Черному золоту требуется высокая добавленная стоимость

Экспорт сырья пока остается главной заботой российских частных компаний угольной отрасли. Фото Reuters

Комитет Государственной думы по энергетике провел круглый стол на тему «Законодательное обеспечение развития глубокой переработки угля и углехимии». Мероприятие было проведено в онлайн-формате.

В ходе дискуссии выступили представители Министерства энергетики РФ, крупнейших угольных компаний, Федерального исследовательского центра угля и углехимии Сибирского отделения РАН, других отраслевых научных и общественных организаций.

Угольная отрасль одной из первых в российском ТЭКе провела структурные преобразования и стала полностью рыночной. Последние 10 лет для отрасли – период развития. Объем добычи угля вырос более чем в 1,3 раза, превысив 440 млн т в 2019 году. Объем инвестиций в основной капитал угольных предприятий вырос в 2,5 раза, введено 297 млн т новых мощностей по добыче. Драйвером развития отрасли стал экспорт. Россия занимает третье место в мире по экспорту угля.

Сегодня экспортный вектор развития становится фактором нестабильности для отрасли. Переход мировой экономики и энергетики на низкоуглеродную траекторию развития снижает мировой спрос на российский уголь. Дополнительным ударом стала пандемия коронавируса, охватившая страны и континенты и резко понизившая производственную деятельность целых отраслей промышленности.

Будущее отрасли связано с переходом от экспорта угля как сырья к производству на его основе продукции с высокой добавленной стоимостью, развитием современной углепереработки и углехимии.

Сегодня развитие отрасли на этом направлении сложно назвать успешным. Если в советское время в РСФСР производилось свыше 20 тыс. наименований химической продукции из угля, нефти и газа, то сегодня отечественные предприятия производят в совокупности только 500–600 наименований. В это же время в некоторых странах с развитой экономикой в последние 25 лет интенсивно развивавшаяся химическая промышленность производит около 200 тыс. продуктов. Россия, обладая огромными запасами угля, становится импортером продуктов углехимии, уступая лидирующие позиции в области углехимического производства Китаю, США, Индии и другим странам.

О том, как изменить ситуацию, какие меры государственной поддержки и стимулирования нужны для ускорения развития углехимии, и шла речь на круглом столе комитета по энергетике. Результатом дискуссии стали рекомендации в адрес профильных органов власти.

Открывая круглый стол, председатель комитета по энергетике Госдумы РФ Павел Завальный отметил, что будущее угольной отрасли связано с переходом от экспорта угля как сырья к производству на его основе продукции с высокой добавленной стоимостью, развитием современной углепереработки и углехимии. Как он считает, экспортный вектор развития угольной отрасли, в течение 10 лет бывший основным ее драйвером, сегодня становится фактором нестабильности. Переход мировой экономики и энергетики на низкоуглеродную траекторию развития на фоне ужесточения климатической повестки, усиление конкуренции, рост доли ВИЭ и газа в энергобалансах развитых стран и развитие водородной энергетики снижают мировой спрос на российский уголь. Дополнительным ударом стала пандемия.

«Будущее отрасли связано с переходом от экспорта угля как сырья к производству на его основе продукции с высокой добавленной стоимостью, развитием современной углепереработки и углехимии. Комплексная переработка угля позволит эффективно использовать его энергетическую ценность, снизить загрязнение окружающей среды. Если центры углехимии будут развиваться в центрах добычи, можно будет снизить транспортные расходы, давление на экологию, оказываемую в ходе транспортировки и перевалки, а также создать дополнительные рабочие места в самих регионах, улучшив их социально-экономическое положение», – считает Завальный.

«Безусловно, нельзя сказать, что угольные компании не занимаются развитием переработки и углехимии. Создание новых производств по выпуску углехимической продукции, модернизация действующих производств идут. Однако в основном это делается по зарубежным технологиям с использованием импортного оборудования, что, как мы теперь знаем, несет в себе существенные риски. Страны способны перекрывать границы по разным причинам, и это необязательно санкции. Для создания и внедрения собственных технологий и оборудования не хватает взаимной увязки науки и промышленности, координации, единого понимания того, что нужно угольной отрасли в целом. Возможно, координирующую, стимулирующую и направляющую роль должно взять на себя государство», – полагает председатель комитета по энергетике.

Также на круглом столе выступили заместитель председателя комитета по энергетике Дмитрий Исламов, директор департамента угольной и торфяной промышленности Министерства энергетики РФ Сергей Мочальников, председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности Иван Мохначук, представители угольных компаний, отраслевых научных и общественных организаций.

Терриконы стали неотъемлемым  элементом современного пейзажа таких регионов, как Кузбасс.   Фото Reuters

Геннадий Алексеев, генеральный директор компании «СДС-Уголь» («Сибирский деловой союз» – горнодобывающий холдинг, расположенный в Кемеровской области и Алтайском крае), говорил о том, что для угля как для топлива существуют значительные внешние риски. К ним, по его мнению, относится необоснованно сформулированный негативный имидж угля, Парижское соглашение, ужесточение экологических требований, узкая линейка продуктов из угля: коксующиеся и энергетические угли. Плюс к этому неожиданные события типа пандемии говорят о том, что нам необходимо срочно принимать меры.

Отсюда он видит необходимость расширения спроса и стимулирования использования угля, включая поиск направлений рынков сбыта.

В этой связи он остановился на мерах, принимаемых в других странах. Так, в США есть госпрограмма, финансируемая за счет Минэнерго США. Она включает и развитие новых технологий, и использование угля в энергетике страны, а также продажу оборудования по добыче и переработке угля в страны третьего мира. В США уверены, что уголь еще долго и широко будет использоваться в развивающихся странах. В Японии после Фукусимы есть госпрограмма «Чистый уголь», которая предусматривает использование угля без нанесения ущерба окружающей природе. В Европе, по сути, не осталось собственных ресурсов, и она, отказавшись от угольной генерации, развивает программы возобновляемых источников энергии. С помощью Парижского соглашения Европа заставила весь мир профинансировать энергетический переход за счет углеродного следа. Россия, по мнению Алексеева, исходит из того, что существует высокий спрос на уголь. Поэтому уголь надо добывать, тем более что его запасов хватит еще на полвека, и продавать его на экспорт как можно больше.

Отсюда он делает вывод, что необходимо государственное стимулирование новых технологий и расширение использования угля. В связи с этим он приводит пример структуры российского экспорта за 2019 год, где превалируют топливные и энергетические товары, а импорт – это все продукты глубокой переработки сырья. По сути, мы вывозим сырье и ввозим продукты глубокой переработки, в том числе и угля.

Важно подчеркнуть вывод Алексеева, что именно нормативная база должна стимулировать преобразование угольной промышленности из сырьевой в отрасль глубокой переработки. Замечу, как не вспомнить в этой связи недавние решения правительства, фактически запрещающие экспорт сырой древесины и поощряющие вывоз продуктов переработки. Об этом решении, кстати, вспоминали некоторые участники дискуссии.

В этой связи заслуживают внимания предложения Алексеева о превращении Кузбасса с его 60% российской добычи угля в центр глубокой переработки, в том числе производства из угля сжиженного газа и водорода.

Ограниченные рамки газетной статьи не позволяют привести все выступления этой многочасовой дискуссии. Но «НГ-энергия» продолжит свои публикации по теме глубокой переработки угля в следующих номерах.