0
2684
Газета Печатная версия

22.01.2020 20:00:00

Каша в головах

Стихи о том, что мы напрасно прячемся от прошлого

Игорь Кохановский

Об авторе: Игорь Васильевич Кохановский – поэт.

Тэги: поэзия, политика, история, советский союз, сталин, солженицын


(поэзия, политика, история, советский союз, сталин, солженицын) Как дети, мы играем с прошлым в прятки… Василий Штернберг. Игра в прятки. Национальный музей Тараса Шевченко, Киев

Игра в прятки

Мы прячемся от прошлого, увы.

Как дети, мы играем

с прошлым в прятки,

да только не идут из головы

когда-то обретенные повадки,

что догоняют нас, как

бумеранг,

сварганенный из этих вот

повадок,

предпочитавших спору

дикость драк,

лишь через драки сея свой

порядок.

Мы прячемся от прошлого, стыдясь

паскудства и постыдства

нашей доли,

и этим лишь поддерживаем связь

с ним, будто все еще в его

неволе

мы бесконечный свой мотаем срок,

и свергнутых бы вроде

истуканов

пускаем, сторонясь, на свой порог

старьем киношным голубых экранов.

И прошлое находит нас везде

все потому, что мы в его

зерцало

вновь смотримся и прошлого звезде

молитвы шлем уныло

и устало.

И так же несуразна, как

звезда

на башне, где икона

чудотворца,

несовместима в новое езда

с повадками совкового уродца.

Пока трусливый наш официоз

не припечатает строкой

закона

виновников страдания и слез,

чтобы навеки их псевдоиконы

приобрели законное табу,

а злодеянья не ушли

в забвенье, –

абсурда и невнятиц бу-бу-бу

вновь не одно сломает

поколенье.

Мне повезло – я понял,

что почем…

В ту мартовскую ночь, когда тирана

не стало, осенив себя крестом,

едва замолкнул голос

Левитана,

сказала мама: «Боже,

наконец…»

«Так разве можно?» – я

спросил невольно.

«Когда б не эта сволочь, твой отец,

не сомневаюсь, жил бы

и сегодня» –

так мама мне ответила

тогда,

и я запомнил это навсегда.

Он арестован был в 37-м.

Но случай спас… Когда

вождем усатым

взращенный,

новоявленный нарком,

покончивший, казалось,

с прежним адом,

чекистскую одергивая рать,

сказал, предтечу обвинив

в оплошке,

что «скоро будет некого

сажать»,

вот в это приоткрытое окошко

отец попал и был освобожден.

Но даже полтора тюремных года

былую жизнь пустили под уклон,

ускоривши трагедию ухода.

В тюрьме отца держали

в «стояках» –

в шкафах (где лишь стоишь)

с дырой для пищи…

Когда на третьи сутки

на ногах,

отекших,

разрывались голенища

сапог,

то становилось все равно,

в каких несовершенных

преступленьях

признаться,

лишь бы рухнуть, как бревно,

поспать или уснуть

без пробужденья.

Он вышел, постарев,

как аксакал…

Потом война…

Наро-Фоминск… Раненье…

И в 46 лет от роду предстал

пред тем, кто все прощает прегрешенья…

Крик века – солженицынский ГУЛАГ

и все, что было прежде

под запретом,

мозги вправляли правдой – что и как

свершало зло под ложь «Вся власть советам!»

И сколько поколений жили, зря

подобной лжи поверив без оглядки…

И вновь живут, не зная, что нельзя

с историей играть все время

в прятки,

и бегать от нее, как от стыда,

скрывая тщетность этого побега,

поскольку, видит Бог,

нам никуда

от своего не деться

Нюренберга…

И пусть не смертным будет приговор,

но обвинительная ясность приговора

нам остановит гибельный

разор

в мозгах, как жертвах этого разора.

И морок, что накрыл страну волной,

как страшное вселенское

цунами,

закончится, державе дав

покой,

и сгинет зло, царившее

над нами.

С сегодняшнею кашей в головах

нам никогда не вырваться

из мрака,

пока очередной наш мономах

прет в новый мрак, по умыслу, однако…


Настомящее

Михаилу Эпштейну

Настоящее, нас томящее,

обложило, как цепью флажков

егеря на кровавом ристалище

ограждают угодья волков.

Настоящее, словно радием

властной придури облучено,

и под царствием вохрократии,

безусловно, обречено.

Как долго это томление

духа охлоса будет гнить,

неизвестно, но тем не менее

оборвется когда-то нить

непротивленья терпилы,

этой главной народа черты,

словно ген первородный дебилы

в нем живет под пятой

темноты.

И в эпоху рассудков смятения

темнота эта всюду свой нос

самовольно сует

без стеснения,

ибо есть на нее жуткий спрос.

А за плотное оцепление,

за запретные власти флажки

и не рыпается поколение,

в коем страхи былого крепки.

Потому-то, увы, настоящее

так темно, что созрела тоска

выдать неологизм

«настомящее»,

чтоб злорадствовать

исподтишка.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1804
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
660
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
894
Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Виктор Леонидов

Фигура Константина Батюшкова оказалась в тени. И не только для специалистов, но и для миллионов читателей

0
595

Другие новости