Энергетический поворот Южной Кореи

Президент Мун Чжэ Ин считается «отцом» южнокорейского энергоповорота. Фото Reuters

В истории Южной Кореи можно насчитать 13 президентов. Но далеко не каждый из них шел на риск, основательно разрабатывая и осуществляя структурную перестройку южнокорейского энергетического комплекса. В этом плане наиболее отличились Мун Чжэ Ин и Юн Сок Ель. У первого каденция с 10 мая 2017 года по 10 мая 2022 года, у второго – с 10 мая 2022 года по 10 мая 2027 года. Обращаю внимание на то, что по Конституции страны одно и то же лицо может возглавлять данное государство только один срок, равный пяти годам.

Мун Чжэ Ин и Юн Сок Ель – единомышленники в том, что касается energy U-turn. Аутентичный перевод настоящего выражения: энергетический поворот. Будет правильным считать Мун Чжэ Ина отцом южнокорейского энергетического поворота. Будучи мудрым политиком, он разложил населению все по полочкам в тот отрезок времени, когда был на посту президента. Несомненно, голосование 2017 года – это одновременно и своеобразный референдум по energy U-turn. Квинтэссенция энергетического поворота – вынесение за скобки применявшегося на протяжении столетий угля и прочно занявших свою нишу в промышленном комплексе атомных электростанций (АЭС); приоритетность газовой генерации и возобновляемых источников энергии (ВИЭ).

Стартовые параметры

Какой же энергетический комплекс получил в наследство Мун Чжэ Ин? Ориентированный на весьма объемное энергопотребление. Страна замыкала первую пятерку азиатских экономик. Твердо удерживала место в глобальной экономической табели о рангах, занимала здесь 15-ю строчку.

Если все южнокорейское электричество принять за 100%, то удельный вес атомных электростанций в его производстве составлял 30%, а угольных – 40%. В состоянии действующих находилось 25 ядерных реакторов, 59 угольных электростанций. Они в целом успешно выполняли функцию генератора электроэнергии. Ядерная энергетика представляла собой один из ключевых сегментов корейского народно-хозяйственного комплекса (НХК). Можно по пальцам одной руки сосчитать страны, которые экспортировали технологии мирного атома. В их числе – Южная Корея.

Мун Чжэ Ин получал возможность опереться на Второй генеральный план энергетической стратегии. Первый генеральный план энергетической стратегии был провозглашен девятым президентом Южной Кореи Ли Мен Баком в 2008 году. В начале 2014 года его преемница Пак Кын Хе выступила с заявлением о том, что функции генерального плана будет выполнять обновленная версия Первого генерального плана. Российский профессор Сергей Никоноров и его ученик из Южной Кореи Ен Юнг Мин пишут: «Это самый главный политический документ в энергетическом секторе, который имеет множество планов действий», таких как «план поставок природного газа», «стратегический план запасов нефти», «генеральный план развития иностранных энергетических ресурсов». Естественно, двенадцатый президент тщательно изучил данные планы под углом зрения главных приоритетов.

До обнародования Первого генплана приоритет номер один был сформулирован следующим образом: «политика обеспечения поставок для экономического роста Республики Корея». Хорошо известно, что в этом документе сформулировано шесть основных стратегических целей. Профессор и его ученик, говоря спортивным языком, попадают в десятку, делая акцент на особой из этих целей. И вновь цитируем российского и корейского коллег: «Среди них «энергетическая политика, ориентированная на контроль потребления» является самым важным изменением в истории корейской энергетической политики. С Первого генерального плана направление политики изменилось на контроль потребления, а Второй план поставил «политику контроля потребления» на первое место в энергетической политике страны. Согласно Второму плану, в 2035 году корейское правительство планирует сократить общее потребление энергии на 13% и потребление электроэнергии на 15%».

Выполнение обещаний

Что еще обещал Мун Чжэ Ин в период предвыборной кампании и было ли все это выполнено? Он говорил: «Мы отменим нашу ядерную энергетическую политику и двинемся к безъядерной эпохе». Двенадцатый президент никак не мог не реагировать на тревожные высказывания авторитетных экологов и сейсмологов. Экологи обращали внимание на загрязнение воздуха, сейсмологи – на возможность землетрясений на территории Южной Кореи. После инаугурации Мун Чжэ Ина уже не проектировались новые АЭС. Был реально запущен процесс выхода из ядерной энергетики. Этот выход будет продолжаться 60 лет. Регуляторы перестали продлевать срок службы действующих атомных электростанций. Стартовал и реально расширялся процесс выбытия АЭС из эксплуатации по мере старения.

Мун Чжэ Ин обещал избирателям: «За время моего президентского срока будут закрыты все угольные электростанции, которые старше 30 лет. К 2030 году доля угольной генерации в выработке электроэнергии должна сократиться с нынешних 40 до 21,8%, а объем выбросов в секторе – снизиться на 50%.

