Цивилизация тишины

Иван Поченчук: «Эти места кормили весь Красноярский край, пушнину вывозили самолетами».

Географический центр Российской Федерации – математически рассчитанный – находится в Эвенкии, в Красноярском крае, на берегу большого озера с нежным именем Виви. И так случилось – этот центр попал прямо в Северный полярный круг. После воссоединения Крыма с Россией символическая точка центра немного сдвинулась, но основные параметры остались: Сибирь, берег озера Виви, Северный полярный круг. Иван Николаевич ПОЧЕНЧУК – хозяин здешних мест. Перепробовал много истинно мужских занятий. Диковал – бил диких таежных оленей на узких речных переправах. Морячил – водил ледовые конвои по Северному морскому пути. Промышлял – по первому снегу уходил в тайгу добывать пушного зверя и здешнего первейшего – соболя Енисейского кряжа. Добычил – ловил крупную рыбу в крупных реках.

В географическом центре России живут только он да его жена Светлана. Прописки на озере Виви, естественно, нет, никакого поселения здесь не зарегистрировано. Только его хозяйство. С Иваном Поченчуком беседует сибирский писатель Анатолий ОМЕЛЬЧУК (Тюмень).

– Иван, с чего вы начинали здесь обустройство?

– Я начинал не с этой избушки. У меня туда вверх, повыше километров двадцать, была своя, чуть побольше. Раньше, при Советах, здесь серьезный промхоз держали, крупная бригада стояла. Ютились, как-то жили по своему времени. Сам, понятно, люблю побольше домового пространства, нравится жить усадьбой, поместьем. Теплица чтоб, все остальное. Лучше, допустим, было жить на озерах… Не каждый человек сможет здесь жить. Не каждый. Всегда. В любое время. Хоть при Советах, хоть при демократии. Но тогда, честно, дело было поставлено посолиднее. Чтобы здесь выжить, надо иметь сто специальностей.

– А у самого сколько?

– А я их считал?

– Сто?

Жена Ивана Поченчука, Светлана, перебралась на берега Виви из Красноярска, где работала электрохимиком. Фото автора

– Если не больше. Я и в электронике, я и в компьютерах. А дрова кто колет, печка-то чья? Видели же – гараж у меня. Для лодок. Я его срубил, прирубил к бане. Если долго живет человек на одном месте, начинает маленько обрастать. Чё-то больше постоянно хочется чего-нибудь обновить. Ну, а насчет того: как оно, чё? В те времена многого не было, недоступно. Сейчас же сами видели, чё у меня только нету. У меня только бананы не растут, а остальное-то всё есть.

– Гостеприимный край? Кормит?

– Мне ж не платят шальные деньги.

– А какие платят?

– Я живу за счет чего? Я и мои руки. А так у меня ну тыщ десять выходит, если честно, современных рублей. Столько выделили. Всего. На Севере за десять тысяч как? Нормально? А на кого жалиться? Я живу за счет чего? Я и мои руки.

Если по совести, я сын лесника. Я родился в лесу, в Белоруссии еще. Сам с Бреста. Сюда, в Эвенкию, родственники привезли, до армии. Отсюда в армию ушел. На Дальний Восток призвали, в Петропавловск-Камчатский. Отслужил, вернулся, ушел в профессиональные охотники. Тридцать лет уже в тайге.

– Прокормят эта вода, эта земля?

– Они не то что прокормят – многих кормили. Здесь бригад стояло сколько! Кормили весь Красноярский край, пушнину вывозили самолетами. Сейчас никому не надо, прости господи.

– Временно?

– Думаю, временно. Пока.

– Это ж хорошо, что пока. Жадные руки сюда не добрались. Пока?

– С этой стороны, да, хорошо. Потому что было бы то же самое. Грабеж. Чем меньше здесь народу, тем лучше. Извините, я от души сказал, вырвалось. Приятно, когда хорошие приезжают, но люди сейчас всяко разные бывают.

Когда погода тихая, можно на 15 метров видеть, что на дне озера делается. Фото автора

Чего здесь непонятного и необъяснимого? Поначалу этого не замечаешь, потом чё-то начинаешь мороковать: почему именно так, а почему это не так? Или это наша современная техника делает, или все-таки чё-то там такое. Ну смысл-то начинаешь маленько терять. Необъяснимо. Идешь, допустим, я вам могу даже показать, километров триста… Почему деревья сломаны и именно на два с половиной метра от земли, и именно по одной полоске. Полосой. Кто их так ровно ломал? Хоть линейкой мерьте – два с половиной метра. Кто их ломал?

– Вопрос задал – к ответу пришел?

– Не пришел. А бывает свечение в озере. Допустим, то ли планктон, то ли рыба какая-то идет. Полоса в озере светится. Тихая погода. Не совсем тихая, но без шторма. Даже непонятно, что там. У меня есть эхолот, но он ничё не показывает.

– Виви – глубокое озеро?

– Здесь, на мысу, метров 180, я промерял. Дальше не мерил. А если сюда – 100, 108 метров. Чуть дальше отъехать – метров 200.

– Неожиданная рыба ловится?

