Российские компании встают на зеленые рельсы

Предприниматели начали использовать кредитные инструменты для финансирования проектов по снижению негативного воздействия на окружающую среду. Фото Pexels

Удар пандемии коронавируса и последовавшее за ним снижение экономической активности заставили еще раз переосмыслить подход к соблюдению принципов устойчивого развития. Кроме того, в июле 2021 года Европейская комиссия приняла предложение о новом механизме трансграничного углеродного регулирования, который установит налог на импортируемые товары с большим углеродным следом. Во многом благодаря этому стратегии большинства крупных компаний становятся все более зелеными. При этом стабильно растет спрос на ESG-финансирование (от англ. «environmental, social, governance» – окружающая среда, социальное развитие и корпоративное управление. – «НГ-энергия»). Что касается России, Минэкономразвития оценивает потенциал внутреннего рынка зеленых технологий в 3 трлн руб. до 2023 года. Игроки из самых разных индустрий уже начинают использовать кредитные инструменты для финансирования проектов по минимизации негативного воздействия на окружающую среду.

Возможная выгода

Россия сегодня только начинает свой путь по внедрению механизмов ответственного финансирования. По результатам недавнего исследования Deloitte, лишь 10% российских банков внедряют ESG-практики и менее 15% респондентов ответили, что обладают достаточными компетенциями для полного анализа ESG-рисков.

На рынке долговых капиталов ситуация чуть более продвинутая. Например, на Московской бирже действует сектор устойчивого развития. В его рамках некоторые компании уже разместили публичные зеленые долговые инструменты. То есть при привлечении средств компании-заемщики взяли на себя обязательства по выполнению ESG-критериев. В сфере банковского кредитования также постепенно повышается интерес к разработке такого рода продуктов.

При этом основным ограничением остается вопрос ценообразования. Крупные банки все чаще заявляют о том, что они ведут переговоры с ЦБ о смягчении регулирования по ESG-ориентированным кредитам. Но в большинстве случаев стоимость зеленых займов в России оказывается не ниже, чем аналогичный финансовый инструмент без похожего набора обязательств. Во многом это происходит потому, что не все банки сегодня умеют и готовы работать с ESG-критериями. Немаловажен и тот факт, что не существует стандартизированного подхода к оценке ESG-рисков, поэтому зачастую высокая оценка со стороны одного рейтингового агентства не означает схожую оценку от другого, так как используются различные метрики.

Что касается российского рынка, мы видим, что со стороны компаний существуют большие запросы к доступному зеленому финансированию, а также заинтересованность в tailor-made (индивидуальных) решениях. Наша компания выступила одним из первопроходцев данного направления, когда в 2018 году привлекла проектное финансирование под свой первый проект ВИЭ в России – строительство Азовской ВЭС – по ставке, привязанной к ОФЗ. Как результат появился новый продукт, который оказался востребован на рынке.

Работа с рисками

Хотелось бы вспомнить один анекдот по теме прогнозирования рисков, когда общаются два HR-сотрудника и один из них задает вопрос про инвестиции в человеческий капитал: «Что произойдет, если мы будем инвестировать в развитие сотрудников, а они уйдут?» На что коллега отвечает: «А что получится, если мы не будем инвестировать, а они останутся?» Здесь прекрасно описана ситуация, в которой находятся компании, делая выбор в сторону ESG. С одной стороны, подход заключается в том, чтобы не инвестировать в устойчивое развитие сейчас и ждать, что спрос на такие товары и услуги, а также регуляторная среда не изменятся в ближайшее время. С другой – одними из первых начинать вкладывать средства компании в зеленые технологии, даже несмотря на краткосрочное ухудшение свободного денежного потока и рыночных оценок.

