0
5710
Газета Печатная версия

16.08.2023 20:30:00

Красные губы под инеем

Китайские тени отечественной поэзии

Тэги: филология, литературоведение, история, поэзия, эмиграция, париж, китай, россия, петербург, гоголь, москва, харбин, шанхай, бунин, арсений несмелов


филология, литературоведение, история, поэзия, эмиграция, париж, китай, россия, петербург, гоголь, москва, харбин, шанхай, бунин, арсений несмелов Россия – то вьюга и ночь. Аполлинарий Васнецов. Вьюжит. Метель. Старая Москва. 1904. Мемориальный музей-квартира А.М. Васнецова, Москва

Русское зарубежье в значительной степени ассоциируется с Францией, точнее, с Парижем. Тут и культовое кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, тут и память о таких вершинах нашей культуры, как Иван Бунин, Николай Бердяев или Юрий Анненков… В связи с этим обидно, когда безусловно достойные люди невольно закрывают собой не менее достойных. Разумеется, не всегда так происходит: вспомним «наших американцев» Сергея Рахманинова, Игоря Сикорского или, если взять поздний период, Иосифа Бродского. Но все-таки именно Франция с «мачехой городов русских», как грустно шутили по поводу Парижа сами изгнанники, в итоге стала символом русского исхода.

Поэтому всегда отрадно, когда появляются исследования о других центрах отечественной эмиграции. Совместное исследование российского и китайского историков литературы зарубежья посвящено «русскому Китаю». Ученые рассматривают, как переживался изгнанниками опыт ностальгии на примере употребления слова «родина». Например, для поэта и прозаика Арсения Несмелова (Митропольского) образ отечества двоится на «мать» и одновременно «мачеху». Автор «Кровавого отблеска» осознает жестокость «своей страны, страны судьбы лихой», обрекшей его и множество других эмигрантов на изгнание/сиротство. Но при этом, несмотря на всю боль и лишения, она остается «милой родиной», от которой не уйти навеки:

Над российским простором

промчаться,

Рассекая метельную высь,

Над какой-нибудь Вяткой

иль Гжатском,

Над родною Москвой

пронестись.

А для Николая Щеголева Россия персонифицировалась в Петербурге и одновременно в образах высокой словесности:

Вот Гоголь. Он вышел

на Невский

Проспект, и мелькает шинель,

И нос птицеклювый синел,

А дальше и сам Достоевский

С портрета Перова,

точь-в точь…

Россия – то вьюга и ночь.

29-13-13250.jpg
Ольга Богданова, Юньмэй Цзан.
«Восточная ветвь» русской
поэтической эмиграции
(1920–1940-е годы).– СПб.:
Алетейя, 2023. – 210 с.
Парадоксально, что, когда поэт сочинял это стихотворение, он не бывал в Петербурге. До своего возвращения в Советский Союз в 1947 году Щеголев жил в основном в Харбине и Шанхае.

Другой не менее интересный сюжет в монографии Богдановой и Цзан связан с влиянием китайской поэзии на литературу диаспоры. Ученые обращают внимание на интертекстуальные связи лирики Венедикта Марта (Матвеева) с сочинениями знаменитого средневекового поэта Бо Цзюи (Цзюйи), которого он хорошо знал и переводил (сборник «Луна», 1922). Важную роль в стихотворениях Марта играет образ журавля, перенятый именно из наследия китайского мэтра. Как и у Бо Цзюи, он символизирует одиночество творца (а в случае русского литератора и одиночество изгнанника). Поэтому, обращаясь к журавлю, лирический герой Марта говорит: «И разделяет поэт/ Твой одиночья удел». Птица примиряет эмигранта с миром. Переиначив начало пословицы, можно сказать, что лучше журавль в руках… Повлиял Бо Цзюи вместе с Ли Бо и на творчество Юстины Крузенштерн.

А вот Валерий Перелешин (Салатко-Петрище), так же как и Март, профессионально переводивший китайскую поэзию (антология «Стихи на веере») и философию (трактат «Дао Дэ Цзин»), испытал влияние другого средневекового лирика Ду Му. Правда, к наследию классика он подошел творчески. В пейзажной лирике знаменитого предшественника есть сцена, когда рассказчик, «остановив повозку», видит «В инее листья красней цветов/ второго месяца года». Для Перелешина красные листья под инеем – имя юной девушки, к которой и обращено стихотворение:

«Красные листья под инеем» –

странное имя:

Сколько в Китае затейных

и умных имен!

Часто бывал я пленен

и обрадован ими,

В странное имя сегодня

я снова влюблен.

Лирический герой поэта-эмигранта выражает надежду, что «осенью в полдень сильней пригревает/ Бледное солнце и светит в кленовом саду./ Будет минута: неласковый иней растает,/ Красные листья и губы под ним я найду!»

Хочется, чтобы читатели нашли побольше русской китайской поэзии. Ведь как писал когда-то Владимир Соловьев (никогда в Китае не бывавший): «С Востока свет, с Востока силы!»


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Татьяна Астафьева

Участники молодежного форума в столице обсуждают вопросы не только сохранения, но и развития объектов культурного наследия

0
1900
Пекин вытесняет Вашингтон из Южной Америки

Пекин вытесняет Вашингтон из Южной Америки

Владимир Скосырев

Китай решил продемонстрировать, что для Бразилии он не просто инвестор, но и партнер

0
2767
Китай несется вперед

Китай несется вперед

Олег Мареев

Диаграмма эволюции Поднебесной не пологая, а скачкообразная

0
2893
КПРФ заступается за царя Ивана Грозного

КПРФ заступается за царя Ивана Грозного

Дарья Гармоненко

Зюганов расширяет фронт борьбы за непрерывность российской истории

0
2873

Другие новости