Урановые войны Франции в Черной Африке

Французские парашютисты активно защищают интересы метрополии в африканских джунглях. Фото Reuters

Военная операция Франции в Мали в январе 2013 года была воспринята рядом обозревателей и экспертов как «неоколониальная война за урановые ресурсы Африки» или «защита интересов атомной промышленности». Подобные заголовки нередко можно было обнаружить в некоторых зарубежных газетах того времени.

Для оценки роли и перспектив этого региона для уранового рынка и для энергетической политики Пятой республики необходимо вспомнить некоторые исторические, экономические и политические аспекты атомного сектора Франции.

Атомной энергетике – быть

Франция по праву гордится своими достижениями в области освоения атомной энергетики. В стране функционируют 58 реакторов, которые в совокупности производят более 400 млрд кВт-ч ежегодно, или более 75% от всей вырабатываемой электроэнергии. Отрасль обеспечивает менее высокие цены на электроэнергию для внутренних потребителей по сравнению со многими европейскими странами, что очень важно в современных условиях.

Помимо удовлетворения внутреннего спроса, вырабатываемая на французских АЭС электроэнергия экспортируется в соседние Италию, Швейцарию, Бельгию, Великобританию и Испанию. Объемы выручки достигают 3 млрд евро ежегодно, что делает Францию мировым лидером по экспорту электроэнергии и способствует ее экономическому процветанию и укреплению политических позиций на Европейском континенте.

Главная роль в производстве реакторов и оборудования для них принадлежит компании Areva, эксплуатацию АЭС осуществляет Electricite de France.

В стране одна из лучших в мире научно-производственная база, что дает возможности для освоения передовых научно-технических достижений и экспорта собственных технологий за рубеж. 

Это становится сегодня особенно актуальным: атомная энергетика при всех ее противоречиях становится все более привлекательной. Она активно развивается в таких странах, как Китай, Индия и др., в последние годы планы по созданию собственных АЭС появились во многих государствах Африки и Ближнего Востока, в некоторых случаях начата их практическая реализация. Главная причина этого кроется в том, что при высоких темпах роста спроса на энергию АЭС один из немногих способов значительно поспособствовать решению этой проблемы. С одной стороны, все это будет вызывать рост спроса на ядерное топливо и технологии по освоению атомной энергии, а с другой – открывать новые возможности по экспорту этих самых технологий за рубеж для таких стран, как США, Россия, Франция, Япония и некоторых других.  

Конечно, в отношении перспектив развития сектора во Франции есть и отрицательные мнения внутри страны, что в первую очередь отражает общие европейские тенденции в виде намерений развернуться в сторону возобновляемых источников энергии. В частности, провозглашенная правительством цель – снизить долю атомной энергии на одну треть в общем энергобалансе Франции к 2025 году, хотя в период острых дебатов по этому вопросу звучали призывы даже к полной ликвидации атомной энергии в стране. Однако пока центральная роль АЭС в производстве электроэнергии во Франции определена на законодательном уровне.  

Резюмируя, можно с уверенностью сказать, что отказываться от своих научно-технологических достижений и возможностей в области атомной энергетики с учетом возрастания ее роли в мире и отсутствием категорической альтернативы ей Франция вряд ли станет. Подобное решение будет просто преступным против стратегических интересов страны. Поэтому перспективы развития сектора во Франции можно оценить как широкие. 

Почему же таких успехов в освоении атомной энергетики добилась именно Франция?

Корни атомных успехов

История развития отрасли в этой стране уходит корнями в начало 1960-х годов, когда американская компания Westinghouse Electric образовала смешанное предприятие во Франции с целью получения возможности для экспорта своих технологий. 

В первые годы сфера не нашла широкого применения в масштабах страны, ограничившись несколькими проектами. Ситуация коренным образом поменялась в середине 1970-х годов. 

