Сергей Жильцов
Атака дронов на станцию «Кропоткинская» нарушила систему транспортировки нефти международного консорциума. Фото из Telegram-канала Каспийского трубопроводного консорциума
Конфликт на Украине добрался до экспорта каспийской нефти. 17 февраля 2025 года семь беспилотных летательных аппаратов самолетного типа (БПЛА), запущенных украинской стороной, нанесли удар по нефтеперекачивающей станции (НПС) Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) «Кропоткинская». Помимо взрывчатки БПЛА были начинены металлическими поражающими элементами. В результате атаки была разрушена крыша, нанесен урон закрытому распределительному устройству, газотурбинной установке (ГТУ). Были поражены кабели и кабельная эстакада, резервуар с водой, уничтожены два трансформатора, фильтры и система пожаротушения ГТУ. В результате удара объект был выведен из эксплуатации, и транспортировка нефти по магистральному нефтепроводу Тенгиз–Новороссийск временно стала осуществляться по аварийной схеме, минуя НПС. В итоге в течение ремонтных работ, которые могут занять до двух месяцев, объемы транспортировки казахстанской нефти могут сократиться до 30%.
Анализ ситуации
Ситуация на «Кропоткинской» вновь ставит перед казахстанской стороной вопрос о перспективах развития нефтяного экспорта страны и прежде всего относительно расширения числа маршрутов поставок углеводородного сырья на внешние рынки. В 2022 году глава казахстанского государства уже ставил задачу по диверсификации экспортных маршрутов, рассчитывая в перспективе снизить роль России в реализации поставок нефти на внешний рынок.
В последние годы Казахстан стремился увеличить добычу нефти и тем самым поставлять на внешний рынок больший объем углеводородных ресурсов. В 2025 году ожидается увеличение добычи нефти до 96,2 млн т за счет освоения месторождения «Тенгиз» и продолжения работ на других крупных месторождениях, включая «Карачаганак», «Каламкас-море» и «Хазар». В частности, на месторождении «Тенгиз» предполагается повысить добычу с 27,8 млн т в 2024 году до 34,7 млн т, что позволит увеличить экспортные поставки на внешний рынок.
В реализации данных планов ключевая роль отводилась нефтепроводу КТК, который соединяет месторождения Западного Казахстана с морским терминалом в Новороссийске. По этому маршруту транспортируется более двух третей всей казахстанской нефти, поставляемой на экспорт, а также сырье с российских месторождений, в том числе расположенных на Каспии. Морской терминал КТК оснащен тремя выносными причальными устройствами (ВПУ), позволяющими безопасно загружать танкеры на значительном удалении от берега, в том числе при неблагоприятных метеоусловиях. Данное направление является одним из основных маршрутов, по которому экспортируется казахстанская нефть. В 2024 году через НПС «Кропоткинская» было поставлено на внешний рынок свыше 63 млн т нефти. Около 90% нефти поступило с территории Казахстана. При этом около 74% указанных объемов пришлось на долю американских и других западных грузоотправителей. Компания Chevron в 2024 году прокачала по КТК 26,8 млн т.
Удар, нанесенный украинской стороной по НПС «Кропоткинская», будет иметь экономические последствия, связанные с недополучением прибыли как Казахстаном, так и Россией. После атаки беспилотников на КТК снизят перекачку нефти на 30–40% на полтора-два месяца, и все заинтересованные стороны, по предварительным оценкам, недополучат выручку в размере 2 млрд долл. По оценкам члена Общественного совета Министерства энергетики Казахстана Олжаса Байдильдинова, Астана потеряла 600 млн долл. из-за действий украинской стороны. Впрочем, в оценках последствий эксперты расходятся. Нефть, которая поступает в КТК, в основном принадлежит западным компаниям, которые перечисляют в бюджет страны налоги. Соответственно сумма потерь именно для государства может быть значительно меньше.
Больше вопросов вызывают причины, по которым украинская сторона нанесла удар по инфраструктуре, предназначенной для экспорта нефти в европейские государства. Представители Казахстана отмечают, что Казахстан в украинском конфликте занимал нейтральную позицию и сохранял отношения с Украиной. Казахстанский депутат Марат Башимов подчеркивал, что «дипломатические контакты между двумя странами не прекращались ни на минуту. Более того, весь мир облетели кадры, когда Касым-Жомарт Токаев открыто и прямо на Санкт-Петербургском форуме не признал ДНР и ЛНР». Соответственно вооруженные силы Украины нанесли удар по государству, с которым сохранились достаточно тесные политические и экономические контакты.
