Дураки и дураки, достойные уважения

Сюсаку Эндо. Уважаемый господин дурак: Роман / Пер. с яп. Ф.Тумаховича. - М.: Эксмо, 2005, 3120 c. (Коллекция ХХ+I).

Публикация романа классика японской литературы Сюсаку Эндо (1923-1996) "Уважаемый господин дурак" открывает российскому читателю иную грань его дарования, чем опубликованные ранее "Самурай" и "Молчание" или философское эссе "Мысли перед смертью". Поначалу книга читается как произведение, относящееся к направлению "тайсю бунгаку", то есть легкой, массовой литературы. Повествование о недотепе Гасе, попадающем то и дело в комические ситуации, развлекает читателя, но одновременно служит введением в японскую культуру, причем не высокую культуру японских садов и чайных церемоний, а повседневную, с разговорным языком и жаргоном, с дешевой маринованной редиской и супом из бобовой пасты, с правилами использования фундоси - мужской набедренной повязки, которую Гас в ресторане пытается применить в качестве салфетки. Однако это первое впечатление оказывается обманчивым. Постепенно в книге все более явственно начитают звучать нравственные и философские ноты. Еще до появления Гаса, в пересказе фильма Феллини "Дорога", вводится тема жертвенной доброты, доходящей до святости. Джельсомина Джульетты Мазины оказывается предвестником и прототипом Гастона Бонапарта. Другая, неназванная, но совершенно нескрываемая парадигма - "Идиот" Ф.М. Достоевского: прибытие Гаса в его смехотворной одежде, странная его дружба с киллером Эндо, Томоэ, испытывающая смесь презрения и совершенно достоевского чувства жалости к Гасу и старающаяся разобраться на манер Аглаи Епанчиной, чем же отличаются просто дураки и дураки, достойные уважения, все это вводит поначалу незамысловатое повествование в контекст предельных экзистенциальных проблем, очерченных Достоевским.

Гастон и впрямь человек недалекий. Его глупость - это совсем не маска шута, за которой скрывается ум. Но и клиническим олигофреном его трудно назвать, хотя некоторые поступки наводят на такую мысль. Тем не менее Гастон в состоянии выучить довольно сносно японский язык, выпутываться из сложных ситуаций, а порой проявлять подлинное остроумие. Простота французского Кандида нужна прежде всего, чтобы показать противоречивые тенденции быстрыми темпами модернизируемой Японии. Главный женский персонаж, Томоэ, своего рода олицетворение новой Японии: прагматичная, эмансипированная реалистка с амбициозными планами, изучающая итальянский язык не для того, чтобы смотреть Феллини, а предвидя спрос на редкие знания в ситуации распространенности английского, успешно играющая на бирже, совсем не спешащая выйти замуж и декларирующая на словах непризнание кровных обязательств. В то время как Томоэ отвергает роль, предписываемую японской традицией женщине, в мужчинах, изображаемых в романе, подчеркивается утрата маскулинных черт как внешности, так и характера. Друг Гаса Такамори мучается, нося имя военачальника, ставшего символом самурайской верности принципам, в то время как в нем нет "ни следа широкой натуры его тезки", как и Гас - полная противоположность Наполеона. Даже киллер Эндо становится способным быть сентиментальным, падать духом и плакать как женщина.

Однако за актуальными вопросами современности возникают вечные проблемы - человечности и вообще благоговения перед жизнью, уважения и самоуважения, преодоления себя, которое и есть, согласно Сюсаку Эндо, настоящий подвиг, когда человек осознает свою слабость, но мужественно переносит бремя слабости.

Католическая тема (а Эндо обычно причисляется к "католическим писателям") практически не звучит в романе. Ценности, утверждаемые в нем, - надконфессиональны и наднациональны. Только в конце совершенно случайно обнаруживается дневник Гаса, из которого мы узнаем, что он неоднократно пытался поступить в семинарию, в которую его не взяли из-за его "тупой башки", чтобы стать миссионером в Японии, и что его казавшееся бессмысленным блуждание по трущобам и общение с проститутками, бандитами и приблудными собаками - личная реализация этого замысла.