Принято считать, что толчок развитию атомной энергетики дал нефтяной кризис 1973 года, вызванный событиями на Ближнем Востоке. Тогда Париж, как и многие государства Запада, был шокирован беспрецедентным ростом цен на нефть, а сам кризис показал всю уязвимость экономик ряда западных стран, не имевших достаточных запасов углеводородов в своих недрах. Ситуация не могла оставаться таковой для Парижа, который стремился к лидерским позициям как на региональной, так и на мировой арене. В такой обстановке уже в 1974 году было принято решение развернуться в сторону атомной энергетики как альтернативе углеводородам. Тем более некий наработанный опыт уже имелся. 

Атомная корпорация «Areva» стала символом ядерной промышленности Пятой республики. Фото Reuters

Было бы преувеличением объяснять интерес Франции к освоению «мирного атома» только кризисом 1973 года. Разговоры об этом велись в политических, экспертных и научных кругах страны за несколько лет до нефтяного кризиса, а эти события явились лишь удачным поводом для этого. Кроме того, последствия «нефтяного шока» тогда испытали на себе многие европейские государства, но только Париж сумел пойти так далеко в освоении альтернативных способов производства энергии. 

Пожалуй, это было обусловлено комплексом факторов. К таковым относят грамотную политику французского правительства, которое сумело инвестировать в отрасль и обеспечить разностороннюю поддержку ее развитию. Свою долю внесла и грамотная пропагандистская работа, благодаря которой французские граждане поверили в преимущества и безопасность этих технологий. Сегодня АЭС воспринимаются здесь как обычный повседневный элемент. 

В качестве причины указывается даже особенность менталитета французского народа, который любит развивать сложные технологические и наукоемкие проекты и доверяет им. На практике это ощущается в высоком социальном статусе и авторитете ученых и инженеров, который, согласно некоторым исследованиям, во Франции выше, чем в большинстве европейских стран. При этом технологические успехи – предмет особой гордости для французов. 

Но самый важный фактор заключался в том, что уже тогда Париж один из немногих имел доступ к одной из самой крупных в мире кладовых ядерного топлива. 

Сокровища Африки

Речь идет о Нигере, в прошлом являвшемся «заморской территорией Франции» и ставшем независимым государством только в 1960 году. Страна расположена в Сахаре, которая всегда поражала человека своими сокровищами и богатствами. Одним из этих богатств являются месторождения ураносодержащих руд, открытые французскими геологами, осуществлявшими поиск меди, еще в 1957 году на территории центральных провинций Нигера Агадес и Тахуа.

После получения независимости Ниамей сохранил тесные связи с Парижем, в том числе в области урановой промышленности, добыча которого фактически стартовала в 1971 году. Позднее запасы урановой руды были обнаружены и на юге страны.

Главная роль здесь принадлежит французской Areva, которая осуществляла и осуществляет деятельность главным образом через совместные предприятия SOMAIR и COMINAK (акции принадлежат Areva, правительству Нигера и иным инвесторам).

SOMAIR создана в 1971 году и осуществляет эксплуатацию месторождений Arlit, Tagora, Artois, Tamou. Последнее расположено на юге в провинции Тиллабери, остальные в Агадесе, Маради и Тахуа. В настоящий момент это главный добытчик урана в Нигере. Объемы производства по итогам 2015 года составили 2509 т (около 60% от общего показателя). Рекордные показатели были достигнуты в 2012 году и составили 3065 т, или 4% от мирового объема добычи. Это достаточно крупное значение: для сравнения, общий объем производства урана в России в 2014 году составил 2990 т. 

COMINAK создана в 1974 году и осуществляет эксплуатацию месторождений Akouta, Akola, Afasto. Все они расположены в центральной части страны. Показатели производства по итогам 2015 года – 1607 т, что делает компанию вторым по величине производителем урана в Нигере. 

В настоящее время обе компании осуществляют деятельность на основании пятилетних соглашений, подписанных с правительством Нигера в мае 2014 года. 

