0
2721
Газета Печатная версия

29.11.2018 00:01:00

Быть кунаком Хаджи-Мурата

Горный эпос Льва Николаевича

Игорь Шумейко

Об авторе: Игорь Николаевич Шумейко – историк, публицист.

Тэги: лев толстой, проза, роман, кавказ, история, XIX век, россия, война


лев толстой, проза, роман, кавказ, история, XIX век, россия, война Кавказ на всю жизнь заполнил духовный горизонт Толстого. Павел Ковалевский. Кавказ. 1872. ГТГ

Первую повесть Лев Толстой написал в 1851 году в Тифлисе. Кавказ тогда скорее лишь переменой мест помог вспомнить, выразить и запечатлеть его «Детство» в усадьбе средней полосы России. Но далее Кавказ уже своими людьми, пейзажами, войнами надолго, как оказалось, на всю жизнь заполнил духовный горизонт писателя: от ранних «кавказских» повестей, рассказов до грандиозного «Хаджи-Мурата», созданного на склоне столь же грандиозной жизни.

Александр Ткачев – автор многих книг, статей, посвященных Льву Николаевичу, в том числе весьма объемной монографии «Подпоручик Севастопольский», – в новом исследовании применил интересный подход. Все кавказские тексты Толстого им приняты как единое произведение, один «кавказский роман», создававшийся более полувека, имеющий свои непрерывные, сквозные темы и мотивы, своих персонажей, переходящих под разными именами из одного произведения в другое.

Анализируя сей «роман романов», Ткачев выявляет диалектику персонажей подобно тому, как автор самых первых статей о Толстом Николай Чернышевский выявил и зафиксировал «диалектику души» его героев. Преимущество Ткачева уже в хронологическом охвате: пред ним – все духовное развитие Льва Николаевича («приложим Чернышевского» к шкале жизни Толстого, убедимся: важнейшие повороты, развитие «кавказского романа» он видеть не мог) и полный ландшафт исторических событий второй конца XIX – начала XX века.

44-15-11.jpg
Александр Ткачев.
Лев Толстой.
Кавказский роман. 1851–1904.
– М.: Русский Mip, 2018.
– 992 с.

Другая особенность книги – претензия (похоже, полностью реализовавшаяся) на энциклопедичность. Вот читатель уже готов вместе с Толстым и обстоятельнейшим толстоведом «рвануть на Кавказ», но автор не спешит. Ведь одним из мотивов отъезда Льва Николаевича к брату была запутанность его денежных дел, и Ткачев распутывает их с такой тщательностью, что, совместись он со своим героем во времени, – мог бы стать его финансовым управителем, «прикащиком»: «Господину Орлову Толстой задолжал в карты, кто таков Афанасий, неизвестно, а задолжать Шевалье молодой Лёвушка мог только до отъезда в Петербург, случившегося в феврале 1849 г. Значит, первые визиты в заведение в Газетном переулке состоялись после октября 1848 г., когда Толстой приехал в Москву из Ясной Поляны, намереваясь готовиться к сдаче кандидатских экзаменов в университете, но вместо того завертелся в вихре московских удовольствий: балы, светские рауты, салоны, картежные игры, цыганские хоры... пока не сбежал в Петербург. Долг Шевалье был не слишком велик, коль скоро Толстой полагал 900 рублей серебром достаточной суммой, чтобы закрыть все московские долги разом».

Но и в этой финансовой скуке автор выискивает потрясающие парадоксы, обеспечившие то, что именно к этому клиенту ресторатора Шевалье внимание думающего мира приковано уже полтора века! Севастопольская дневниковая запись 3 июля 1855 года, ужасы осады: «В Волынском редуте, перед приступом, одна бомба падала за другой. Никто не приходил и не выходил, мертвых раскачивали за ноги и за руки и бросали за бруствер» – соседствует с: «В деревню же написать, чтобы доходами платили долги Зубкову, Дюсо, Шевалье, Шармеру и т.д., и самому собирать на всякий случай к Новому году до 1500 рублей».

Простившись наконец с московскими рестораторами, Ткачев подсаживает нас в тарантас по дороге на Кавказ, сиречь на Кавказскую войну, к Толстому, читающему и перечитывавшему в Кизляре… «Читал Стерна. Восхитительно» (14 апреля 1852 года). «На Кавказе он даже занялся сплошным переводом «Сентиментального путешествия», «для развития памяти и слога», однако польза языковой практики – наименьшее из благ, полученных от творений Стерна. Толстой буквально впитал в себя стерновский стиль, манеру и приемы повествования, хотя и оставался взвешенно-аналитичным в окончательных оценках: «Несмотря на огромный талант рассказывать и умно болтать моего любимого писателя Стерна, отступления тяжелы даже и у него».

Тщательно прослеживая метаморфозы персонажей, Ткачев доходит до монументального финала: «Бутлер смотрел на эти горы, дышал во все легкие и радовался тому, что он живет, и живет именно он, и на прекрасном свете». Если заменить Бутлера на Оленина, получится фрагмент «Казаков». Но это «Хаджи-Мурат», последняя глава его обширного кавказского романа, в современной фразировке: кавказского гипертекста».

18 июля 1896 года после прогулки в самой глубине России сорванный и брошенный цветок репейника, называемого здесь «татарником», вдруг напомнил Толстому столь же напрасно погибшего в 1852 году на Кавказе татарина. «Сибирские, поволжские, кавказские татары» – так именовали сонмы народов, наших сонаследников великой татарской орды: простота, уважительность, память о нашем общем русско-татарском дворянстве, истории. История кавказского татарина Хаджи-Мурата: «…десятилетия не отпускала художника, беспокоила его память и ум, колола совесть своими колючками. Толстой не был знакомцем и кунаком Хаджи-Мурата, но хотел бы им быть: офицер Бутлер, самый автобиографичный персонаж последней кавказской повести, становится кунаком Хаджи-Мурата». Рядом иллюстрация: рисунок Софьи Андреевны – цветок репейника-татарника.

Памятно со школы определение «Войны и мира» – эпопея. К сборному «Кавказу» Толстого это применимо не в меньшей степени. Дело не в объеме – со времен Гомера здесь важен величественный, героический, «эпический» дух повествования, размеренные картины жизни народов, героев, войны. Выяснять: «Кто с большей симпатией изображен в «Илиаде»: грек Ахилл или троянец Гектор?» – бессмыслица! Эпический герой может сражаться только с эпическим же героем, иначе: убогость, карикатура. Эпический дух даже в самых жестоких картинах битв – ведет к катарсису, просветленному пониманию судеб Героев, Судьбы. И Хаджи-Мурат рукой яснополянца введен в сонм героев – к Энею, Лоэнгрину…     


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1091
Нелюбовь к букве «р»

Нелюбовь к букве «р»

Александр Хорт

Пародия на произведения Евгения Водолазкина и Леонида Юзефовича

0
768
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
380
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
524

Другие новости