Главкнига: Чтение, изменившее жизнь

Если говорить о повлиявших на меня книгах, на первом месте, пожалуй, «Маленькие трагедии» Пушкина. Вместе со «Сценой из Фауста» – это потрясающий по психологической нюансировке и профетической мощи «дайджест» всемирной литературы, предвосхищающий тему европейского нигилизма. Дон Гуан, идущий в своем желании до конца, обретающий истину этого желания в пожатье каменной десницы, вводит нас прямиком в сумрачный лес психоанализа, а Вальсингам из «Пира во время чумы» – одной ногой уже в Достоевском (он грезит о жене похороненной, Раскольников – об умершей от чахотки невесте). И коли речь зашла о ФМД, то да, «Преступление и наказание» и «Идиот», взятые в перекрестье «соседних рядов», всякий раз открывают новые бездны. Взять хотя бы главу, в которой Мышкин забывает о своем дне рождении и застает у себя компанию, наперебой толкующую о каннибализме и «друге человечества» Мальтусе, в то время как в соседней комнате Ипполит готовится пустить себе пулю в лоб (но прежде зачитать свою исповедь). Структурно это уже готовый «Вишневый сад» с заглядыванием в «Елку у Ивановых». Ну и «Париж, столица XIX столетия» Беньямина – текст-коллаж, сплошь состоящий из цитат из разных областей знания, однако собранных таким образом, что кумулятивный эффект конструкции как целого «выстреливает» совершенно оригинальным типом письма.

Санкт-Петербург