Значение африканского сырья для Франции велико, но не определяющее. При текущем уровне потребления в 10 500 т (второе место в мире после США) в год на Нигер приходится от 35 до 40% поставок в разные годы, еще около 45% поставок удовлетворяются за счет канадского сырья, остальная часть приходит из Казахстана, Австралии и других стран. Основной объем урана расходуется на АЭС. Военная сфера потребляет незначительное количество ядерного топлива: его используют только атомные подводные лодки, которых в составе ВМС Франции 10. 

Туареги доставляли и будут доставлять много проблем африканским странам, особенно в связи с наличием на их территории урановых рудников. Фото Reuters

По некоторым оценкам, потенциал эксплуатируемых французами шахт в Нигере значительно исчерпан и позволит поддержать уровень добычи на них не более 10–15 лет. COMINAK рискует полностью исчерпать потенциал своих месторождений уже к 2020 году. В этой связи как очень перспективный оценивается проект Imouraren, расположенный в 160 км к северу от Агадеса. В 2009 году Areva получила лицензию на эксплуатацию месторождения. Согласно заявленным прогнозам, проект позволит производить более 5 тыс. т урана ежегодно в течение 25 лет, что превышает весь сегодняшний объем производства этого сырья в Нигере. Реализация проекта потребует 1,9 млрд инвестиций со стороны Areva, дополнительно французская компания обязуется тратить 6 млн евро ежегодно на социальные нужды для местных жителей. 

Предприятия Areva обеспечивают электроэнергией и питьевой водой город Арлит, ими было осуществлено строительство нескольких школ и ряд иных социальных проектов. Оказывается помощь в строительстве дорог. Согласно утверждениям Areva, общий объем помощи Нигеру на образование, здравоохранение и улучшение экологического состояния составляет 8 млн долл. ежегодно. Однако со стороны местных организаций нередко звучат обвинения, что ожидаемого процветания городу и стране деятельность французской компании не принесла. С другой стороны, многие эксперты указывают, что Areva полностью выполняет свои обязательства перед Ниамеем, а неэффективность расходования полученных средств зачастую объясняется коррупцией и непрофессионализмом отдельных нигерских чиновников.

Со стороны общественных организаций и оппозиционных партий нередко звучат обвинения в адрес нигерских чиновников в коррупционных сговорах с руководством Areva. Французская компания утверждает, что отношения с нигерскими партнерами всегда строились и строятся на принципах справедливости, а африканская сторона на протяжении всей истории взаимоотношений получала и получает около 80% всех доходов в финансовом измерении.

Уран, извлеченный из добытой руды, перевозится по трассе до Ниамея (1200 км), затем в бенинский город Котоноу (1600 км). Качество дороги в Нигере характеризуется как крайне низкое, что значительно усложняет процесс перевозки. В Котоноу уран перегружается на железную дорогу и доставляется в бенинский порт Параку в 400 км к югу. Сопровождение осуществляют воинские подразделения, состоящие из нигерских и бенинских военнослужащих, организация и подготовка которых осуществляются в тесном взаимодействии с французскими советниками. Оттуда морским путем через Гвинейский залив и Гибралтарский пролив сырье попадает на предприятие Comurhex во Франции, где проходит переработку и подготовку к дальнейшему процессу обогащения для использования в качестве топлива для АЭС. Данные о себестоимости расходов на перевозку и сопровождение конвоев отсутствуют, однако можно предположить, что они относительно не маленькие. Согласно утверждениям Areva, 1% от ежегодного дохода компания уплачивает местной администрации на местах с целью поддержания и улучшения качества автомобильных дорог в районе добычи урановой руды. 

В этом плане знаковым событием должно стать завершение проекта «Транссахарская магистраль» из Лагоса (Нигерия) в Алжир через территорию Нигера длиной 4500 км, что позволит оптимизировать процесс перевозки нигерского урана во Францию, используя альтернативный маршрут через Алжир к портам на Средиземном море. Это снизит временные и финансовые расходы на перевозку урана. В настоящее время 80% дороги уже построено, это один из главных инфраструктурных проектов Черного континента, курируемых Африканским союзом.