Впрочем, на Украине не могли не знать, что по КТК нефть транспортируют зарубежные компании, в том числе из стран, которые оказывают экономическую и финансовую поддержку Киеву. В этом контексте удар по НПС «Кропоткинская» выглядит более чем странно.
Атака украинских беспилотников затронула не только интересы России, но и Казахстана, а также зарубежных компаний, которые работают на каспийских месторождениях, расположенных на казахстанской территории. Как известно, КТК объединяет крупнейшие предприятия ТЭК России, Казахстана, США и ряда стран Западной Европы. По оценкам компании «Транснефть», «роль консорциума в обеспечении глобальной энергетической безопасности и реализации экономических интересов стран-участниц единогласно признается всеми акционерами КТК и руководством соответствующих государств. Это подтверждает тот факт, что в отношении консорциума никогда не вводилось никаких санкционных или ограничительных мер». Тем не менее Киев решил нанести удар по инфраструктуре, рассчитывая таким образом причинить экономический ущерб России, а также вовлечь в конфликт партнеров Москвы и западные нефтегазовые компании.
Действия Украины показали, что западные страны по-прежнему готовы оказывать давление на Россию, в том числе за счет собственных потерь. 20 февраля президент России Владимир Путин заявил, что украинские войска без помощи союзников не смогли бы атаковать НПС. По его словам, «удары подобного рода невозможны без космической разведки, а такие данные Украина получает только от своих союзников».
Несмотря на участие в проекте КТК зарубежных компаний, официальный Киев осуществил атаку на нефтеперекачивающую станцию, провоцируя обострение ситуации с поставками нефти в европейские страны и большее вовлечение Казахстана. В Киеве прекрасно знают, что российская территория традиционно выступает в качестве ключевого направления экспорта нефти из Казахстана и повреждение инфраструктуры негативно отразится на экспорте углеводородных ресурсов.
Восстановление НПС может столкнуться с трудностями, поскольку там использовалось энергетическое оборудование производства, производимое в странах Запада, в частности газотурбинная установка компании Siemens. Из-за санкций сервисные работы по замене западного оборудования и деталей в российской системе КТК затруднены. По этой причине российский президент «предложил иностранным партнерам компании для ускорения ремонта завезти оборудование для нее самим, несмотря на санкции, поскольку это отвечает их же интересам». Например, американская Chevron планирует увеличить добычу на Тенгизском месторождении до 850 тыс. барр./сут. в первой половине 2025 года. Затраты на расширение проекта составили около 49 млрд долл.
Удар беспилотников будет иметь геополитические последствия. В последние годы Казахстан настойчиво ищет возможности осуществить диверсификацию маршрутов поставок углеводородных ресурсов на внешний рынок. Атака на нефтеперекачивающую станцию может стать поводом для возобновления Казахстаном поиска новых, альтернативных маршрутов, которые должны будут повысить безопасность нефтяного экспорта.
Альтернативные пути
Данный вопрос имеет уже длительную историю, которая началась в 90-х годах прошлого века. Именно в тот период Казахстан стал искать новые пути экспорта своей нефти, рассчитывая не только обойти территорию России, но и стать одним из ключевых игроков нефтяного рынка. К этому казахстанскую сторону подталкивали не только длительная история нефтяной добычи, которая началась в начале XX века, но и данные по запасам. Несмотря на отличия, в целом в 1990-х годах запасы на сухопутных и шельфовых месторождениях оценивались в 13–14 млрд т. Соответственно на данных оценках строились прогнозы добычи и экспорта углеводородных ресурсов. При этом основной прирост в указанный период достигался за счет «старых» месторождений, которые давали до 70–75% добычи. В «уме» Казахстан держал новые крупные месторождения, на которые предполагалось сделать ставку в перспективе. Собственно, в дальнейшем они и стали играть ключевую роль в нефтяной добыче и экспорте.
Впрочем, и в 90-х годах Казахстан был вынужден учитывать фактор транспортировки. Так, Chevron на время сокращала инвестиции в разработку месторождения «Тенгиз», отмечая нерешенность вопроса с доставкой нефти на внешние рынки. Для этого были определенные основания, поскольку продвижения в реализации проекта КТК шло неспешно и стороны обменивались взаимными упреками. Тем не менее, несмотря на все сложности с экспортом, прежде всего из-за отсутствия необходимой инфраструктуры, представители Казахстана делали смелые прогнозы. Например, ожидалось, что уже к 2004–2005 годам нефтедобыча и экспорт возрастут до 120–160 и 100 млн т соответственно. В последующие годы показатели менялись, но несущественно, а объемы добычи и экспорта по-прежнему значительно отставали от запланированных показателей.
