Стефан Василев
Встреча генерального секретаря Форума стран – экспортеров газа Мохамеда Хамеля с представителями Руанды (12 сентября 2022 года, Доха, Катар). Фото с сайта www.gecf.org
Статья о перспективах газовых рынков мира появилась в очень ключевом временном отрезке развития мировых энергорынков и выводит на передний план ряд актуальных, структурообразующих вопросов.
Во-первых, это судьба и роль зеленой повестки, которая как минимум затормозилась на несколько лет в результате глобальных и геополитических событий последних лет, подстегнувших цены на энергоносители (особенно газа и электроэнергии) в разы.
Исторически сложилось, что чем выше цены на традиционные (ископаемые) носители, тем больше предпосылок и финансовых ресурсов для более широкого внедрения ВИЭ. Однако ситуация на данный момент уже не определяется только таким алгоритмом. Частично это из-за того, что цены на генерацию электроэнергии привязаны в основном к газу, а цены на газ стали все больше определяться спотовым рынком. Таким образом, создалась ситуация, когда цены на электроэнергию стали слишком дорогими. ВИЭ пока не могут покрыть весь спрос и инвестиционно не являются самыми дешевыми источниками, что привело к резкому откату к традиционным источникам, в том числе и к углю, а также к ренессансу атомной энергетики. Таким образом, встает вопрос о реалистичности планируемого перехода на чистые виды энергии в соответствии с принятыми целями и графиками, о возможностях его финансирования в новых условиях и, как результат, о влиянии этих тенденций на развитие локальных и глобальных энергорынков.
Во-вторых, это роль газа в достижении низкоуглеродной, устойчивой энергетики и экономики. После долгих дебатов страны ЕС договорились включить в свою зеленую таксономию природый газ в качестве переходного источника энергии. Хотя вопрос еще не окончательно закрыт, так как есть ряд экологических НПО, которые подают в суд против этого решения, очевидно, что реалии его все-таки продавят, причем не только в ЕС, но и в остальном мире, где «экотерпимость» к газу как энергоисточнику намного выше.
В статье правильно отмечено, что газ является не только энергоносителем, но и важным и пока незаменимым во многих случаях сырьем для нефте- и газохимии. Огромный спрос на газ и его нехватка в совокупности с другими факторами приводят не только к увеличению цены, но и к желанию регулировать рынок самими участниками. Попытки создания картелей и антикартелей в этой области не должны удивлять. Часто приводится пример ОПЕК и ОПЕК+. Рынок нефти, однако, намного глобальнее и более гибкий – хотя бы с точки зрения инфраструктуры доставки, – чем рынок газа, который только в последнее время стал развиваться не только в региональном плане из-за смещения объемов международной торговли с трубопроводного газа к СПГ.
Поэтому пока нетрубопроводные объемы не начнут превосходить значительно трубопроводные, создание условного ГАЗПЕК не будет иметь под собой устойчивую основу. Это не означает, что производители не будут пытаться отстаивать свои интересы разными способами, в том числе в рамках двусторонних или иных образований. Точно так же, как и потребители будут стремиться обеспечивать свои интересы на государственном, крупно корпоративном и бытовом уровне.
В статье приводится ряд исторических примеров, в частности попытки ЕС найти формы защиты потребителей. К ним прибавляются и более новые подходы. Среди них установление предельной цены закупок газа, создание единого закупочного звена для всех государств-членов и т.д. Другой менее очевидный, но может явиться более эффективным подходом – перераспределение сверхприбыли от продажи определенного вида энергии в пользу потребителей энергии от газа и угля. Логика очевидна: Работающие ВИЭ не потребляют платные ресурсы в целом (не платят за газ, например), но дают возможность получать прибыль, сопоставимую с таковой от газогенерации. Таким образом, на практике получится тип антикартеля для части электрогенерации. Он будет формироваться на наднациональном и государственном уровне, но будет обслуживать интересы потребителей более нижних уровней, уменьшая в том числе и конфликтный социально-политический потенциал в обществе из-за высоких счетов за коммунальные услуги.
Кстати, примеры таких механизмов уже существуют. Это, например, Фонд обеспечения безопасности энергосистемы Болгарии, который аккумулирует со всех производителей энергии минимальные вклады и перераспределяет их в зависимости от «зелености» источников и других заранее согласованных параметров. Фонд создавался не для целей купирования социально-политических рисков, но как механизм доказал свою эффективность.
Отдельно надо рассмотреть аспект возникновения возможных новых картельных или квазикартельных образований, имеющих отношение к энергетике и зеленому переходу. Так, например, основные залежи некоторых минеральных элементов, необходимых для производства батарей и другого ключевого оборудования для чистой энергии сконцентрированы в Китае и нескольких странах Латинской Америки. Их ограниченность уже является предпосылкой для перетягивания каната между производителями и потребителями.
На базе вышеизложенного можно сделать осторожный вывод, что классические процессы картелизации, связанные с энергорынками, уже меняются структурно, географически и политически; появляются новые формы защиты интересов обеих сторон; возникают новые сферы столкновений.
София