Согласно текущим оценкам, Нигер занимает пятое место в мире по запасам урана (по разным данным, от 404 тыс. т  до 421 тыс. т). Объем производства, по данным World Nuclear Association, в 2015 году достиг 4116 т (четвертое место в мире). Более 55% приходится на шахтную добычу, остальное – карьерным способом. 

Себестоимость производства урана в Нигере оценивается неоднозначно, от 34 долл. до 50 долл. США за 1 кг. Это считается себестоимостью с приемлемым уровнем рентабельности.

Впрочем, к приведенным выше данным следует относиться критически, что обусловлено относительно невысоким уровнем геологической изученности недр: к примеру, еще в 2009 году запасы урана здесь оценивались всего лишь в 276 тыс. т, а страна занимала девятое место в мире по показателю запасов этого сырья. Свою лепту вносит и завеса секретности, которая покрывает сектор добычи и производства этого сырья в Нигере на протяжении всей истории его развития.

То же можно сказать и о ценообразовании продукции, которое является одним из самых сложных вопросов сектора добычи урана в Нигере. В начале 1970-х годов французы платили властям Нигера около 1 млрд франков КФА (примерно 0,45 млрд долл.) в год в качестве платы за использование недр страны. По одной из версий, попытки президента Нигера Амани Диори пересмотреть ценовую политику, навязанную Парижем, явились реальной причиной его свержения в результате военного переворота 1974 года, к которому якобы приложили руку внешние силы. Впрочем, доказательств этому не представлено. Через несколько лет размер ежегодной платы был повышен до 2 млрд франков КФА, а в нулевых годах механизм ценообразования стал строиться по другим принципам. Цена составляла примерно 30 евро за 1 кг. В 2007 году, когда рыночная стоимость урана превысила 150 евро за 1 кг, по инициативе Ниамея размер платы был увеличен почти до 60 евро за 1 кг. В настоящий момент, по данным World Nuclear Association, размер платы составляет 145 евро за 1 кг, что было согласовано между двумя сторонами в 2012 году. В 2006 году увеличены налоговые ставки. Упомянутыми соглашениями от 2014 года с SOMAIR и COMINAK также предусмотрено, что компании окажут помощь в объеме 90 млн евро на строительство дороги в районе расположения шахт, 17 млн евро на строительство иной вспомогательной инфраструктуры. Ниамей рассчитывает ежегодно получать 39 млн евро налоговых поступлений в бюджет от деятельности дочерних структур Areva. Согласно некоторым подсчетам, в 2011 и 2012 годах объем налоговых платежей и дивидендов со стороны Areva составлял 82 млн и 123 млн евро соответственно (более 2% ВВП Нигера). 

Areva отказывается предоставлять разбивку своих основных финансово-экономических показателей по регионам активности, в том числе «нигерской» части. По соглашению Areva и правительства Нигера от 2001 года вся информация относительно любых форм аудита добывающих предприятий является строго конфиденциальной.

В 2007 году в мире наблюдался беспрецедентный скачок цен на уран, которые превысили 200 долл. за 1 кг. В связи с этим Ниамей принял комплекс мер с целью привлечения иностранных инвесторов в развитие сектора. Интерес проявили многие компании, но наибольшего успеха сумела добиться китайская China National Uranium Corporation (CNUC), осуществляющая деятельность в Нигере с 2007 года через совместное предприятие Societedes Minesd'Azelik SA (SOMINA). Существует предположение, что именно с целью допуска сюда Пекин предоставил Нигеру кредит в 95 млн долл. 