Еще 10 лет назад мало кто в России мог представить, что трансграничный углеродный налог ЕС будет влиять на цену продукции экспортеров и, как следствие, на потенциальную стоимость акций и капитализацию. Аналогичным образом и сейчас сложно представить дальнейшие изменения регуляторной среды, которые, как ожидается, будут накладывать еще большую финансовую и нефинансовую нагрузку на предприятия, не внедряющие стратегии устойчивого развития.

Именно риск резкого роста издержек из-за несоответствия постоянно ужесточающимся ESG-критериям, или так называемый переходный риск, выступает одним из основных драйверов зеленой революции в России. Увеличение расходов, особенно в отношении E-фактора, становится все более вероятным для компаний с низкими показателями в области устойчивого развития. Например, это издержки по установке фильтров для предприятий с большим объемом выбросов СО либо крупные отчисления в бюджет в качестве платы за нанесенный экологический ущерб.

Таким образом, все приводит к ситуации, когда условия работы для отраслей и компаний со слабыми ESG-метриками становятся настолько сложными в плане регуляторных и финансовых ограничений, что ранее прибыльный бизнес может показать убытки уже на операционном уровне. Кроме того, такие компании могут столкнуться с высокими финансовыми и налоговыми издержками, что окажет еще большее давление на чистую прибыть.

Фактор переходного риска, в частности, побудил многих участников Организации экономического сотрудничества и развития, международные банки развития (к примеру, Европейский инвестиционный банк и Европейский банк реконструкции и развития), а также ряд топовых европейских коммерческих банков прекратить финансовую поддержку проектов по строительству новых угольных электростанций как на территории ЕС, так и в других странах. Международное энергетическое агентство (МЭА) пошло еще дальше и в аналитическом отчете Net Zero 2050 призвало государства и организации не инвестировать в новые нефтегазовые проекты, чтобы достичь углеродной нейтральности к 2050 году.

Роль регулятора и перспективы

Драйверами роста ESG-финансирования в России также выступят законодательные и регулирующие инициативы со стороны государства, направленные на стимулирование инвесторов и внедрение единой методологии кредитных ESG-рейтингов. Так, в мае Госдума одобрила законопроект об ограничении выбросов парниковых газов, который обязывает крупнейших эмитентов выбросов (более 150 тыс. т эквивалента СО на первом этапе до 2024 года) вести углеродную отчетность.

В то же время устойчивые и тем более климатические проекты – достаточно дорогостоящие инициативы с длительным сроком возврата инвестиций. Поэтому ключевая задача для государства сегодня – формирование российской системы зеленого финансирования, что позволит верифицировать проекты на основе национальной таксономии и привлечь как российских, так и международных инвесторов. В этом направлении в мае текущего года Минэкономразвития представило проект постановления правительства, который утверждает пакет базовых документов для запуска в России проектов устойчивого развития и инструментов финансирования с обозначением критериев для отнесения инициатив и инвестиционных схем к категории зеленых.

На текущий момент инвестиции в ESG-ориентированные компании на развитых рынках находятся на существенно более продвинутом уровне по сравнению с российским. При этом тенденции роста этого сектора, вероятно, будут схожими. Изначально специальные инструменты будут создаваться под отдельно взятый проект (например, зеленое проектное финансирование), затем – под группу проектов (например, выпуск зеленых облигаций на инвестиционные цели) и наконец под соответствие планам по выполнению показателей устойчивого развития в отношении всей структуры компании без привязки к отдельным проектам (например, облигации, привязанные к Целям устойчивого развития ООН).

В этом направлении наиболее интересной и многообещающей выглядит структура, при которой компания берет на себя обязательства по выполнению ESG-целей, а финансовый институт – банк, страховая или управляющая компания – создает привлекательные условия стоимости соответствующего финансового инструмента при условии выполнения таких целей. Тогда риск-профиль клиента для финансового института улучшается, а предприятие получает стимул для повышения ESG-метрик. Как итог, мы приходим к win-win (взаимовыгодному. – «НГ-энергия») сценарию для всех сторон.