликовал переводы Мандельштама, Шаламова, Бродского. Говоря о Бродском, однажды в интернете я нашел цитату из своего перевода без указания моего имени. Я был очень счастлив, потому что это означало, что мой перевод сработал, то есть он звучал так, как будто Бродский сказал это по-португальски. Самую сильную реакцию я получил, опубликовав переводы Бориса Рыжего в двух журналах – «Continente» и «Piparote». Некоторые читатели писали мне с большим интересом, они хотели узнать больше о Рыжем. Позже эта статья по просьбе редактора была опубликована на португальском в Китае, в Макао. Я пишу каждую субботу в газете моего штата Параиба и дублирую эти тексты в социальных сетях. В одной из них у меня более 4 тысяч друзей, среди которых большинство – важные писатели и литературные эксперты Бразилии. Часто замечаю, что в комментариях есть реакция: есть те, кто делится своими впечатлениями, есть те, кто предлагает издавать.

– Есть ли (или может быть, были в прошлом) еще бразильские поэты, переводчики, исследователи, которые так же, как вы, интересуются русской поэзией?

– Интерес к русской поэзии в Бразилии существует с XIX века. В своих исследованиях я нашел перевод стихотворения Пушкина «Русалка» 1868 года. Проблема в том, что переводчики не знали русского языка и переводили с других переводов (часто с французских). В 1968 году в Бразилии была опубликована антология, переведенная поэтами Аугусто и Гарольдо де Кампосом, основателями конкретизма, в соавторстве с Борисом Шнайдерманом, который родился в Одессе и в возрасте семи лет эмигрировал в Бразилию. Надо признать, что их работа действительно важна. Они подарили возможность бразильскому читателю впервые читать перевод поэзии с оригинала. Однако, с другой стороны, их антология не включала такие имена, как Георгий Иванов, Владимир Набоков, Иван Бунин, Иосиф Бродский, так как авторы книги были ярыми сторонниками авангарда.

– Назовите, пожалуйста, свои самые любимые русские стихи на данный момент.

– «Черная весна» Иннокентия Анненского, «Заблудившийся трамвай» Николая Гумилева, «Пою, когда гортань сыра, душа – суха...» Осипа Мандельштама, «Хороша была Танюша...» Сергея Есенина, «Ну что ж...» Владимира Маяковского, «Меня застрелят на границе» Варлама Шаламова, «Платье» Ксении Некрасовой, «Вчера, опаздывая на работу...» Яна Сатуновского, «Рождественский романс» Иосифа Бродского.