Уровень активности китайцев в Нигере пока не сопоставим с французами: рекордный объем добычи урана в городе Азелик силами SOMINA составил всего 290 т в 2013 году (менее 10% от общей добычи в стране), официально это единственный активный «урановый» проект Китая здесь. Уже в 2015 году официально показатель сократился до нуля и было заявлено о возможном закрытии проекта. С другой стороны, активность китайской компании в Нигере характеризуется как одна из самых «непрозрачных» на всем Африканском континенте. Интересны и некоторые описания, характеризующие город Азелик как «китайскую колонию, закрытую для посторонних глаз». А SOMINA обосновалась здесь достаточно плотно в виде масштабных инфраструктурных работ. Примечательно, что, несмотря на все заявления о разочаровании в месторождении, фактически китайские инвесторы не спешат с уходом отсюда. Тем более есть иные договоренности о предоставлении прав на геологоразведку других участков в стране. 

Непризнанные хозяева Сахары

КНР настойчиво осваивает бескрайние просторы Африки в поисках уранового сырья. Фото Reuters

Политическая нестабильность, внутренние политические кризисы и вооруженные конфликты, хрупкость государственных органов – все это неотъемлемый атрибут постколониальной истории Нигера. Одна из причин этого – этническая и социокультурная неоднородность населения страны, около 55% которого представлены этносом хауси, 21% – сонгай и джерма, 9% – фульбе и гурма, 5% – канури, 9% – туареги. Почти все они исповедуют ислам, однако с древних времен кочевые туареги севера противостоят земледельцам долины реки Нигер, что делит страну на два враждебных мира. 

«Голубые всадники пустыни», как называют туарегов, ведут специфичный образ жизни и славятся военными навыками. Они не ощущают национальной идентичности нигерского государства, не признают межгосударственных границ в Сахаре (которые весьма условны) и считают себя частью иного образования под названием Азавад – непризнанного государства в Сахаре на территории Мали и Нигера. Помимо скотоводства и торговли одним из родов деятельности туарегов с древних времен являются разбой и грабеж на караванных путях, а сегодня к этому прибавились контрабанда, торговля оружием и наркотиками, захват заложников с целью получения выкупа. 

Как следствие, туареги неоднократно поднимали восстания против Ниамея, наиболее крупные из которых пришлись на начало 1990-х годов и на 2007 год. Последний прозвали «урановым бунтом» из-за требований повстанческих группировок пересмотреть порядок распределения доходов от добычи урана, которая происходит на исконной территории проживания кочевых племен. Боевые действия с большим количеством жертв продолжались до начала 2009 года, закончившись переговорами и соглашением о прекращении огня. В обоих случаях значительное влияние на события оказывала Ливия: на ее территории укрывалась часть туарегов-повстанцев, а правительство Джамахирии инициировало переговорные процессы.

Целью группировок неоднократно были и иностранцы, в том числе работающие на урановых предприятиях в Нигере. Их похищали с целью получения выкупа. 

Во второй половине нулевых за похищения и убийства иностранцев также взялась «Аль-Каида» Исламского Магриба» (запрещенная в России террористическая организация). Основной упор их активности приходился на Мали, но отдельные акции, в том числе похищения сотрудников Areva, имеющих французское гражданство, имели место и в Нигере. В некоторых случаях заложников из числа иностранцев спасти не удавалось.

Все это препятствовало работе французских компаний и вынуждало принимать дорогостоящие меры по обеспечению безопасности на проектах. Впрочем, целями похищений были также китайские, канадские и иные граждане. 

Однако война в Ливии в 2011 году повлекла за собой новую эпоху нестабильности и террора в Северной Африке. Спустя несколько недель после падения Триполи на север Мали прибыли хорошо вооруженные и получившие боевой опыт на полях ливийской войны туареги, которые достаточно эффективно вели боевые действия в составе сил, лояльных Муаммару Каддафи. Они сразу заявили об автономии и подняли новое восстание. Политический кризис в Мали привел к тому, что правительство было свергнуто военными, а страна оказалась на грани хаоса. 