Новые угольные электростанции строиться не будут, а оставшиеся должны быть модернизированы для соответствия более высоким требованиям эффективности». За время президентства Мун Чжэ Ина «закрылись все угольные электростанции, которые старше 30 лет». Не построено ни одной новой угольной электростанции. Проведена серьезная работа по модернизации оставшихся угольных электростанций. Доля угольной генерации в выработке электроэнергии должна сократиться до 30,8%. Объем выбросов в секторе снизился на 35%.

Еще раз концентрируем внимание на том, что 2017 год – год начала каденции двенадцатого президента, а в 2030 году уже три года будет править четырнадцатый президент. В 2017 году Мун Чжэ Ин брал на себя ответственность за страну, где доля природного газа и возобновляемых источников энергии в структуре выработки электроэнергии равнялась соответственно 18 и 5%. В 2030 году доля природного газа должна увеличиться в 1,5 раза, а ВИЭ – в 4 раза.

Сеулу приходится решать уравнение со многими неизвестными по поводу цены газовой генерации. Южная Корея входит в разряд государств – импортеров природного газа. Экспортеры транспортируют его сюда по морю. В качестве ключевой расчетной единицы используется стоимость киловатт-часа. Она равна 0,116 долл. Разумеется, речь идет о выработке исключительно газовыми электростанциями. Сделаем два сравнения. Первое – с угольной генерацией, второе – с амортизированными АЭС. В первом случае получается на 40% дешевле, чем на газовых ЭС. Во втором случае наблюдается гораздо больший разрыв. На амортизированных АЭС мы имеем в два раза дешевле. И в первом, и во втором случаях импортные тарифы касались исключительно газовых электростанций. Правительство взяло курс на снижение тарифов и КИУМ газовых электростанций с расчетом на то, что «цена газового электричества может быть снижена».

Важно объяснить читателю, как расшифровывается КИУМ – коэффициент использования установленной мощности. Перед нами никак не абсолютный показатель, а однозначно относительный. Главное здесь – отношение среднеарифметической мощности к установленной мощности энергоустановки за некоторый период времени. Естественно, электростанции градируются по продолжительности такого интервала – 12 месяцев. Для солнечных электростанций она равна 12 месяцев.

Мун Чжэ Ин всегда был честен перед своими избирателями, перед всеми соотечественниками по вопросу об энергетическом повороте. Открытым текстом заявлялось, что после создания зеленой экономики отнюдь не исключено повышение цен на энергоносители. И в то же время прозвучал мощнейший аргумент двенадцатого президента: «Раньше мы рассматривали в качестве приоритета дешевое производство энергии, ставя на второстепенное место жизнь и безопасность общества. Пришло время меняться».

В отличие от Германии, основой «озеленения» энергетики Южной Кореи стал мирный атом.   Фото Reuters

21 мая 2022 года состоялся визит президента Южной Кореи в Вашингтон. Это первый официальный зарубежный визит Юн Сок Еля после инаугурации. Из сообщения ТАСС: «Лидеры стран условились укреплять взаимодействие в обеспечении безопасности цепочек энергетических поставок, включая ископаемое топливо и обогащенный уран, указано в заявлении по итогам их встречи.

Глава Южной Кореи Юн Сок Ель по итогам переговоров с президентом США Джозефом Байденом заявил, что стороны договорились развивать сотрудничество в сфере ядерной энергетики. Слова южнокорейского лидера приводит канал KTV.

«Для разработки передовых реакторов и малых модульных ядерных реакторов (SMR) и продвижения их экспорта индустрии гражданской ядерной энергетики... договорились сотрудничать», – сказал Юн Сок Ель в ходе пресс-конференции. После визита сотрудничество по данному вопросу усилилось.

Широкий резонанс имело выступление тринадцатого президента Республики Корея Юн Сок Еля на сессии саммита «группы двадцати» (G20) 15 ноября 2022 года. На сайте администрации президента Республики Корея читаем: «Президент предложил воздерживаться от излишнего протекционизма в сфере энергетики и подчеркнул, что членам (G20. – «НГ-Энергия») следует объединить свои усилия, чтобы не допустить необоснованных действий при экспорте и производстве, которые могут подорвать стабильность международных цен на энергию».

Не менее широкий резонанс получило выступление на Всемирном экономическом форуме в Давосе 19 января 2023 года. Глава государства заявил: «В качестве ключевой возможности для укрепления нашей энергетической безопасности и снижения зависимости от ископаемых источников мы должны обратить внимание на использование ядерной энергии и чистого водорода. АЭС позволяют обеспечить стабильные поставки электроэнергии, понижая объемы выбросов парниковых газов. Республика Корея обладает выдающимся опытом в области строительства и обеспечения работы атомных станций и намерена работать со странами, испытывающими необходимость развития в этой сфере для достижения углеродной нейтральности.

В свою очередь, чистый водород может стать значимым элементом для достижения углеродной нейтральности в металлургической и химической промышленности, а также в логистике государствам Ближнего Востока и Европы, которые обладают большим потенциалом в области производства чистого водорода, и странам, владеющим передовыми технологиями по применению этого ресурса, таким как Республика Корея и Япония, следует сотрудничать по этому вопросу.