– Здесь вся рыба из Красной книги и еще до книги. Осетр, тугун, ряпушка, сиг здешний мочегор, щуки много. В лесу самой неожиданной для меня оказалась здешняя рысь. Годков, наверное, семь назад. Остальное, как обычно – волки. Волки, волки, волки. Соболь здесь хороший. Но я бы не сказал, что его много.

– Для себя какая-то загадка в озере есть – нет?

В озере Виви водятся и осетры, и рыба палия. Попадаются экземпляры по 50–60 килограммов. Фото автора

– Есть. Хочу понять, куда девается рыба. Естественная убыль, это-то понятно. Ну, допустим, 180 метров глубины, и там стоит рыбища, не знаю, как руки развести-то. Рук не хватит. Сигнал эхолота «пе-пе-пе» – там же кто-то есть интересный, а достать не достанешь. Бесполезно. И силуэт видно…

– Не подводная лодка?

– Нет. Мачты нету и антенны нету. Осетры здоровые и рыба палия – они самые глубоководные, только они и могут быть. Я палию ловил как-то, было дело. В килограммах – 50, если не все 60.

– Застывает Виви когда?

– Я еще в ноябре месяце на лодке езжу. Вода чистая. Когда тихо, можно спокойно на 15 метров видеть, что на дне делается. Чистая вода, совершенно чистая.

– Много на своем веку видел-перевидал, самое для себя таинственное?

– Подводный лес. Я на Севере жил, туда подальше, мы рыбачили там и место нашли непонятное. Эхолот бросали. Не понимаем. Потом перевернули бумажку-схему – оказалось, просто лес, старый лес растет в озере. На дне. Утонул живым. Короче, затопило, видно, его, а он, как рос, так и растет там. Под водой. А может, не растет, может, уже только стволы стоят. Надо только перевернуть, а смотреть чисто сверху – непонятно, что на самом деле: на дне озера лес растет или мертвые стволы стоят.

– Земля провалилась или вода поднялась?

– Скорей всего, провал. А может, и вода поднялась. Ну, чё-то непонятное. На Севере же все озера в провалах получаются. Не знаю даже, как объяснить.

– А для самого себя объяснил, почему именно Иван и именно в этом месте?

– Для меня необъяснимо. Как объяснить – не знаю. Мне кажется, не случайно. Уж столько лет – и все нормально. Меня эта земля приняла. Допустим, мне скучно без нее. Честное слово. Ну привык я. Каждый день с утра – в бинокль смотрю, если чё-то изменилось, я уже точно знаю: чё-то не так. Всю территорию знаю, уже ж тридцать лет. Это кажется, что примелькалось. Бесполезно, мол, ничего нового не увидишь. Недавно гроза стукнула и расщепило дерево... У меня зоркие глаза. Расщепило в щепки. Я сразу в бинокль, подъехал – точно молния. Щепки метров на 30, на 40 поразлетались. Пометало.

– Когда я понял, что здесь на таком огромном пространстве живет всего один человек, один-одинешенек, конечно, первая мысль: надоело, наверно, ему, Ивану Николаевичу, все это суетное человечество?

– Мы в отпуска-то летаем, нынче в Китае побывал. Ну, какая разница? Нет, не то чтоб общество надоело. Не общество, надоела эта болтовня. Сейчас с этой Украиной чё-то говорят, говорят, говорят. Я только не понял, будут воевать 20 лет еще, воевать и говорить? А смысла-то никакого. Ну вообще никакого смысла. Отсюда, от меня с Виви: никакого смысла. Мы согласны, с этим мы не согласны – это наш протест. Ну и чё? И ходят и стреляют. На охоту, на диковку пошел – честно пострелял, к вечеру отдохнул, еще пошел пострелял. Это промысел. Работа. А у них диковка на Крещатике, в Донбассе. Ну сами прикиньте – это что, по-человечески? Ну неестественно же. И вы хотите сказать, что это цивилизация? Европа и все остальное? Какая тут на хрен Европа, извините за выражение.

– Цивилизация здесь, на Виви?

– Да, здесь цивилизация. У меня цивилизация, а там – дикость. Там дикие просто обыкновенные джунгли военные. Убивают детей, женщин, стариков. Европа! Господи, пронеси.

* * *

Вечерняя Сибирь. Здесь страна явно отдыхает от себя, от важных, мелких и решающих событий современного сумасбродного, сумасшедшего ритма, превращаясь в точку вечности. Не случайно все линии, все нити сошлись в этой точке: озеро, тайга, Север, Полярный круг, Сибирь. Это что-нибудь подсказывает? Магический математический центр России – в подлинной, истинной Сибири. Здесь понимаешь и осознаешь: это точка, где время переливается в пространство, а пространство – во время. Это какая-то машина времени. Взял и выпал из времени. Но выпадаешь в будущее.

И если центр российской державы сегодня здесь, в Сибири, в Азии, и мы – страна на два континента – это подвиг тех личностей, которые и составляют народ. У освоения сибирской России до Тихого океана нет личного имени. Это народное освоение.

Кто скажет, попав в эдакую сибирскую глухомань, что здесь не просто географический центр, а центр цивилизации?

Иван, Светланин муж, и скажет.

Центр естественной, нетронутой, неискаженной России.

Цивилизация тишины.