Не трожьте, девочки, руками!

Нечеловеческая любовь. Густав Климт. Поцелуй. 1907–1908. Галерея Бельведер, Вена

Еще при матери, которая была швейкой, но несчастно утонула в море в 1894-м, Фаина плакала, когда мать резала материю ножницами. Тем более Фаина плакала, когда мать рвала материю руками. От ножниц шел страшный лязгот, а от рук – страшный трескот. Мать кидалась к своей дочечке и шептала тихенькое и сладенькое. Про что – Фаина тогда еще не знала, а сейчас уже не помнила, что тогда не знала, про что это было. Может, и про ло-ло-пс-пси-сис-сис.

***

Когда Фаина переедала, фельдшерица делала Фаине клизму – отвар из ромашки с льняным маслом. Фельдшерица не сразу засовывала в Фаину. Фельдшерица сначала давала Фаине платочек, мокрый от одеколона провизора Остроумова, и говорила втянуть платочек в нос. Потом фельдшерица гладила вокруг дырочки и шептала что-нибудь тихенькое и сладенькое – ло-ло-пс-пси-сис-сис. От такого утишалось везде, тем более вокруг. Потому Фаина не дергалась, когда фельдшерица засовывала и заливала.

Фаина уже давно знала одеколон по имени Корилопсис. Одеколон пересиливал все на свете, даже весь на свете горшок после клизмы. У Фаины Корилопсис был не цветок, а грек. Грек Корилопсис служил в магазине, где покупалось высушенное и пахучее до головного дурмана. Перемолотое тоже покупалось. Там была гвоздика, ваниль, корица и прочее для мучного и сладкого.

Раз Марина, которую приставили смотреть за Фаиной, гуляючи с Фаиной, завела Фаину в пахучую дверь. Марина пошла завесить, за чем пришла, а Фаина осталась стоять. Фаина, может, пошла б дальше, если б не Корилопсис, который стоял и тянул свою руку к Фаине.

Фаина сложила у себя в голове одно с другим, и у Фаины там получилось, что Корилопсис ждал Фаину. Фаина положила свою руку на руку Корилопсиса. У Корилопсиса рука была не жаркая, по цвету как несильный чай и сильно гладкая. Лицо у Корилопсиса было такое же, хоть Фаина его лицо ничем не трогала.

Фаина сказала Корилопсису: «Здравствуйте». Корилопсис ничего не ответил.

Фаина хотела забрать свою руку у Корилопсиса раньше, чем Корилопсис заберет свою руку у Фаины. У Фаины все всегда забирали свою руку раньше, потому Фаине на всякий случай и захотелось. А Корилопсис молчал, хоть свою руку никуда не забирал.

Тут Марина сказала Фаине, что надо выходить.

Фаина сказала Корилопсису: «До свидания». И вышла со своей рукой.

Фаина была дурочка, а не дурочка, сразу увидела, что грек Корилопсис сделан не из человека, а из дерева. Так для Фаины получилось еще лучше, потому что дерево при случае хоть и сгорит, а не утонет.

***

За хорошее поведение опекунша Елизавета водила Фаину в разные кондитерские, чтоб Фаине было приятно и чтоб другие видели. Фаина просила у Елизаветы цукаты с мороженым и получала. Цукаты Фаина кушала от всей своей души. Цукаты жили во рту почти что очень долго. Фаина каждый раз хотела не глотать цукаты, а оставлять в живых навсегда. Но из науки давно известно – не всякому человеку дано такое, чтоб не проглотить то, что уже у человека во рту. Тем более сладенькое.

Елизавета говорила Фаине, что девочкам нельзя много сахарного, что от многого сахарного у девочек появляются неправильные мысли. Что сначала такие мысли появляются про сахар, а потом про что попало.

***

Фаина про что попало думала, а про что попало с сахаром – не думала. Фаине захотелось испытать себя на сахар.

Фаина ночью встала с кровати, тихонечко пошла, взяла из буфета, который для прислуги, сахарницу и всю съела. Голый сахар был Фаине еще вкусней всех на свете цукатов. Тем более колотые кусочечки сначала сладенько кололи язык, щеки внутри и верх тоже. Потом кусочечки скоренько успокаивались и сами катились на низ, как вода. Цукаты застревали, а сахар нет, не застревал. Хоть Фаине нравилось носить в зубах цукатные крошки, сахар из сахарницы понравился еще сильней.

Фаина спросила у Марины, где в доме есть сахар кроме сахарниц и банок. Марина сказала, что в кладовке за кухней есть голова на полпуда. Фаина попросилась к голове.

Голова стояла без шеи. Если б у головы была шея, тогда б по виду голова была похожая на длинную вверх прическу женщины в синем толстом платке домиком. А так на голове был не платок, а толстая синяя бумажка.

Фаина отвернула бумажку и потрогала голову. Голова была гладкая, как рука у Корилопсиса, хоть белая и никакая по теплу и холоду.

Еще голова была гладкая, как живот у Фаины. Фаина знала про свой живот, потому что сама себя гладила. Фельдшерица научила Фаину гладить живот, когда в животе болело. Фаина для сравнения гладила и свои руки, и свои ноги, и свои щеки с носом и губами. Живот у Фаины всегда был лучше всего на свете.

По цвету голова у сахара была даже белей, чем живот у Фаины. Фаина погладила голову у сахара рукой, как учила фельдшерица. Потом Фаина послюнявила палец и начала кататься пальцем по голове – от самого верха до самого низа. Потом Фаина встала на скамеечку, обхватила голову двумя руками и начала лизать острый верх. Языку было колко и сладко. Марина сказала Фаине, что уже хватит, и увела из кладовки.

***

Фаина пришла в свою комнату, легла на кровать, хоть Елизавета запрещала днем лежать. Фаина завернула платье с рубахой, стащила панталоны и начала гладить сама себя сахарными руками. Фаине было сладко. Фаина хотела, чтоб животу тоже стало сладко от сладких рук. Животу стало сладко и колко. И Фаина начала думать про сахар.

Другая молодая девочка, может, начала б думать про сахар с мужчинами. Фаина была не другая и потому думала только про грека. Мужчины как мужчины были для Фаины никакие, хоть с руками, с ногами и с усами, как у грека.

Фаине уже исполнилось 13 лет, у Фаины уже началось женское. Но Фаина ничего не знала про мужчин как причину для любви у женщины к мужчине. И как про причину для детей Фаина про мужчин ничего не знала.

Про человеческую любовь Фаина понимала, что любят мать и людей за все хорошее с их стороны, хоть за усы и одеколон. А про нечеловеческую любовь Фаина не знала.

Откуда б Фаина узнала? Елизавета, может, сказала б, но Фаина не знала, про что спрашивать. А про что не знаешь, для того вопроса и нету.

Читайте также: "Интересная Фаина"