Мы намерены придерживаться развития отношений с многочисленными партнерами. Не следует отталкивать или исключать некоторые страны, ведь подобный подход не будет способствовать мультилатерализму, который внес вклад в мировое процветание. К примеру, Япония и США разделяют многие наши ценности и обладают схожими политическими и экономическими системами, в то время как Китай имеет ряд отличий от Республики Корея. Однако страны-единомышленники, даже с учетом отличий, в том числе политических, не будут исключены из взаимодействия с нами. Наша страна будет нацелена на инклюзивность в своем стремлении к сотрудничеству».

Анастасия Огородникова, представляющая кафедру восточных и романо-германских языков Челябинского государственного университета, отлично обобщила факты участия Сеула в международной деятельности в сфере энергетики. Молодой ученый справедливо отмечает важность членства Республики Корея в Международном энергетическом агентстве (МЭА). Страна представлена здесь уже 22 года. Благодаря членству в МЭА «Корея получила возможность принимать эффективные решения в сфере энергетики, основываясь на анализе комплексных данных и практических рекомендациях, полученных от агентства. Кроме того, как участник МЭА Южная Корея также имеет возможность обмениваться опытом с другими странами, получать доступ к передовым технологиям и продвигать свои интересы в области международной энергетической политики».

Второй информационный блок, обобщенный российским коллегой, – участие Южной Кореи в деятельности Международного агентства по возобновляемым источникам энергии (IRENA). В силу того, что IRENA является первой международной организацией, которая уделяет внимание исключительно регенеративной энергетике, основной задачей агентства является внедрение и использование возобновляемых источников энергии среди промышленно развитых и развивающихся стран. Республика Корея, как страна, заинтересованная в развитии возобновляемой энергетики, активно сотрудничает с IRENA для поддержки исследований и разработок технологий возобновляемой энергетики».

Во втором блоке большой интерес вызывает отражение роли мозгового треста южнокорейской энергетической политики в данном сотрудничестве. Именно так характеризуют эксперты Корейский институт экономики энергетики (KEEI). Обрели реальное содержание «партнерские отношения KEEI с IRENA для изучения трансграничного обмена энергией и его влияния на переход к более чистым источникам энергии в Северо-Восточной Азии. Поскольку Корея, так же как Китай и Япония, заинтересована в низкоуглеродной энергетике, совместное исследование двух институтов показало, что регион обладает значительным потенциалом для развития неисчерпаемых источников энергии и служит доказательством того, что оптимизация производства и распределение энергии приведет к сокращению выбросов и поспособствует повышению энергетической безопасности».

Третья часть второго блока IRENA – «обеспечение платформы для сотрудничества между странами-участниками, в результате которого происходит обмен знаниями в области технологий альтернативной энергетики. Подтверждением этого служит совместная деятельность Китая и Кореи в рамках выдвинутой IRENA инициативы «Коридор чистой энергии» о развитии технологий солнечной и ветровой энергии».

Третий блок отмечен показом значительной роли Ближневосточного региона в энергетическом секторе страны с точки зрения импорта нефти и СПГ. Есть смысл специально назвать основных стратегических партнеров Республики Корея в сфере энергетики. Это страны Персидского залива. Первую тройку образуют Королевство Саудовская Аравия (КСА), Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Катар. Импорт сырой нефти и сжиженного природного газа (СПГ) в РК из региона Ближнего Востока составляет 73,5 и 40% импорта соответственно. Ключевым партнером Республики Корея на Ближнем Востоке, по данным Корейской ассоциации международной торговли, является КСА. В 2022 году более 30% импорта нефти пришлось на долю КСА. Помимо этого, Южная Корея продолжает укреплять отношения с Саудовской Аравией как один из ее ключевых партнеров в реализации национальной политики Vision 2030, направленной на снижение зависимости экономики КСА от нефтяной отрасли».

Четвертый блок: корейско-американское сотрудничество в области энергетики. Четко прослеживается укрепление данного сотрудничества. «В апреле 2023 года стороны подписали 13 соглашений с целью проведения совместных исследований и разработок, связанных в первую очередь с секторами экологичной энергетики. В их число вошли Соглашение о совместном продвижении чистых месторождений по улавливанию и хранению водорода и углерода между Exxon Mobil и SK Materials; Соглашение о содействии производству чистого аммиака и низкоуглеродистых материалов между Exxon Mobil и Korea National Oil Corp.».

Василиса Москвичева, Ольга Пекарш, представляющие Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева, предостерегают против излишнего оптимизма творцов южнокорейской энергетической политики. Вызывает интерес такое утверждение: «Зависимость страны от импортных источников энергии оказывает наибольшее влияние на формирование энергетической безопасности Республики Корея. В то же время международным фактором, оказывающим наименьшее воздействие на энергетическую безопасность Южной Кореи, являются глобальные усилия по переходу на возобновляемые источники энергии. Несмотря на то что Республика Корея поставила перед собой амбициозные цели в области возобновляемых энергоресурсов, на их реализацию потребуется еще достаточное количество времени и инвестиций. Ввиду этого глобальный переход на возобновляемые источники энергии окажет минимальное влияние на энергетическую безопасность Южной Кореи в краткосрочной перспективе».