Огромное количество оружия из арсеналов ливийской армии разошлось по Сахаре, в том числе оказавшись в руках исламистских группировок. Последние представляли более весомую угрозу, чем туареги. По оценке президента Чада Идриса Деби, получив ливийское оружие, «Аль-Каида» Исламского Магриба» в 2011 году стала «настоящей армией, самой экипированной в регионе», противопоставить которой слабым армиям государств Сахеля было попросту нечего. Их боевой потенциал позволял претендовать на захват целых регионов, что и случилось в Мали: сея смерть и террор, исламисты захватили большую часть территории страны. Очевидно, что через несколько месяцев пала бы и столица страны Бамако, после чего война и террор должны были перекинуться на территорию соседнего Нигера. 

Для Франции невмешательство в войну на территории Мали означало бы отдать на растерзание исламистам всю Сахару со всеми вытекающими последствиями. В том числе в виде вероятной потери Нигера как крупного поставщика урана. Все это вынудило Париж принять решение о военном вмешательстве. Операция «Сервал» против исламистов началась 11 января 2013 года. В течение месяца активных боев территория страны была освобождена. Но говорить о наступлении стабильности пока рано: война перешла в партизанское движение, а угроза дестабилизации обстановки остается. Воинские контингенты из европейских стран и государств ЭКОВАС присутствуют в Мали до сих пор. 

Однако все эти действия французов являлись лишь попыткой исправить последствия того, что они сами натворили в Северной Африке, свергая режим в Ливии в 2011 году. 

Ввиду этого и появилась версия, что война в Ливии и последующие за этим события в Мали на самом деле являются завуалированной операцией с целью удара по позициям Китая в Африке, в том числе в Нигере. 

Конечно, это всего лишь конспирологические теории, не имеющие доказательств. Китайские компании действительно понесли серьезные убытки в Ливии, но европейцы получили не меньшие проблемы. Что касается Нигера, то Париж и Пекин пока не были острыми конкурентами за урановые месторождения в африканской стране. Рассматривались даже вопросы сотрудничества структур Areva и SOMINA. Да и сам нигерийский уран сегодня важный, но не ключевой элемент в производстве электричества во Франции: в крайнем случае его можно приобрести у других поставщиков на мировом рынке. Тем более кроме китайцев в Нигере сегодня представлены канадские, австралийские и иные компании, которые, правда, пока не осуществляют добычу. 

Китайская экспансия

Однако через несколько лет ситуация может измениться. Атомная энергетика Китая развивается активно, в краткосрочной перспективе до 2020 года общая мощность китайских АЭС должна достичь 58 ГВт, хотя еще в 2014 году показатель был 20 ГВт. Спрос на уран в Китае в связи с этим возрастет с 5 тыс. т в год до 13 тыс. т в год и превысит французский. Долгосрочные перспективы пока не ясны, однако наиболее оптимистичные прогнозы указывают на возможность достижения китайскими АЭС показателя 400 ГВт к 2050 году, что будет формировать спрос на уровне 67 тыс. т в год. При этом развитие сектора здесь скорее необходимость, вызванная объективными факторами. Оценивая все это, можно прогнозировать возникновение новой проблемы: высокую зависимость Поднебесной от внешних поставок ядерного топлива. Согласно замыслу правительства, треть потребности урана должна удовлетворяться за счет собственных месторождений, треть – за счет поставок с мирового рынка, еще треть – за счет добычи силами китайских компаний за рубежом. И Пекин уже начал действовать на этом направлении, благодаря чему политику китайских уранодобывающих компаний стали называть «агрессивной» на Западе. Поэтому китайские компании стремятся освоить месторождения Черного континента, в том числе Нигера. 

В связи с этим конкуренция за урановые богатства Африки может продолжиться в последующие годы. 

Что касается военной операции Франции в Мали, то ее главной целью были поддержание стабильности и минимизация угрозы расползания террористической угрозы по всему региону, что нашло понимание и поддержку во многих африканских и европейских странах. Однако важность стабильности в регионе для Франции следует оценивать в том числе и с точки зрения его влияния как поставщика ядерного топлива, которое скорее всего будет только возрастать. А наличие доступа к источникам сырья – важный фактор для страны, имеющей ядерную программу.