Голубая нота

Просто приходишь в дом, который и не дом вовсе, а морской берег. Лев Лагорио. Берег моря близ Алушты. 1889. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Настоящий писатель – всегда явление природы, ибо дар его неотвратим. И неважно, прекрасен он или зловещ, черно-бел или сияет всеми, в том числе и неизвестными, цветами и оттенками. Ты просто приходишь к нему в дом, который и не дом вовсе, а морской берег или горсть подхваченных ветром осенних листьев, и находишь то, что, оказывается, так давно искал. И летишь вслед за мыслью, фразой или словом, не в силах остановиться.

Проза Бориса Берлина – как удар под дых, только дыхание не перехватывает, а наоборот, открывается – дыши. В предисловии, обращаясь к читателю, автор пишет: «Книга эта – всего лишь чувственный цимес, блюдо для бедняков, и пусть никто из вас не пресытится». Добавлю: для всех тех, у кого распахивалось сердце для любви и от любви. Пресытиться и в самом деле невозможно. Открываешь книгу и словно вспоминаешь то, что, кажется, знал всегда, но то ли забыл, то ли затерялось среди обыденных забот. А ведь как просто: «Любовь не что иное, как семечко, из которого вырастает душа»; «Если не ты, то кто сбережет ту боль и тот свет, который и есть мы – мы все»; «Счастье ужасно странная штука: неважно, приходит ли оно, покидает ли – и в то и в другое одинаково трудно поверить»; «Есть обрученные, когда перед свадьбой, а есть обреченные. Обреченные друг на друга. И даже не на всю жизнь, а навсегда».

Автор словно обращается к читателю словами одного из своих героев: «И я протягиваю к тебе руки – через всю, прошедшую без тебя, жизнь. Через прошлое, настоящее и будущее. Через все, что не случилось и не случится уже никогда. Но – все равно, все равно, все равно – что сделала ты со мной, что сделал с тобой я?»

Борис Берлин. Цимес.  – М.: Время, 2018. – 384 с.

Что такое литература Бориса Берлина? Что вообще делает литературу литературой? Вот как говорит об этом он сам: «Это то, что внутри, под, скрыто от глаз. То, где каждый читатель сможет увидеть свое – свою голубую ноту. То, что выражено не просто словами, но их сочетанием, их созвучиями или паузами и вообще непонятно чем. Тот смысл текста, который невозможно увидеть или понять – только почувствовать».

Философия автора проста: в радости существования всегда скрыта боль от собственного несовершенства. Отовсюду мы слышим: прежде, чем изменять мир, постарайся изменить себя. Ну и что? Но, читая Берлина, вдруг ловишь себя на том, что начинаешь верить – это в самом деле возможно. Начинаешь верить в себя и себе точно так же, как и поступкам героев, от которых захватывает дух. Верить так, словно сам их совершил, а значит, и платить за это придется тоже тебе – больше некому.

Читая Берлина, начинаешь понимать, что добро не только может, но должно перестать бояться давать сдачи, ибо нет иного способа обуздать зло. Книга Бориса Берлина – это постоянный диалог с автором и обращенный к нему отчаянный вопрос в конце – откуда ты все это знаешь? Возможно, причина, по меткому выражению Льва Аннинского, в «интеллектуальной неотвратимости» прозы Берлина. Но есть и другой, и, как мне кажется, единственно возможный ответ, который автор вкладывает в уста своего героя: «Так говорит мой Бог, а он никогда не ошибается».

А теперь забудьте все, сказанное выше, – эта статья лишь частное мнение, которому никто не обязан верить. Пусть скажут те, кому, как и автору этих строк, повезло раньше многих других – они прочли эту книгу: «Это не зависть, это какая-то растерянность от непонимания своих ощущений и впечатления, которое оказывает текст. Это ведь всего-навсего текст, это не жизнь, а по нему плывешь, непонятно куда, вне времени и пространства. Отталкиваешься от мысли, потрясающей своей глубиной, и паришь среди прочих слов, а тут новая глубина… И вроде хочется остановиться, все рассмотреть, прочувствовать, вникнуть, и не можешь – уносит потоком текста…»; «…и вдруг – БАХ – окатило! Жизнью. Правдой. Любовью. Той, название которой еще не придумали. Той, от которой можно умереть во сне. Той, ради которой надо жить»; «Рассказ так хорош, так трогателен и так высок, что трепещет сердце и захватывает дух. Но самое главное то, что действие происходит не в небесных сферах, недосягаемых и неразгаданных. Оно возможно, оно существует среди обычных людей, с обычными бытовыми подробностями. Оно – реально. Хотя сама любовь – такая любовь – редкость и божий дар, подобный дару слова».

Я начал с того, что настоящий писатель – всегда явление природы. Он не может надоесть, к нему возвращаешься снова и снова, чтобы вновь поверить каждому слову. Тому, которое было в начале и которому нет конца.

Иерусалим (Израиль)