За громкими заявлениями представителей Казахстана, как правило, оставалась в тени еще одна проблема – отсутствие средств для разработки нефтяных месторождений. Это вынуждало Казахстан привлекать зарубежные нефтегазовые компании к разработке углеводородных ресурсов и подписывать многомиллиардные соглашения.
В настоящее время в реализации энергетической политики Казахстан должен учитывать ряд сложностей. Прежде всего существует угроза снижения цен на нефть из-за уменьшения спроса на углеводороды в Китае, который по-прежнему сохраняет курс на переход к альтернативным источникам энергии. Китай закупает незначительные объемы казахстанской нефти. Более того, в 2024 году он снизил ее импорт из Казахстана почти в два раза – до менее чем 3 млн т. В то же время следует учитывать, что США намерены увеличить добычу нефти, в том числе и сланцевой. Об этом уже заявил американский президент. Кроме этого, в ОПЕК+ в марте 2025 года приняли решение о восстановлении добычи нефти, что привело к снижению ее стоимости до 70 долл. за баррель. В результате все факторы могут привести к дальнейшему снижению стоимости нефти на мировом рынке.
Другой проблемой, которую Казахстан так и не может решить, является поиск альтернативных направлений экспорта. В середине 2022 года президент Казахстана поставил задачу по диверсификации поставок нефти на внешний рынок. Однако данная задача в практическом плане является невыполнимой, прежде всего из-за географического положения Казахстана. Географически он удален от рынков сбыта, а создание нефтяного коридора через Каспий сопряжено со значительными затратами и требует времени.
Тем не менее казахстанская сторона попыталась реализовать поставленную задачу. Одним из активно продвигаемых проектов является организация масштабных поставок нефти в Германию. В 2023 году экспорт углеводородного сырья в эту страну из Казахстана составил 600 тыс. т, а в 2024 году – 1,4 млн т. Востребованность этого маршрута возросла после введения санкций в отношении России. В декабре 2022 года страны ЕС ввели запрет на ввоз российской нефти, что коснулось и ФРГ, которая ее также закупала. Соответственно Германия стала приобретать казахстанское сырье, транспортировка которого осуществляется по территории России – через систему магистральных нефтепроводов ПАО «Транснефть». В целом данный маршрут можно лишь условно назвать диверсификацией, поскольку экспорт осуществляется через территорию России.
Поставленная президентом Казахстана задача найти новые маршруты экспорта нефти периодически находит отражение в заявлениях чиновников. Так, в прошлом году министр энергетики Алмасадам Саткалиев прогнозировал, что экспорт по трубопроводу Баку–Тбилиси–Джейхан (БТД) может вырасти до 20 млн т в год с нынешних 1,5 млн т по мере увеличения объема добычи в стране. Ожидается, что это позволит исключить Россию из числа посредников.
Подобные планы находят поддержку в Азербайджане, позиция которого крайне важна для Казахстана. В конце февраля 2025 года компании ГНКАР и «КазМунайГаз» достигли соглашения об увеличении объемов транзита казахстанской нефти через нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан. По словам первого заместителя председателя правления «КазМунайГаза» Курмангазы Исказиева, объем транзита казахстанской нефти по БТД в 2025 году составит 1,7 млн т, в то время как в прошлом году он был равен 1,4 млн т. В целом в Азербайджане заявляли, что готовы принимать до 2,2 млн т казахстанской нефти в год. Одновременно азербайджанская сторона предлагала альтернативу БТД для экспорта казахстанской нефти – через трубопровод Баку–Супса. Прокачка углеводородного сырья по этой трубе была приостановлена в 2022 году. Однако Казахстан до сих пор не воспользовался данным предложением, поскольку для восстановления нефтепровода Баку–Супса нужны дополнительные средства. Наконец, объемы экспорта Казахстана, который мог бы идти в обход России, незначительны. Снижение прокачки через КТК может усилить интерес к использованию трубопровода БТД и Баку–Супса. Однако для этого необходимы значительные объемы нефти.
При этом Азербайджан уже без энтузиазма поддерживает создание энергетического коридора из Казахстана, поскольку это не отвечает интересам Баку. Более того, на пути диверсификации маршрутов перед Казахстаном стоят вопросы, связанные с перевалкой нефти и объемами добычи. Отгрузка казахстанской нефти в направлении Азербайджана сопряжена с трудностями. Мощности порта Актау, из которого отгружается нефть, не готовы к отправке дополнительных объемов. Отсутствует морской флот, способный перевозить нефть в Баку. Для расширения портовой мощности Актау, строительства или закупки танкеров нужны финансовые средства. В результате многолетние дискуссии относительно расширения мощности энергетического маршрута через Каспий пока не реализованы на практике.
