Взрыв!.. Жив?!

О Генрихе Сапгире размышляют Юрий Орлицкий, Леонид Кацис, Ольга Бараш, Александр Житенев. Фото автора

В Москве отметили 90-летие Генриха Сапгира. В академической части празднования ключевым событием стала 15-я юбилейная конференция в Российском государственном гуманитарном университете. После показа архивных видеороликов с чтениями поэта начались научные сообщения. Ирина Плеханова из Иркутска затронула тему «вопросов и вопрошаний» в поэзии Сапгира. Речь шла, например, о том, что в поэзии вопрошающая интонация всегда усилена, что это своеобразная форма самоконтроля – кто я? где нахожусь? («Но молчало/ Тело./ Без имени?/ Без рода и племени?/ Неужели не стало времени?»). Ведущий, литературовед Юрий Орлицкий сделал ремарку, что знаки вопроса как бы размечают текст, создают характер пауз.

Выступил историк культуры Леонид Кацис на тему «Поэтика позднего Сапгира: попытка заполнения пустот и зияний». Тема, по сути, касалась не конкретно пустот (рассмотренных в статье Михаила Павловца «И все, что образует пустоту»: деструкция словесной формы в поэзии Генриха Сапгира»), а «подтекстов», когда автор дает в текстах скрытые цитаты, намеки (иногда ритмические), а читатель должен додумать. Таких намеков и отсылок, свойственных комбинаторной поэтике, в поэзии Сапгира множество – и к Окуджаве, и к Бродскому, и к Мандельштаму.

Критик Александр Мурашов провел параллели между поэзией Сапгира и поэтами позднего Средневековья Хорхе Манрике и Хуаном де Мена (творившим в песенно-рефренной форме), отметив и там и там тягу к вариативности: «Мы имеем одну эмоциональную предситуацию, которая повторяется с перестановкой слов, такой метод способствует росту напряженности, вовлеченности, динамизма».

Светлана Артемова из Твери разбирала стихотворение «Парад идиотов» в контексте поэзии ХХ века. Начав с Маяковского и романтизации парада у советских поэтов, поговорив о взаимосвязи маршей через всю страну и вечной темы дороги, о превращении парада в бытовой элемент советской реальности, она перешла к ощущаемой в теме марша коннотации принудительного шествия заключенных, провела параллель с «Пилигримами» Бродского, где подчеркивается именно иллюзия общности. Затем пошла речь именно о «Параде идиотов», в котором показана советская жизнь с ее лицемерием и пороками, лирический же герой движется навстречу параду, тем не менее оставаясь его частью.

Александр Житенев из Воронежа рассмотрел стихотворение «Умирающий Адонис» в контексте истории мифа и преломления его в мировой поэзии. Ольга Северская сравнивала структуру построения текстов Сапгира с фугой. Дарья Суховей из Санкт-Петербурга говорила о многослойности текстов. Илья Снегирев затронул переводческую сторону деятельности Сапгира, разобрав, в частности, перевод стихотворения Уильяма Блейка «Букингемский дворец». Выступили хорошо знавший Сапгира Владимир Ломазов, Данила Давыдов, Борис Колымагин, Владимир Тучков, Фаина Гримберг, Света Литвак, Александр Макаров-Кротков и Татьяна Грауз.

Еще юбилей Сапгира отметили вечером «Погода была прекрасная» в Российской государственной детской библиотеке. Ведущий, поэт Герман Гецевич представлял участников, перемежая выступления личными воспоминаниями. Дети из вокальной студии «Соловушка» исполнили песни на стихи Сапгира – например, «Цирковые чудеса». Звучала песня «Зеленая карета» на музыку Александра Суханова (перевод Сапгиром стихотворения Овсея Дриза). Композитор Юрий Евграфов рассказал о том, что написал музыку на 60 произведений Сапгира, и теперь ансамбли по всей стране исполняют «Сапгир-симфонии»: в видеозаписи гости услышали отрывок одной из них. 16-летний пианист Евгений Евграфов исполнил этюд Александра Скрябина. Гецевич прочитал трогательное стихотворение «На смерть пуделя»: «ты уже высо/ в космосе повис –/ в блеске серебрис/ каждый волосо/ предано скулишь/ не робей малыш! / Между звезд скользя/ ты плывешь все выш/ к новому Хозя...» Звучали рассказы поэтов Елены Кацюбы и Константина Кедрова-Челищева, который вспоминал, как они с Сапгиром перевозили через границу «Архипелаг ГУЛАГ», а еще «изобразил» его стихотворение из двух слов, описавшее XX век: «Взрыв!../ Жив?!»