Отставание по добыче
Серьезное отставание наблюдалось в добыче нефти. Ранее были сделаны прогнозы, согласно которым после 2020 года среднегодовая добыча нефти в Казахстане превысит 100 млн т, а к 2030 году достигнет 130 млн т. Затем планка добычи в 100 млн т была перенесена на 2026 год. Таким образом, ситуация с добычей и экспортом повторяет историю 90-х годов прошлого века, когда политические заявления и ангажированные оценки кардинально расходились с реальным состоянием дел в нефтяной отрасли.
В последнее десятилетие прирост добычи нефти обеспечивался за счет таких проектов как «Кашаган», «Карачаганак» и «Тенгиз». Например, в 2023 году на «Кашагане» поставили рекорд по добыче нефти – почти 19 млн т. По прогнозам, в 2040–2050 годах добыча на «Кашагане» может превысить 40 млн т. Соответственно с развитием этих месторождений власти страны связывают надежды с увеличением нефтяного экспорта.
Другие месторождения не смогут обеспечить прирост добычи. Большая их часть является «зрелыми», и они вошли в стадию снижения добычи. Так, в 2013–2023 годах в Мангистауской области на подобных месторождениях добыча сократилась на 8%, в Актюбинской – на 42%, а в Кызылординской – в три раза. Соответственно в такие месторождения не осуществляются инвестиции в геологоразведочные и буровые работы.
В случае стремительного роста добычи, о чем постоянно говорят в Казахстане, может быть поставлен вопрос о расширении мощностей действующих нефтепроводов. При этом много будет зависеть от позиции зарубежных компаний, которые контролируют данные месторождения. Так, месторождения «Тенгиз», «Кашаган» и «Карачаганак» контролируются такими иностранными компаниями, как ExxonMobil, Chevron, Shell, TotalEnergies и Eni. Они обеспечивают 65% нефтедобычи в стране. С начала освоения месторождений инвесторы вложили в их развитие около 185 млрд долл. В этой связи актуальным становится вопрос о позиции нефтегазовых компаний в отношении новых инвестиций в разработку месторождений. Зарубежные компании рассчитывали получать доход от уже сделанных вложений, и в их планы могут не входить рост затрат на разработку месторождений.
К некоторому росту производства нефти в стране приведет начало добычи на месторождениях «Хазар» и «Каламкас» на Каспии, запланированное на 2029 год. В эти проекты в общей сложности до 2030 года будет инвестировано порядка 21 млрд долл. Еще 5 млрд долл. в последующие годы предполагается инвестировать в проведение геологоразведочных работ на перспективных участках. По оценкам Минэнерго Казахстана, к 2040 году это обеспечит 11 млн т дополнительной добычи.
Таким образом, атака на нефтеперекачивающую станцию «Кропоткинская» может возобновить обсуждение вопросов, связанных с поиском альтернативных маршрутов экспорта для казахстанской нефти. Однако в долгосрочной перспективе появление новых или расширение действующих маршрутов поставок углеводородного сырья будет зависеть от объемов добычи нефти в Казахстане. В случае отсутствия дополнительных объемов углеводородного сырья дискуссии по вопросу диверсификации маршрутов экспорта углеводородов останутся в политической плоскости.
Можно предположить, что удар по станции «Кропоткинская» связан с борьбой между ключевыми поставщиками нефти на европейский рынок. Как известно, казахстанская нефть поступает в европейские страны. В то же время на европейский нефтяной рынок нефть поставляют и США. На рубеже 2021–2022 годов США и Казахстан поставляли примерно одинаковый объем нефти в европейские страны – по 10–13% от всего объема рынка. Однако в последние два года США нарастили поставки нефти на европейский рынок. Так, экспорт нефти из США в 2023 году составил в среднем 4,1 млн барр./сут., что на 13% больше 2022 года. В 2024 году тенденция к увеличению поставок американской нефти на европейский рынок сохранилась. Президент США Дональд Трамп сразу после победы заявил о необходимости расширения поставок углеводородных ресурсов в ЕС, фактически выдвинув европейцам ультиматум. В противном случае американская сторона пригрозила введением пошлин.
В этом контексте срыв поставок каспийских углеводородов на европейский рынок выглядит шагом, который должен создать условия для увеличения поставок нефти из США. В этом контексте действия украинской стороны выглядят как попытка оказать поддержку энергетической политике нового президента США, который заявлял, что Старый Свет обязан восполнить огромный дефицит в торговле с Соединенными Штатами за счет закупок углеводородов.
